Между нами - Мишель Франсуа Платини

Надевая костюм организатора Чемпионата, я смотрю игры совершенно по-другому. Я мало забочусь об игре и игроках. Я сосредоточен на тех, кто сидит рядом: болельщики, охрана, волонтеры, главный секретарь и даже пресса. Однажды в Бордо меня вынудили заставить полицию сделать выговор итальянским журналистам из RAI[25], которые без разрешения вторглись в ВИП-ложу, чтобы взять интервью у владельца «Ювентуса» Джанни Аньелли. Уморительно! В первую очередь меня беспокоит безопасность. Как президент я несу ответственность, притом уголовную, в случае возникновения проблем на одном из 10 стадионов.

Мне пришлось изрядно попотеть, чтобы убедить Жака Ширака ослабить контроль на стадионах, разрушить эту символическую стену между болельщиками и игроками. Мне казалось, что это поможет сделать матчи больше похожими на праздник. Мне как игроку и самому раньше нравилась эта близость к фанатам. Но у Ширака есть много печальных воспоминаний еще с тех времен, когда он был мэром Парижа, как, например, инцидент 28 августа 1993 года. Тогда во время матча «Кан» ― «ПСЖ»[26] хулиганы устроили драку c полицией на трибунах. Власти даже думали поставить ограду высотой 2 метра, чтобы предотвратить выбегание фанатов на поле. Мне потребовалась долго убеждать Президента, что болельщики на Чемпионате мира совсем не такие, как фанаты «ПСЖ» в то время.

Кредит доверия фанатам почти полностью исчерпался 21 июня 1998 года, на мой 43-й день рождения. В тот день в Ленсе, после матча Германия ― Югославия, жандарм Даниэль Нивель подвергся нападению дикой орды немецких хулиганов на улице Ромуаль-Прюво. Неприемлемая выходка. Мужественный жандарм получил травму головы, впал в долгую шестинедельную кому и навсегда остался инвалидом. В полуфинале Чемпионата мира, играя против Хорватии, французские футболисты пришивают на вымпел эмблему жандармерии, чтобы таким образом отдать дань уважения отважному парню. А что я? Я просто смотрю на все это и плачу, сердце обливается кровью.

Несколькими днями ранее произошло еще несколько инцидентов, подпортивших впечатление от этого праздника. На этот раз в Марселе. Пьяные англичане, полные ненависти, пришли на улицу Ла Канебьер с единственной целью ― подраться. Призрак «Эйзеля» буквально преследует меня. Как будто наш спорт, которым восхищаются все, от мала до велика, заслужил такое осквернение. Они самые что ни на есть преступники! До последнего вздоха я буду сражаться за то, чтобы уберечь мир футбола от этих людей. Первой книге, посвященной мне 22-летнему, дали меткое название «Платини, вечеринка в честь футбола»[27]. За эту позицию я всю жизнь держусь как за спасательный круг. Мне бы хотелось, чтобы эта философия процветала еще тысячу лет.

На протяжении всего Чемпионата я постоянно переживал, что праздничный и братский дух его будет растоптан тяжелыми ботинками хулиганов. К счастью, после этих двух трагических эпизодов хорошее настроение быстро вернулось. А еще оно поддерживается успешными выступлениями «синих». Подумать только, некоторые победы буквально вырваны из пасти противника! Гол Лорана Блана в ворота Парагвая 28 июня в 1/8 финала ― на вес золота! Во всех отношениях выматывающий матч: футбол сам по себе физически сложная игра, так еще и погода не благоволила ― было жарко, как в духовке. Встреча, во время которой парагвайцы во главе со своим харизматичным лидером, вратарем Хосе Луисом Чилавертом, были в шаге от победы. Защита была подобна железному занавесу. Потом Лоло на 113 минуте наконец смог найти брешь в обороне противника и спас положение «синих» одним метким ударом. И как иронично ― как раз накануне матча он раскритиковал новую систему, отменяющую правило окончания матча при первом забитом голе в добавочное время. Где-где, а в футболе худшее не обязательно плохо. Глубоко внутри я знал, что, если Лоран Блан не забьет, Чемпионат мира по футболу, несомненно, мог закончиться катастрофой для Франции. Мы можем все хорошо организовать, спланировать, сложить все кусочки пазла, забить стадионы зрителями на все матчи. Но, если принимающая страна выбывает из соревнований преждевременно, энтузиазм публики как ветром сдувает. Это жестокая правда. Мой друг, покойный Тьерри Ролан, даже воскликнул: «Лоран Блан спасает страну!»

Выше я писал о том, как журналистский каток прошелся по мне за мое неловкое высказывание в воскресной передаче друга Жака Вендру на радио France Bleu[28]. Разговор состоялся 20 мая 2018 года, спустя аж 20 лет после Чемпионата, но мои «небольшие махинации» все равно задели всех за живое. Дело в том, что мы составили календарь Чемпионата мира так, что Франция и Бразилия не могли бы встретиться до финала. А в финале встретились бы, только если бы обе команды заняли первые места в своих группах. Конечно, лучше было бы выразиться иначе. Но такова моя природа. Сказал то, что думал. Не желая никого оскорбить! Я согласен, что слово «хитрость» лучше бы подошло, как сказала мне моя жена Кристель. Но мне все равно кажется, что этому высказыванию придали слишком большое значение. Мы живем в эпоху политкорректности, взвесим все «за» и «против», прежде чем что-либо произнести на публику. В итоге наши высказывания лишаются живой силы, потому что гораздо безопаснее сказать то, что уже сотню раз говорили до тебя, чем придумать что-нибудь оригинальное. Но суть в том, что весь мир мечтал о финале Франция ― Бразилия, так же как мы все мечтали о финале между Францией и Соединенными Штатами на Чемпионате мира по футболу среди женщин в 2019-м во Франции. Так что я совсем не жалею об этой «хитрости». Я счастлив, что финал был именно таким. Этот матч вошел в историю! Если вы спросите каждого француза, чем он занимался в тот день, он обязательно в красках опишет тот самый матч.

Что же делал в тот день я? Эта победа 12 июля 1998 года останется одним из самых сильных моментов в моей жизни. Впервые я наконец-то смог сказать, как и все французы, что «я был чемпионом мира» ― последний титул в моей коллекции, которого как раз не хватало. От меня ничего не скрылось: в тот день я был не на поле, а на трибунах, в синей футболке (под пиджаком). Я кричал, поддерживал, чувствовал себя так, будто был вместе с парнями на поле. Истинными детьми Севильи, которые собирались подарить мне этот Кубок мира ФИФА. Как сопредседатель я уже давно мог прикоснуться к Кубку, но из суеверий я запретил себе к нему приближаться. Он так часто ускользал от меня в самый последний момент. Мы встречались с ним трижды: за 20 лет до этого, в 1978 году в Аргентине, я был слишком неопытным; в 1982 в Испании и в 1986 в Мексике не получил его из-за травмы. И вот сегодня вечером, 12 июля 1998 года, я больше не Мишель Платини, 40-летний управленец. Я ― сын улицы Сент-Экзюпери, который подписывал свои тетрадки именем «Пелеатини»[29]. «Пелеатини!» Воздуха хватало. Мой внутренний ребенок в абсолютном восторге наблюдает, как «синие» поднимаются на пьедестал. «Не торопись, Дидье, спокойно, спокойно», ― вот приказ, который я отдаю капитану команды Дешаму, чтобы он мог насладиться каждой секундой этого исторического момента. Деде (сокращенное от Дидье), который при мне дебютировал за сборную Франции девятью годами ранее. Какой путь пройден! Какая гордость.