Елена Прекрасная. Красота губит мир - Наталья Павлищева

– Как же я их разберу, они все в пеплосы замотаны!

Зевс хмыкнул: а парень не дурак, если заставит богинь оголиться!

– Чего ты хочешь, чтобы мы обнажились?

– Вот еще! – возмутилась самая старшая из богинь Гера.

Афродита пожала плечами:

– Ты как хочешь, а я не боюсь, – и принялась развязывать свой знаменитый пояс.

Глядя на соперницу, и Афина стала снимать доспехи. Гере было проще, она не носила разные побрякушки, а две фибулы расстегнулись быстро. Супруга Зевса первой оказалась нагой. Сам Громовержец фыркнул:

– Так бы дома передо мной раздевалась!

Аполлон лениво заметил:

– А она еще очень ничего, Зевс…

– Я тебе покажу «ничего»!

– А я что, я же не претендую, всего лишь похвалил, – почти испугался красавец. С Зевсом шутки плохи во всем.

Шагнув к Парису, Гера пообещала:

– Если выберешь меня, я тебе отдам власть над всей Азией.

Ее тут же плечиком оттеснила Афина, плечико, конечно, было голым.

– А если меня, то я тебе дарую победу в любом бою!

– Ха! – возмутился на небе Арес, уже было решивший приударить за красоткой Афиной, – так я тебе и позволил! Не посмотрю, что ноги стройные и грудь высокая!

А перед обалдевшим Парисом уже стояла Афродита во всей своей нагой красе. Зазвучал ее прелестный воркующий голос:

– А если выберешь меня, то я подарю тебе любовь самой красивой женщины! И возможность стать ее мужем.

Парис хотел сказать, что жена у него уже есть, но Афродита подошла ближе других, перед его глазами так красиво колыхалась ее обнаженная грудь… и он, словно зачарованный, протянул яблоко богине любви.

Миг, и Гера с Афиной оказались одеты! А вот Афродита не торопилась. Она прекрасно понимала, что сверху смотрит не один Зевс, но и все остальные боги и богини. Пусть завидуют и умирают от вожделения! Покачивая крутыми бедрами, Афродита отошла от пастушка, остановилась, совершенно не стесняясь наготы, подняла руку с яблоком к небу и громко позвала:

– Зевс! Ты слышал? Он назвал Прекраснейшей меня!

Громовержцу надоела эта демонстрация божественной наготы, и тот просто напустил на нее ливневые потоки! Пришлось подхватить одежду и ретироваться на небо выше облаков. Но и там Афродита не спешила одеваться, сначала она убедилась в двух вещах – что все видели ее обнаженной и что все слышали о выборе Париса.

Свадьба Фетиды и Пелея продолжилась, и только муж Афродиты Гермес сидел в стороне, хмуро поглядывая на свою не особо стеснительную супругу. Это заметила мать Гермеса Гера, толкнула плечом Зевса:

– Нашел бы этой своей бесстыжей дочери другого супруга, что ли?

– Кто бесстыжая? А не ты ли первой скинула одежонку перед парнем? Ей хоть есть что показывать…

– А мне?! – у Геры даже дыхание перехватило от возмущения. Она тут же забыла о несчастном Гефесте, настолько ее задел намек на превосходство Афродиты. – Да этот пастушок ее выбрал потому, что обещала любовь красотки!

– Но ты же тоже обещала…

– Я власть, а вы, мужики, все кобели! И Парис этот тоже! Ему ни власти, ни боевой победы не нужно, дай только красотку потискать!

Гера говорила достаточно громко, чтобы ее услышали многие, боги тут же принялись обсуждать, что же нужно людям и богам – власть, победа или женщины. К единому мнению так и не пришли, правда, мужская половина Олимпа решила, что лучше бы все сразу.

Наверное, земные мужчины с ними были бы согласны, но их как-то не спрашивали. Боги всегда так – решают за людей сами…

Клитемнестра осваивалась в Микенах с трудом. Привыкшая к суровым требованиям Спарты и отношению к женщине, как к равной, она искренне не понимала, почему нужно кутаться в покрывало с головы до ног в жару и что страшного в том, что мужчина увидит бедро женщины через разрез туники. Спартанки были куда свободней в своем поведении.

В Микенах ей полагалось скрывать свое тело, знать свое место и молчать. Тем горячей молодая женщина была по ночам с мужем. Но Клитемнестру ни на минуту не оставляла мысль, что, обнимая ее, Агамемнон жаждет Елену. Понимание этого отравляло каждый миг, и Клитемнестра даже обрадовалась, когда царь собрался куда-то уезжать. Но на вопрос куда, Агамемнон пожал плечами:

– В Спарту.

– Зачем?! – ахнула бедная Клитемнестра.

– Сватать твою сестру своему брату Менелаю. Тиндарей обещал. Если сдержит слово, то привезем ее сюда и будете жить рядом. Как там у вас в Спарте, разрешено братьям делиться женами? Развратницы вы, все же!

Клитемнестра, у которой от обещания привезти сестру-соперницу в Микены и поселить рядом, внутри взыграло ретивое, возмутилась:

– Мы не развратницы! Спартанки куда целомудренней эллинок!

– Чем?! – расхохотался муж. – Тем, что их туники короче колен и имеют разрез до талии?

– Открытое красивое тело девушки ставит любого мужчину на место, а вот это покрывало заставляет всех возжелать укрывшуюся за ним куда больше!

– Ого! – Агамемнон с изумлением смотрел на супругу. А ведь она права, когда видишь перед собой несколько обнаженных женщин, желание успокаивается, а вот если они укутаны до самых глаз… конечно, появляется соблазн сорвать покровы или хотя бы прикоснуться. Правда, вспомнив обнаженную Елену, он подумал, что это не всегда так…

Не возразить жене Агамемнон не мог, он хорошо знал правила поведения в Спарте.

– Однако эта целомудренность позволяет женам изменять мужьям… и довольно часто!

– Это не измена, потому что совершается открыто, и муж или знает о ней, или знает, что она может быть!

Агамемнон даже побелел, он схватил Клитемнестру за волосы и притянул к себе:

– Мы не в Спарте, и если я узнаю об измене, я тебя убью!

– И сам не будешь изменять?

Ответом был лишь бешеный взгляд. Клитемнестра прекрасно поняла, что, по крайней мере, с одной женщиной будет обязательно. Тряхнув головой, словно освобождаясь от его руки, она усмехнулась:

– А если сюда приедет Елена, здесь будет кусочек Спарты?

– Я готов уступать тебя Менелаю в обмен на Елену!

– Зато я не готова!

– Ого! Ты ревнуешь меня к ней?

– Я видела тебя с Еленой!

– Ревнуй, от этого ты только горячей. Менелай женится на ней, и мы станем славно жить вчетвером.

– Нет!

– Ты можешь мне запретить?

– Нет, ее украли!

– Кто?!

– Не знаю.

Агамемнон ничего не смог добиться от супруги, та отрицательно качала головой, богиня Афродита сказала, что это так. Но кто?..