Молчание сонного пригорода - Дэвид Галеф

Мэвис спросила Джейн, как ей работается в банке со скорпионами.

— Трудно, но я получаю огромную отдачу, — с изумлением услышал я ответ жены (это я изумился, а не она). «Господи, если сегодня по мою душу явится еще один идиот начальник, я вырежу целую деревню» — мне она высказывалась примерно в таком духе.

Она взяла кусочек джикамы с тарелки с сырыми овощами и с удовольствием захрустела. Разговор стал шире, Джерри пустился в рассуждения о клятве Гиппократа, а Мэвис сказала что-то нью-эйджевское об искусстве и самореализации. Кэти постаралась не отстать и высказалась в том духе, что глазировка горшков — не такая благодарная работа, как иллюстрирование детских книжек, но не в этом главное. Самоуничижение кончилось, началось самоутверждение — или лицемерие. Когда на повестке дня возникли дети, собеседники продолжали попытки посадить друг друга в калошу.

— Господи, в последнее время с ними вообще невозможно совладать. — Мэвис завертела головой, чтобы подчеркнуть свою мысль. — Им хочется идти сразу во все стороны.

В основном подальше от дома, насколько я слышал. Их сына недавно поймали на автобусной станции в Буффало, когда он пытался убежать в Канаду. По правде сказать, как только кончилось выступление Мэвис, я заметил, что Артур слегка пихнул ее ногой.

— Дэниел начал ходить на уроки фортепиано, — присоединилась Фрэнсес. — Я думаю, музыка необходима для духовного роста.

— Какие пьесы он играет? — Кэти взяла у меня пустой стакан и передала его Джерри, который наполнил его и передал обратно.

— Мы пока еще сами не разобрались, — пробормотал Фрэнсис, доказывая, что, по крайней мере, он способен на сарказм, хотя бы в отношении детей.

Я хотел было тоже что-нибудь вставить, но раздумал. Алкоголь снимает зажимы только отчасти. Наши позы стали свободнее, но все-таки мы оставались настороже, как будто диван стоял над какой-то невидимой линией разлома. Когда коктейли пошли по второму кругу, на полпути Джерри поднялся с важным видом.

— Ладно, пора жарить стейки. Те, кто не любит с кровью, признавайтесь сейчас, пока не поздно.

Фрэнсес подняла руку, пролепетав что-то о бактериях. Фрэнсис улыбнулся и пожал плечами, как бы отмежевываясь от страхов жены. Джерри сочувственно пожал плечами и вышел. Еще через несколько минут разговоров о детях и общественных делах я встал и пошел поговорить с шеф-поваром. Я нашел его на заднем крыльце, где он управлялся с трехъярусным грилем размером с трейлер, который работал от канистр, достаточно вместительных для реактивного двигателя.

— Ага, — сказал Джерри, похлопывая бочок своего черного анодированного красавца, — эта штука зажарит целого бычка, и еще место останется.

Он покрутил рукоятку на передней панели.

Я не спросил его, за каким чертом ему это надо, точно так же как я больше не спрашиваю людей, почему им хочется разъезжать на «шевроле-сабербан». В конце концов, это же пригород.

— Ну так что, — спросил я, когда со свистом зажегся огонь под первой решеткой, — как подвигается книга?

Джерри был из тех авторов, которым нравится, чтобы их спрашивали, как идет работа. Его книга по пригородному стрессу не была ни справочником по методам лечения, ни руководством по самопомощи, но имела броское название: «Как справиться с пригородным стрессом». Одна из глав — «Тревога о доме» — охватывала все, о чем только мог волноваться домовладелец, и уже вышла в виде статьи в журнале «Дом и сад».

— Да двигается помаленьку. Почти дописал главу о минивэнах, где я подробно рассматриваю проблему власти и страхов в американской семье. — Он взял блюдо с вырезкой с прикрепленной к грилю взлетно-посадочной полосы. — Конечно, трудно снимать стресс, когда тебе изо всех сил мешает собственная семья.

— Что ты имеешь в виду?

Джерри понизил голос, чтобы не подслушали белки на заднем дворе.

— У Кэти синдром раздраженной кишки — она постоянно бегает в туалет. — Он сжимал и разжимал руки, как будто был у нее за сфинктер. — Какое-то время она сидела на бентилаке, но недавно его сняли с продажи. Повышает риск возникновения рака кишечника. Так что теперь мы волнуемся еще и из-за рака. Сейчас ее посадили на какие-то лекарства, которые задерживают жидкость в организме. И к тому же совершенно не помогают.

Так вот почему она так распухла.

— Вот ужас, наверно. Она не думала насчет операции?

— Да нет, если только не собирается до конца жизни ходить с мешочком. В следующую пятницу мы собираемся еще к одному эскулапу на Манхэттене. Я не виню ее за раздражительность, но нам всем это действует на нервы.

Я кивнул. Что мог поделать Джерри в такой ситуации, которая не имела никакого отношения к пригороду? Мне вспомнилась одна циничная присказка, которую любил повторять мой отец, а может, он и сам ее сочинил: «Чтобы вместе жить, надо вместе платить». Или наоборот.

Когда Джерри равномерно разложил мясо на решетке, я попробовал сменить тему:

— Конноли, по крайней мере, не меняются. Выступают единым фронтом.

— Ты думаешь? — Пламя прорвалось сквозь решетку. — Я слышал, что Фрэн ходит на сторону.

— У нее любовник? — Я взмахнул рукой со стаканом в опасной близости от огня.

— Нет, у него любовница.

Я с минуту раздумывал об этом. У них обоих был такой вид, будто они мало развлекаются, но почему-то я предпочел бы, чтобы это она завела любовника. Потом я вспомнил третью пару.

— А я слышал, что у Мэвис проблемы и с детьми, и со всем остальным.

— Не знаю. — Он повернулся к дому, и на его фартуке показалась надпись «Гриль моей мечты». — Можешь спросить у Артура.

Все счастливые семьи счастливы одинаково, все несчастные несчастны по-своему — опять эта чертова строчка из Толстого. Кто вообще может знать, что происходит на самом деле? За Джерриным двором другие дворы, где прячутся такие же печальные секреты. Но я слишком легко их отгадываю. Психиатр очень быстро узнает одну вещь: что разных людей мучают очень похожие неврозы. Я пнул крыльцо с тупым раздражением.

— А у тебя как, Майкл? — Джерри с озабоченным выражением показал на меня лопаткой.

— Не первый сорт, только не жарь меня.

Моя шутка вызвала у него ухмылку. Он продолжал готовить молча (не считая двух-трех непристойных шуток, которыми мы обменялись, дабы убедить друг друга, что мы еще о-го-го). К тому времени, как мы направились за длинный стол в столовой, уже почти стемнело. На окровавленном блюде торжественно, как покойник на панихиде, лежали четыре больших стейка из вырезки, продукт Джерриных стараний у огня. Блюдо благоговейно водрузили во главе стола и позвали гостей из гостиной, чтобы полюбоваться жертвой, прежде чем Джерри вонзит в мясо огромный, как сабля, разделочный нож. На столе уже стоял салат из шпината с кусочками бекона и голубым сыром, а еще похожая на дирижабль буханка хлеба, который мы называем крестьянским.