Домик номер семь - Наталия Романова

- И что? Ничего сделать было нельзя? – тихо проговорил Олег.

- А что сделаешь? – ухмыльнулся новоявленный дед. – Признаться, был грех, хотели мы с Верой отправить её на аборт, - Борис почесал в затылке. – В центр ездили договариваться, чтобы аккуратней там… всё-таки рожать ещё. А потом посидели, подумали, да что мы, нелюди какие, ребёнка не поднимем. Своих четверо, считай, пятый будет, и разница в возрасте небольшая. Удобная. Пускай рожает, - махнул рукой и улыбнулся, даже довольно.

- О предохранении говорить с дочерью не пробовал? Про презервативы рассказать? – Олег уставился на брата, тот засмеялся в ответ.

- Презервативы? Да ты парень совсем от жизни нашей отвык. Посмотрел я тут, сколько эти презервативы стоят. Сто восемьдесят шесть рублей три штуки. Три! А что такое три раза? Это ж так, для разогрева только, даже мне, если выспаться, и Верка не против. А она против редко бывает, только подавай в духовку! А в ихнем-то возрасте и подавно! Вот сказала бы она прямо, Вера ей бы спираль вставила или ещё что, чтоб недорого и не вредно, стало быть.

  Глаза у Риты расширились. Она прекрасно понимала, о чём шла речь, не маленькая уже, но слушать всё равно было неловко. Встретилась взглядом с Олегом, в зеркале заднего вида. Вдруг увидела его глаза, поняв, какого они цвета. Серые. Сейчас тёмно-серые, а при солнечном свете наверняка голубые или синие. У Серёжи глаза ярко-синие и никогда не меняют оттенок, всегда одинаково красивые. Рита вспыхнула, а взгляд почему-то не отвела, вцепилась руками в край сиденья и боялась вздохнуть – получится слишком… слишком.

- Борь, - Олег отвёл глаза и посмотрел на брата, выразительно поморщился, мельком скосив взгляд на заднее сиденье.

- Ох, едрёна кофемолка! Забылся! Прошу извинения, Рита-Маргарита, - виновато проговорил Боря.

  Потом обсуждали каких-то родственников, детей, племянников, соседей, здоровье домашнего скота, урожай. Рита не вслушивалась, а позже и вовсе задремала, уткнувшись Серёже подмышку. Он прижал её сильнее, так почти не чувствовалось, как несчастный «Патриот» подпрыгивает по грунтовой дороге через лес, и Риту даже не укачало.

  Когда «Патриот» остановился посредине сельской улицы, начало светать, и Рите было всё видно. Широкую улицу, несколько больших домов из жёлтого кирпича с двух сторон улицы, скрытых высокими заборами, синий трактор у калитки левого дома, длинный прицеп у правого, а дальше по улице виднелись не только кирпичные дома, но и бревенчатые, старые, с резными воротами. Такие дома Рита видела только в кино, а уж ворота и подавно.

- Ритуль, ты выйди первой, а? - Серёжа говорил тихо, улыбался, но как-то через силу. – Пусть тебя увидят сначала, надоело объясняться, что не гей, - он отвёл глаза. – Давай, я всё же подстригу волосы, а?

- С ума сошёл? – проговорила Рита вполголоса. – Из-за каких-то гомофобов? К тому же ты не гей, а мне твои волосы нравятся!

- Ладно, - Серёжа вздохнул. – Только ты первая выйди.

- Хорошо, - Рита потянулась за поцелуем к мужу и он, конечно же, не отказал. Жаль, что нельзя подольше задержаться в этом УАЗе.

  Рита вконец запуталась, кто, кому, кем приходится в семействе Евсеевых, тем более были там не только Евсеевы, но и Антопченко, Мироновы, Углиновы… Выходило, что вся деревня так или иначе считалась родственниками.

