Жестко и быстро - Владимир Пекальчук

А, что гадать, проще позвать кого-то, кто рядом.

— Есть кто живой? — слабым голосом спрашиваю я и напрягаюсь.

Я сказал это не по-японски.

За дверью с окошком в узком коридоре появились двое, при этом один сделал другому предостерегающий или запрещающий жест и оставил его за дверью, а сам вошел.

Я смотрю на него, он на меня. Я на него с удивлением, он на меня — как на… да, на пациента, хоть и немного странно. Затем он делает жест, вызывая на приборчиках серию вспышек и огоньков, проводит какой-то палочкой надо мной с ног до головы, сам себе кивает и показывает мне кулак с тремя оттопыренными пальцами.

— Сколько пальцев ты видишь?

Он очень странно выговаривает слова. Паузы между звуками короткие, между словами — такие же, кажется, что он произносит фразу как одно слово, но вместе с тем я хорошо разбираю, что говорит мой доктор. У него идеально симметричное белое лицо, прямой нос, голубые глаза с абсолютно однородными радужками и зрачки с едва заметной вертикальной овальностью. Губы тонкие и бледные. Пальцы — длинные, изящные, холеные.

— Три, доктор… Мне сильно досталось?

Он тыкает в меня пальцами — в щеку и висок, понятия не имею зачем. Активные точки?

— Все хорошо. Теперь. Раньше было плохо, но это уже позади. — Он сказал это почти как одно слово.

— Спасибо, доктор… У меня есть пара вопросов…

— Ответы сейчас будут.

Он вышел и обратился к тому, который ждал в коридоре.

— Пятнадцать минут, пока действует лекарство. Не. Более. — Два последних слова были сказаны подчеркнуто раздельно, мягко, но с непоколебимым нажимом.

Второй кивнул и вошел в тесный медотсек.

— Приветствую вас, сэр Рэмм. Счастлив видеть вас в сносном здравии и при хорошем имени.

Он выглядел как обычный человек лет сорока пяти, с наметившейся лысинкой, некрасивый, но и не урод. Человек как человек… какой разительный контраст с идеальным доктором.

— Простите… Что вы имеете в виду насчет имени?

— Ваше доброе имя восстановлено конечно же, с чем я и поздравляю вас, сэр Рэмм.

— А оно было запятнано?

У него на лице появилось беспокойство:

— Как? Вы не помните?

Помню ли я? Уместно ли слово «помнить», если я в этом теле гость? Или… не гость? Кто я?

— Я совсем ничего не помню… Сумбур в голове… Я даже имя свое вспомнил только после того, как вы его назвали… Даже вот сам удивляюсь — как я мог забыть свое имя… Смешно, правда?

— Надо позвать докто…

— Нет-нет, незачем. Я сразу же вспоминаю все, что вы мне говорите, как будто разбросанные кубики сами на место становятся… давайте я буду спрашивать, а вы — отвечать, хорошо?

— Давайте попробуем, сэр Рэмм, — ответил он с некоторым сомнением.

— Славненько. Так что с моим именем?

— Вы были ложно обвинены в убийстве своего двоюродного брата.

Секунду раздумываю. Наверное, я все же Такаюки Куроно, а не «сэр Рэмм», потому что смерть двоюродного брата, который на самом деле не мой, меня абсолютно не печалит. Но надо бы изобразить грусть…

— Так, значит, мой братик… убит? — Актер из меня так себе, играю, как могу.

— И… вас это расстраивает? — осторожно спросил собеседник.

— А вы как думали? Вот если б вашего брата…

— Вы и правда повредили память, сэр Рэмм… Спешу вас утешить: вы очень сильно ненавидели вашего двоюродного брата. Очень. В суде было показано аж четыре видеозаписи в интервале трех лет, на которых вы обещали вашему брату, что убьете его.

— Ах вот оно что… неудивительно, что подумали на меня…

— Да не только потому. Все доказательства были против вас. Вас застали у трупа, покойного убили принадлежащей вам статуэткой, на вас обнаружили кровь, на орудии — ваши отпечатки.

О как… Зашибись…

— И… каким образом я был оправдан в таком случае?

— Как, вы и этого не помните?! Вы настаивали на вашей невиновности, согласились на Божий суд и принесли Слезу бога. К тому же господь наш явил миру двойное чудо, так что все обвинения с вас полностью сняты, вы не убивали вашего брата.

— Хм… боюсь показаться еретиком, но я совершенно забыл, что такое Слеза бога?

— Когда господь наш взглянул с небес на землю, то увидел, как часто творится несправедливый суд, и обронил слезинку. С тех пор любой несправедливо обвиненный может доказать свою невиновность, пройдя испытание и достав Слезу бога из того места, где она хранится. Настоящий же преступник не сможет ни добыть ее, ни вернуться живым и обречен стать стражем, охраняющим Слезу от неправедных злодеев.

— А, вспомнил… А второе чудо?

— Вы умерли, сэр Рэмм. Ваш душехват — ошейник, который на вас надели и который блокировал ваши магические способности — перестал передавать энергию на две минуты. Вы были мертвы, но через две минуты воскресли и двое суток спустя вернулись со Слезой бога, сразив неупокоенных грешников на вашем пути. Воля господа еще никогда не была выражена столь ясно и однозначно — он не позволил вам умереть, лично вмешавшись в вашу судьбу и правосудие.

Забавно… вера в Божий суд и бога — в технологически развитом мире? Хм. Сам я как-то не заметил никакой помощи от божества, в том, что я выжил, — только моя заслуга… или заслуга старого мастера? Кажется, у меня проблемы с самоидентификацией. Хотя, с другой стороны, как такое могло случиться? Чья заслуга, что мне в самый последний момент пришла подмога в виде души бойца из другого мира?

— А ошейник не мог… временно сломаться?

— Исключено. Рунные оковы не ломаются, знаете ли.

Так я, значит, еще и маг?! Я задал этот вопрос собеседнику.

— Ну разумеется, как и любой другой рыцарь из любого благородного Дома.

— А, так я еще и рыцарь?

— Разумеется, как и любой другой боевой маг из любого благородного Дома. Или, если быть точным, вы — младший рыцарь Реджинальд Рэмм, в прошлом из Дома Рэммов. Правда, последние два дня вы уже принадлежите к Дому Сабуровых.

Не понял… Что значит — принадлежу?!!

— Это как так?

— Дом Рэммов отказался от вас, когда вы убили старшего сына этого Дома. Его глава, ваш дядя, брат вашего покойного отца, изгнал вас и требовал казни.

— Это еще не объясняет, как меня присвоили Сабуровы.

— Тут все просто. Ваш отец — Рэмм. После его смерти вы оставались в Доме Рэммов, пока не были изгнаны. Однако как только ваша невиновность была доказана господом, Дом Сабуровых заявил свои права на вас. Это ваша родня но линии матери, понимаете? Дом Рэммов добровольно отказался от своих прав, в силу вступили права Дома Сабуровых.