Костяной капеллан - Питер Маклин

– Вот и договорились, – сказал я. – Караул выставляем по четыре человека, смена через три-четыре часа. Вы ведь, ребята, соображаете, что к чему. Здесь ровно как в армии. А остальные – спать, покуда есть такая возможность.

Где-то три-четыре часа и прошло, а потом явились они – к этому времени я уже дремал на стуле у камина. Разбудил меня звон бьющегося стекла. Глаза я открыл, как раз когда сквозь разбитое окно влетела в харчевню какая-то штуковина и, шипя, упала на пол.

– Огненный камень! – крикнул я и нырнул под стол. Крик мой перебудил всех – все ведь помнили войну. Огненный камень – это что-то вроде пушечного ядра, начинённого порохом и гвоздями. К нему приделан фитиль – поджигай и бросай куда-нибудь в замкнутое пространство. Почти все из нас на войне использовали такие камешки, а бывало, и по нам прилетало.

Я выдвинул стол перед собой, выставив двухдюймовую преграду из крепкого дуба, – как раз вовремя. Снаряд рванул с оглушительным грохотом, полетели по всей комнате осколки докрасна раскалённого железа, всё заволокло удушливым едким дымом. Кто-то завопил, задетый осколком, а потом началось форменное светопреставление. Входная дверь в харчевню разлетелась на части, могу только догадываться – они и под неё подложили порох. Дым в комнате стал ещё гуще, в дверном проёме показались языки пламени и осветили лицо Котелка, который сидел ближе всех ко входу. Тот озверел. Думаю, только те, кто не был под Абингоном, не поймут, как подействует на нас применение взрывчатки. Котелок, сказать по правде, и бойцом-то не был. Он занимался фуражом, припасами и костром для пищи, но он тоже был под Абингоном. Видел почти то же, что и все остальные, и, ведомо Госпоже, не желал бы увидеть это снова.

В проём бросился первый из пришельцев, и Котелок с яростным воплем вогнал ему в бок свой меч. Вытащил клинок, потом опять вогнал – и снова. В этот миг Котелок был снова под Абингоном.

– Прорыв! – зарычал Йохан и одним прыжком оказался на столе, под которым укрывался, с секирой в руке. – Стену проломили!

Захватчики устремились в харчевню прямо через тело своего заколотого Котелком подельника, а Йохан встретил их с нечеловеческой яростью. Теперь мы уже были все на ногах, сталь поблёскивала в свете огня в камине и другого огня, что охватил деревянный дверной проём и пытался проесть себе путь сквозь стены. Фасад «Рук кожевника» состоял из оштукатуренных досок, и, если мы срочно не затушим пожар, огонь мог уничтожить харчевню за нехер делать.

Комната наполнилась дымом, криками, звоном железа. Я вооружился Плакальщицами и присоединился к схватке, встав возле брата. Одного я убил, вогнав ему Пощаду в область почек, потом меня оттеснил здоровенный рыжебородый чужак с боевым топором. Вместо того чтобы пробиваться в гущу боя, дыма и сыплющихся проклятий, мне оставалось только уворачиваться и отражать его удары. Он наступал на меня вплоть до прилавка, а потом вдруг замер, и лицо его исказилось от потрясения. Выронил топор, осел на пол, из бедра хлынула кровь, а откуда-то снизу ухмыльнулся мне Билли Байстрюк.

– Во имя Госпожи нашей, – сказал мальчишка с обагрённым кинжалом в руке.

Сэр Эланд пропорол одного из налётчиков мечом и теперь освобождал от трупа свой длинный клинок. Через всю комнату нашел он меня. Заметил ли, что произошло? Зачёл ли на мой счёт проявленную слабость? Не знаю, но ясно одно: теперь за ним придётся ещё более пристально наблюдать.

Пожар принимал угрожающие масштабы, однако в схватке мы победили. Йохан занял дверной проём, и все эти влиятельные люди были теперь в ловушке – впрочем, как и мы сами. Пятеро из них уже полегли, а восемь ещё держались. Наконец и они опустили оружие – дескать, сдаёмся.

– Эй, вы, ну-ка сложить клинки, – обратился я к ним. Указал на самого младшего, парнишку не старше восемнадцати на вид. – Иди-ка сюда.

Тот положил меч и нерешительно шагнул ко мне. Я приставил ему к горлу острие Укоризны:

– Убей остальных.

Это была настоящая резня, но иногда именно так и выглядит карающая справедливость. Так я держал его под клинком и бесстрастно смотрел в перепуганные глаза, пока все его дружки не повалились замертво.

– А теперь я тебя отпускаю. Дуй к своему начальнику и скажи, что Благочестивые вернулись с войны. Если он отправит ещё каких-нибудь обалдуев в какое-нибудь из моих заведений, живыми из них уже никто не выберется. Скажи ему, что обещал всё это Томас Благ. Уяснил?

Парнишка кивнул, насколько ему позволял приставленный к подбородку меч.

– Гоните его в шею, – приказал я.

Как только юнец скрылся в ночи, ребята принялись тушить пожар, передавая по цепочке полные вёдра от ручного насоса на кухне, за стойкой. Вода поступала из речки по трубам, для питья она была слишком грязной, но сейчас годилась и такая. Я же встал посреди закопчённой и задымленной комнаты и стал подводить итоги.

На полу лежало двенадцать тел, наших среди них не было. Чёрный Билли прижимал окровавленную тряпку к раненому плечу, кровоподтёк ярко выделялся на его тёмной коже, но он будет жить. Впрочем, один из людей Йохана выглядел похуже – он, сгорбившись, сидел на стуле, обхватив руками рану в верхней части бедра. Не в области яремной вены, куда Билли Байстрюк поразил бородача с топором – тот к тому времени уже испустил дух, – но достаточно близко. Раненый был весь в поту и бледен как воск. Я подошёл к нему.

– Как тебя звать?

– Хари, – прошептал тот.

– Посильнее надави, Хари.

– У меня в ноге осколок застрял, – ответил он. – Вытащите, умоляю.

Я покачал головой. Парня задело куском огненного камня, а значит, осколок должен засесть глубоко. Только его кончик, закупоривший рану, вернее всего, не давал бедняге истечь кровью, а если его вытащить, Хари рискует погибнуть.

– Ты его не трогай, но прижми покрепче, – посоветовал я. Потом подозвал Луку Жирного.

– Помнишь старого доктора Кордина, с Сетевязального ряда? – тихонько спросил я его.

– Как не помнить, – Лука очень старался не смотреть на ногу Хари.

– Вот и славно, так ступай-ка найди его да приведи сюда. Надо будет – из постели его вытягивай, но приведи.

Лука кивнул и поспешил к выходу.

Билли Байстрюка я послал отыскать каких-нибудь тряпок на перевязку ноги, пока Хари будет ждать подмоги.

– Едрёна монахиня, можно нам уже, чёрт подери, выпить?! – крикнул Йохан из-за стойки, некоторые из его парней согласно заревели. Я оставил его вопрос без внимания – так же, как и он оставил без внимания своего раненого. Да, разные всё-таки у нас подходы к командованию.

Я снова посмотрел на трупы, лежащие на полу. Двенадцать, и ещё одного я отпустил. Они, видать, понадеялись, что ихний взрывной порошок даст им достаточное преимущество, чтобы возместить наш перевес в числе, к тому же они, без сомнения, ожидали, что мы все напьёмся в стельку. Я взглянул на Йохана – тот хлестал брагу из горла. Будь он за главного вместо меня – так и напились бы.