  Маме Олега, Марии, так она представилась, на вид было не больше пятидесяти лет, а то и меньше. Тридцатипятилетний Борис был первым приёмным ребёнком в их семье. Когда-то недалеко от села, где жили Евсеевы, был детский дом, оттуда и сбегал Боря. Несколько раз Мария заставала его спящим под трактором мужа, гоняла, больше от страха, что муж не заметит парня в высокой траве и переедет, возьмёт грех на душу. Потом привела в дом, накормила, Боря осмотрелся и по-хозяйски наколол дров для бани. К учебному году Мария с мужем собрали все нужные документы и забрали Бориса к себе. Много было разговоров, споров, осуждений односельчан. А потом всё стихло, Боря стал своим, как для Евсеевых, так и для соседей.

  Были ещё две сестры, Анжела и Ангелина, они жили в городе, учились и работали, к родителям приезжали редко. Обещали вырваться, как узнали, что Олег прилетел. И ещё один брат, Егор, погодок Олега, старший. Егор жил здесь же, по соседству с семьёй Бориса, женился на однокласснице Олега, какой-то Лизе, и недавно они родили второго ребёнка.

  А младший брат, тот, что поступил в институт, аж в Москву, приехать не сможет, устроился на работу, на поезде долго, а на самолёте дорого. Олег пообещал матери заехать к брату, заодно посмотреть, «что там и как». Две сестрички – восьмиклассница и семиклассница, – находились в лагере отдыха, их должен был забрать всё тот же Борис, чтобы увиделись с братом. Когда ещё получится? Остальные были совсем маленькими. Вот только кто родной, кто приёмный, кто сын, кто внук, а кто соседский ребёнок, Рита не могла запомнить.

  Детей было много. Очень много! Несмотря на то, что Рита работала с детьми, постоянно имела с ними дело, такое количество её откровенно пугало. Одна мысль, что это не чьи-то там дети, не работа, уйдя с которой ты окажешься в тишине собственной квартиры, а родные, и они всегда будут рядом, днём и ночью, приводила Риту в ужас.

  Они прожили уже три дня у Евсеевых, а детей всё добавлялось и добавлялось. Они словно размножались почкованием. Или делились, как агент Смит из «Матрицы». Кого-то привезли на выходные, кого-то на лето, кто-то вернулся из летнего лагеря. Как из довольно небольшого количества дошколят за три дня их число увеличилось до одиннадцати, Рита не понимала. У неё кружилась голова от нескончаемых детских криков.

  Нет, они вовсе не плакали, а если и плакали, то не бежали к мамам, бабушкам, а разбирались сами. К ужасу Риты, она наблюдала, как пятилетней Оле дворовый кот ободрал руки и ноги одновременно, а семилетний брат Марат густо залил раны зелёнкой и «перебинтовал», как смог. В конечном итоге все, кто был в зоне доступа зелёнки, были измазаны, включая несчастного кота, а зелёные бинты валялись по двору, как флаги многодетности.

  А вот Серёжу кутерьма с детьми не пугала, напротив, воодушевляла. Уж такой он был, находил общий язык с любым ребёнком, любого пола и возраста. В отличие от Риты, он запомнил имена всех детей в доме Евсеевых, где их поселили в отдельной комнате, небольшой, но очень уютной, с окнами на лес, самый настоящий, густой. Также он знал, кто, кому, кем приходится, по какой линии, даже вкусы и предпочтения каждого ребёнка. Не говоря уже о том, что мгновенно организовывал детские игры и сам откровенно наслаждался происходящим. Раньше Рита не замечала в Серёже такой сильной тяги к детям… а может, просто не видела. Серёжа всегда хорошо ладил с детьми, это была его работа. Но сейчас ведь работать не нужно.

  Никакой особенной встречи в день приезда Олега не было. Родственники как занимались своими повседневными делами, так и продолжили заниматься. Мария с утра раздавала распоряжения подрастающему поколению: кто-то должен был убраться, кто-то прополоть грядки с луком, кто-то собрать огурцы, а то к вечеру «спортятся», кому-то нужно было нарвать травы и дать кроликам или курам. Кто-то кормил индеек, гусей, уток…