Караул, Тигры! - Михаил Павлович Коршунов

вдруг Славка отскочил от скважины. — Там Алексей Петрович!

Стаська повернул конверт поперёк головы и тоже заглянул в замочную скважину. Потом приложил к скважине ухо.

— По телефону разговаривает. О нас с тобой.

— Бежим отсюда!

— Погоди. И о пожарной команде что-то. «Товарищ лейтенант, говорит, энергичная мера… товарищ лейтенант…»

— Бежим! — теребил брата Славка.

— А о каком трамвае говорил Виктор Борисович? — вспомнил вдруг Стаська.

— Не знаю. Здесь нет трамваев.

Братья помчались на третий этаж, чтобы наконец забрать портфели и удрать из школы.

6

Дома Славку и Стаську встретила мама. Тут же заторопилась на кухню. Не обратила внимания, что один из сыновей в почтовом конверте на голове и что вообще небывалый случай — сыновья пришли вместе.

Прежде бы мама удивилась, а сейчас нет. День рождения внёс бодрость и веру, что сегодня всё должно быть только хорошо. И — самое основное — мама ничего не знала о зелёнке.

Близнецы остались стоять в коридоре.

Славка сказал:

— Надо было всё-таки подождать и украсть.

— Как его украдёшь? Он в шкафу.

— Замок разломать.

— Чем ты его разломаешь?

— В мастерской всякий инструмент.

— Мастерскую дед Валерий запирает. Если бы только сразу взяли инструменты.

— Что же с нами будет?

Из кухни доносился голос мамы. Она сердилась на духовку, которая не так себя вела. Температуру превышала, что ли…

Близнецы перешли на шёпот.

— А зелёнкой меня кто облил?

— А кто портрет мой нарисовал? И молоток?

— Молоток… А я теперь вот какой! Из-за тебя!

Стаська сдёрнул с головы конверт.

— Вот какой!.. — Он не удержался и эти слова почти выкрикнул.

Стаська был уже не зелёный, а… лысый! Белый!

Его голова сверкала вся в разные стороны, выскобленная бритвой.

Начисто. До абсолютной белизны. Ну, как пустая посуда.

И если Славку дразнили лысым, то он был всё-таки стриженным под машинку, а не выскобленным бритвой, как пустая посуда.

Но Славку ничего сейчас не радовало. Он был напуган событием в мастерской.

— А вдруг стихийное бедствие… — сказал Славка.

— С кем?

— Со школой. И нам повезёт!

Стаська ничего не ответил. Его беспокоил собственный внешний вид. Стаська потёр ладонью голову. Поглядел на себя в зеркало, которое висело тут же, в коридоре. Он был не то чтобы несимпатичным, он был страшным!

Ни старик, ни мальчик… Неизвестно кто! Лошадкин, Верблюдкин!..

А что он мог сделать, когда в парикмахерской так и сказали: стрижка не поможет, только бритьё головы…

Как это говорится… Вас побрить?

В дверь позвонили.

— Откройте! Стася! Слава! — крикнула из кухни мама.

Славка открыл двери. Стаська быстро натянул на голову конверт.

Вошла соседка Вера Филипповна. Она живёт этажом выше. Начала отстёгивать у дверей боковые крючки, чтобы раскрыть двери широко. Так делают, когда хотят внести в квартиру большую мебель.

— Помогите, что же вы стоите! — сказала Вера Филипповна близнецам.

— Это вы, Вера Филипповна? — крикнула опять из кухни мама.

— Я!

— Что-то у меня духовка дымит.

— Иду! Игорь! Лиза! Несите стол! — Это уже Вера Филипповна крикнула в сторону лестничной площадки своим детям.

Игорь и Лиза — её дети. Они старшеклассники, учатся в той же школе, что и Стаська и Славка.

Близнецы раскрыли совсем широко двери.

Вера Филипповна заспешила на кухню к маме, а Игорь и Лиза втащили стол. Они принесли его из своей квартиры.

Стаська и Славка начали помогать тащить стол дальше. В это время у Стаськи с головы совершенно неожиданно упал конверт.

— Что это ты вдруг такой? — удивилась Лиза. — И вообще, кто это из вас двоих такой теперь?

— Это Стаська такой, — сказал Славка. — А я остался, каким и был.

— Странную ты выбрал причёску, братец, — улыбнулся Игорь.

— Вы что же, поменялись?

— Поменялись, — неохотно ответил Стаська. — Так получилось.

— Всех запутаете и себя тоже.

Стол втащили в комнату. Здесь уже стояли другие столы.

— Откуда их набралось! — удивился Славка.

— Несут отовсюду, братец! Грандиозное торжество устраиваете.

Близнецы вздохнули:

— Мы ничего не устраиваем.

— Полно скромничать, — сказал Игорь и провёл ладонью по голове Стаськи.

Стаська даже съёжился от непривычки. Неужели по нему будут все стучать пальцами, как стучат по Славке?

Лиза пошла на кухню.

— Вы Славе разрешили причёску носить? — спросила она у мамы близнецов.

— Нет ещё, но разрешу. Вечером объявлю им. Оба будут с причёсками.

— Как — оба? Стася ведь лысый!

— Стася не лысый. Это Славу дразнили лысым.

— Нет, Стася теперь лысый.

— Не понимаю…

— Просто совершенно лысый! — настаивала Лиза.

Славка слушал эти слова, и в нём внутри, как в духовке, повышалась температура. Дым сейчас пойдёт!

Вот обида… Несчастье…

Да знай он раньше, не вылил бы на голову Стаськи зелёнку. А если бы не вылил зелёнку, они не попали бы со Стаськой в слесарную мастерскую. А если бы не попали в слесарную мастерскую, не видели бы и в глаза классный журнал. А если бы не видели в глаза журнал, ничего бы с журналом не случилось.

Мама вбежала в комнату.

Игорь и Стаська пристраивали стол к другим столам.

Мама застыла, точно поражённая громом («Он застыл, точно поражённый громом» — фраза из очередного школьного диктанта).

— Что это?! — закричала мама. — Кто это тебя, Стасик?

Стаська вздрогнул, как будто его укололи иголкой, и сказал:

— В парикмахерской.

— Что? В какой парикмахерской? Я немедленно туда позвоню! — Мама кинулась к телефону. — Они не имели права так тебя… — Мама чуть не сказала — обезобразить. Но в последний момент всё-таки удержалась.

— Это я сам, — ответил спокойно Стаська. — Я зелёный был.

— Что?

Славка никогда не думал, что Стаська такой мужественный: он не говорил, что во всём виноват родной брат.

— Мне в школе голову мыли. Галя мыла. И ещё чем-то тёрли из пробирки. Не помогло. В химчистку я ходил. Не приняли. А в парикмахерской сказали: только если побрить.

— Но почему ты оказался зелёным? И в такой день! В такой день! — Мама нервно теребила телефонную трубку.

— Это я его. — Славка набрался мужества. — Это я его облил зелёнкой.

— Он нечаянно, —