Инженер и Постапокалипсис - vagabond

class="p1"> Короткое столкновение с военными, показало его слабость к огнестрельному оружию, попутно уничтожая начавший зарождаться в нем комплекс супергероя. Чистое и незамутненное везение сопутствовало Ломагину на всём его пути к общежитию. Если бы солдаты восприняли его всерьез, то одними пулеметами дело бы не ограничилось. Как избежать серьёзных последствий от столкновения с начиненной взрывчаткой, ракетой, военный инженер не имел ни малейшего понятия.

На чистой, лишенной всяческого загара коже не осталось и следа от грязи, но Ломагину этого было мало, с остервенением военный инженер натирал свою руку, которой недавно вырвал кадык сопротивляющегося мужчины. Кровавые воспоминания никак не хотели покидать его голову, раз за разом, он возвращался в ту комнату, наполненную ужасом и кровью, отчаянные крики людей набатом бились в его ушах.

В этот раз голод не отступил, как делал это ранее, теперь всё было по-другому. Ломагин всё больше склонялся к мысли о том, что для его полного восстановления нужно поглотить минимум четверых, а то и больше человек. Вся надежда была на постепенное восстановление организма от поедания обычных продуктов. Слишком сильно он изменился за столь короткий промежуток времени, слишком сильно сдвинул внутреннюю грань дозволенного. Кто бы мог подумать, что когда-то он будет спокойно рассуждать о том, сколько человек он убил.

«Положительно, с необдуманными трансформациями необходимо завязывать, я и без того силен, нужно использовать подобное преимущество на полную катушку, не доводя себя до очередного пожирания людей», — именно такие мысли витали в голове у нежащегося под потоками горячей воды, Ломагина.

Положив свою руку на гладкую поверхность душевой плитки, Ломагин начал постепенно усиливать нажим, секунда, две, три и вот уже кажущийся незабвенным монолит поверхности начинает тихонько потрескивать. Очередное усилие, и пальцы военного инженера пробивают плитку насквозь. Вытащив руку назад, военный инженер поднес пальцы поближе к своим глазам. Ни единой раны, лишь слегка покрасневшие кончики пальцев. Лишь усилившееся чувство голода обозначило цену подобным трюкам.

— Стоит повременить и с этим, — пробурчал себе под нос военный инженер.

Неспешно двигаясь к выходу из душевой, мужчина обратил внимание на высокое ростовое зеркало, испещренное бесчисленным количеством царапин. Первый раз, когда он может хорошенько себя рассмотреть. Вертясь на одном месте словно юла, Ломагин с упоением разглядывал произошедшие с ним изменения. Куда подевался тот мужичок с пивным пузом, который был до крушения вертолета? Теперь его тело набрало необходимый вес, и самое главное, обзавелось даже на вид, крепкими мышцами, словно всю свою сознательную жизнь он провел в спортзале, не забывая при этом хорошо питаться. Изменения коснулись и его лица. Уродом Ломагин не был, но и до звания второго Аль Пачино не дотягивал. Сейчас же, он словно сошел с обложки глянцевого журнала. Описать его лицо можно примерно этими словами: «О Боже, какой мужчина, я хочу от тебя сына. И я хочу от тебя дочку, и точка, и точка!» Совершенные пропорции лица не оставили и места для изъяна, делая внешность своего носителя внеземной. Для подобного результата нужны столетия направленной селекции, не гарантирующие стопроцентного результата, и всё это Ломагин получил в нагрузку к своим способностям.

Усталые глаза довольно прищурились, наткнувшись на еще одну сильно изменившуюся часть тела.

— Уф, Вася, что за аппарат? — задал сам себе риторический вопрос, парень, позабыв обо всём на свете. Без понятия зачем, но Ломагин с довольной ухмылкой проделал «вертолетик» своей волыной.

Выйдя в коридор, ноздри мужчины уловили непередаваемый аромат еды, вызвавший обильное бурчание изголодавшегося желудка.

— Пойдём, я принесла еду в твою комнату, — мягкий женский голос раздался слева от него. Мама спасенной девочки безропотно ждала, пока он закончит водные процедуры, попутно озаботившись вопросом поиска еды.

Внутри небольшой комнатки его ждала аппетитно пахнущая тарелка с макаронами, политыми густым мясным соусом. Жизнь удалась, простое, но вкусное блюдо уничтожалось с невероятной скоростью, Ломагин успел позабыть, когда в последний раз мог позволить себе спокойно перекусить чем-то отличным от бесконечной яичницы с беконом, если не брать в расчет события последних дней.

— Меня зовут Габриэль, — впервые представилась женщина, начав разговор, как только военный инженер отставил пустую тарелку в сторону. — Как ты мог догадаться я мама, спасенной тобой девочки, — тяжело вздохнув, женщина вновь посмотрела на молодого человека.

— Ломагин, — коротко ответил мужчина, держась за огромную чашку с чаем, как за спасательный круг. Этот разговор наедине доставлял неудобства обоим собеседникам. И всё же, женщина продолжила.

— Из России?.. Не выразить словами, насколько я тебе благодарна за спасение моей дочери, у меня нет денег и драгоценностей, поэтому я могу лишь сказать тебе спасибо, и если… если тебе понадобиться какая-то помощь, ты всегда можешь обратиться ко мне, даже, — в нерешительности замерла женщина, — даже если мне придётся привести к тебе ещё людей, — последние слова,