Путь мага: Выбор, Долг, Любовь - Анатолий Медведев

я не был до конца честен, и про магию ничего не говорил. Мне казалось, что это касается только меня, и никто не имеет право это знать. Поэтому мои истории сводились к рассказам о воинах, проходивших мимо нашей деревни, я упомянул то, как хотел сбежать из дома, и несколько историй про игру в мяч.

Потом мы вышли во внутренний двор и немного потренировались на тупых турнирных мечах. Лучше всех из нас дрался Рагол, даром что лицензия у него была не турнирная, а аристократическая. Он словно танцевал с мечом, и ни я, ни Эрес, не могли достать его. Но зато я был почти уверен, что поскольку Рагол значительно больше, чем я, то на долгий бой его не хватит.

Все это мы успели сделать до обеда, а к вечеру уже знали, кто попадет к нам в восточный корпус. Последним экзаменом, как и у нас, у второй волны поступающих была военная тактика. В комнате справа от нас жили сыновья состоятельных, но не приближенных к королю людей. Они были знакомы между собой, и не жили здесь во время поступления, как те, кто приехал издалека. Онег Кедер был высоким и худым, казалось, жутко несобранным, Пинер Кадун невысоким и очень худым, и сразу получил прозвище — Щепка. А их друзьями были вспыльчивый Санет Пэл, сын купца из Инголдии, приехавшего на остров в молодости, и решившего здесь остаться. Он скорее напоминал поэта, нежели гвардейца, он был ростом с Онега, но все время сутулился, и казался от этого ниже. Последним в их комнате был Тад Мигн — тот самый, что одолел меня на турнире. Он единственный из всех нас был нелюдим, и ничего не говорил о себе. А в комнате напротив нашей поселились четыре друга с западного нагорья. Равно как и наши соседи справа, они приехали поступать вместе. Один из них, Тереус Дарнел был третьим сыном девятого дорина короля, Тарек и Брог заняли первые два места в турнире, а последний, Гред, приехал поступать без лицензии. Я сильно удивился, что это стоило денег, причем не малых. Но к нему у меня появилось особое уважение. Я подумал, что он единственный из нас, кому пришлось сражаться со своей удачей так рано, и что самое важное, удалось одержать победу. Но удачливым его было тяжело назвать, взять хотя бы то, что если кто-нибудь ронял чашку, то непременно на него. Постоянное сражение со штурвалом фортуны уже успело сформировать его как резкого и грубого человека, но зато донельзя справедливого и старательного. Почти с первых брошенных друг другу фраз мы стали друзьями.

Мы мало общались с ребятами из других корпусов, и до начала занятий я ни с кем из них не познакомился. Вечером этого дня мы играли в кости в своей комнате. Гред присоединился к нам, но не играл, а просто смотрел. Естественно все азартные игры в школе были запрещены, но занятия еще не начались, и мы использовали этот момент как могли. Но я думал не о деревянных кубиках, которые все время ложились шестерками к верху. Я думал о том, как сегодня ночью снова выйду на улицы Кальгона. Теперь я уже был умудрен опытом предыдущего похода, и решил путешествовать по верхним ярусам, дабы не запылить сапоги. Мне не хотелось, чтобы мои друзья знали, что я вновь рискую, поскольку боялся неоднозначной реакции с их стороны. Эресу это казалось забавным, а Рагол считал мои выходки идиотизмом и безрассудством. Нейдер почти ко всему относился нейтрально, но боялся, что наказание заденет весь корпус, поскольку в уставе школы черным по белому было написано — если один гвардеец нарушает правила, то наказание несут и его товарищи.

Вскоре нам наскучило играть, и мы приготовились лечь спать. Эрес спрятал свои кости глубоко в дорожную сумку, и сказал, что для них наступила зимняя спячка. Немного узнав его за прошедшие дни, я мог предположить, что он думает совершенно иначе.

Когда все уснули, я, со всей возможной осторожностью открыл окно. Оно открылось бесшумно, как и в прошлый раз. Теперь я уже точно знал, за что нужно цепляться, чтобы быстрее вылезти на крышу. А когда я уже стоял там, то увидел, что город не спит. И вправду, ведь сегодня уже был не месяц звезд, а месяц цветения, и больше никто не боялся выходить на улицу. Но я решил не отступать. Спустившись с крыши на стену, я пригнулся и побежал на угол стены. Я хорошо запомнил, что с той стороны дома крайне близко походят к внешним фортификационным сооружениям замка, и можно было смело спрыгнуть со стены на крышу какого-нибудь дома. Я не учел одного — ярусы в Кальгоне тоже кипели жизнью, и спрыгнуть подобным образом, и остаться незамеченным, это было крайне затруднительно.

— И что ты здесь делаешь? — услышал я знакомый голос. В двух шагах от меня, на втором ярусе жилого дома стояла Арна.

Я настолько замешкался, и растерялся, что не проконтролировал слова, вытекшие из моего рта.

— Тебя ищу, — и это прозвучало настолько нетактично, что я не сомневался — Арна скажет что-нибудь резкое в мой адрес и уйдет в дом.

Но девушка лишь строго посмотрела на меня, и я подумал, что лучше бы она что-нибудь сказала.

— Ты наглец. Ты вторую ночь убегаешь из школы. А сейчас еще и нагло врешь. Ты ведь просто испытываешь свою удачу.

— Честно говоря… Понимание пришло мгновенно, — я шел сюда только затем, чтобы увидеть ее. Это было запрятано глубоко внутри меня, так, что я и сам сразу не распознал своих истинных намерений. — Честно говоря, я сказал то, что хотел сказать, — ответил я, и, вспомнив речи Эреса и Рагола, когда они, пытаясь рассмешить меня и Нейдера, общались по всем аристократическим правилам, продолжил, — Покорнейше прошу простить меня за дерзость в моих речах, я не хотел обидеть вас ни словом, ни делом.

— Прощаю, — она показалась мне взволнованной, и будто хотела сказать что-то ещё.

— Всё в порядке?

— Гол. Стой. Не ходи по городу. Это просто добрый совет от незнакомки. Мой… какбы сказать… жених уже учился там. Он говорил, что за такое могут серьёзно наказать и даже исключить.

— Но… Ты уже обещана?

— Какой же ты наглец. Такие вещи нельзя спрашивать у девушки, — она замолчала, словно раздумывая, затем отвела глаза в сторону, — Ты вообще слышал, что я сказала?

— Да мне плевать исключат меня или нет. Я приехал сюда не за этим. Я куда