Драгоценности - Даниэла Стил

Этот вечер был долгам для всех присутствующих. Но каждый елкак можно быстрее, несколько храбрецов танцевали, и все очень вежливо делаливид, что не обратили внимания на то, что произошло, а потом распрощалисьпораньше. К десяти часам никого из гостей не осталось, а Сара все еще лежала,рыдая, в своей спальне.

На следующее утро в доме Томпсонов, когда вся семьясобралась в гостиной, состоялся серьезный разговор. Эдвард Томпсон объяснилСаре, что он сказал Фредди накануне вечером, и твердо посмотрел на нее.

— Решение примешь ты, Сара, — объявил он, и вид унего при этом был несчастный, — но мне хотелось бы, чтобы ты развелась сним.

— Отец, я не могу… это было бы ужасно для любого… — Онаоглядела их всех, боясь смущения и стыда, которые она причинила бы им.

— Для тебя будет гораздо хуже, если ты вернешься кнему. Теперь я понимаю, через что ты прошла. — Когда он думал об этом, ончувствовал почти благодарность за то, что она потеряла ребенка. Он с грустьюпосмотрел на свою дочь. — Сара, ты любишь его?

Она долго колебалась, прежде чем ответила, а затемотрицательно покачала головой, проговорив почти шепотом:

— Я даже не знаю, почему я вышла за него замуж. —Она снова посмотрела на них. — Тогда я думала, что люблю его, но я егодаже не знала.

— Ты сделала ужасную ошибку. Ты была введена им взаблуждение, Сара. Это может случиться с каждым. Теперь мы должны решить этупроблему за тебя. Я хочу, чтобы ты позволила мне сделать это. — Эдвард ниединого мгновения не колебался в своем решении. Другие также кивнули в знаксогласия. — Так как?

Она чувствовала себя потерянной, словно снова была ребенком,и постоянно думала о всех тех людях, которые видели, как он опозорил еенакануне вечером. Сомнений быть не могло. Это было унизительно… привестипроституток в дом ее родителей… Она проплакала всю ночь, и ее ужасало, чтоскажут люди про это страшное унижение для ее родителей.

— Я хочу, чтобы ты все предоставила мне. — Потомон подумал еще об одном. — Ты хочешь жить в Нью-Йорке? Она посмотрела наотца и покачала головой:

— Я ничего не хочу. Я хочу только вернуться домой стобой и с мамой. — При этих словах ее глаза наполнили слезы, а мать нежнопохлопала ее по плечу.

— Хорошо, ты поедешь, — взволнованно сказал он, вто время как Виктория вытирала ей слезы. Питер и Джейн крепко взяли ее за руки.Все это огорчало каждого из них, но Сара принесла им облегчение.

— А как вы с мамой? — Она печально смотрела на нихобоих.

— Что мы?

— Вам не будет стыдно, если я разведусь? Я чувствуюсебя, словно я эта ужасная женщина, Симпсон, — все будут говорить обо мнеи о вас тоже. — Сара снова заплакала и закрыла лицо руками. Она была ещеслишком молода и потрясена событиями последних месяцев.

Мать обняла ее и попыталась утешить:

— Что могут сказать люди, Сара? Что он был ужасныммужем, что ты была очень несчастлива? Что ты сделала ошибку? Тебе надопримириться с этим. Ты не сделала ничего плохого. Это Фредерику должно бытьстыдно, но не тебе.

И снова остальные члены семьи кивнули в знак согласия.

— Но люди ужаснутся. Никто в нашей семье никогда неразводился.

— Так что же? Мне дороже твое счастье ибезопасность. — Виктория Томпсон чувствовала вину и боль из-за того, чтоне поняла, насколько плохо обстоят дела у дочери. Одна Джейн подозревала, каксильно страдала сестра, но никто не слушал ее. Все они думали, что оначувствует себя несчастной из-за того, что у нее был выкидыш.

Сара по-прежнему находилась в подавленном состоянии, когдапозднее Питер и Джейн уехали в Нью-Йорк, и на следующее утро, когда отецотправился на встречу со своим адвокатом. Виктория осталась с ней вСаутгемптоне, Сара была непреклонна в своем решении не возвращаться в Нью-Йорк.Она хотела спрятаться здесь навсегда, так она сказала, а больше всего она нехотела видеть Фредди. Она согласилась на развод, предложенный отцом, но еестрашил весь ужас, который, как она предполагала, был связан с этим. Сарачитала о разводах в газетах, и всегда они выглядели неприятно и приводили ее всмущение, но она была ошеломлена, когда Фредди позвонил ей вечером впонедельник, после разговора с адвокатом ее отца.

— Все в порядке, Сара. Думаю, это к лучшему для насобоих. Мы просто не были готовы.

— Мы? — Она не могла поверить, что он в самом делесказал это. Он даже не винил себя, он просто был счастлив от нее освободиться,во всяком случае, освободиться от ответственности, чтобы ему не докучали такиевещи, как дети.

— Ты не сердишься? — Сара была изумлена ичувствовала глубокую обиду.

— Совсем нет, малышка. — Последовалопродолжительное молчание.

— Ты рад? — Снова молчание.

— Ты любишь задавать подобные вопросы, не так ли, Сара?Какая разница, что я чувствую? Мы сделали ошибку, а твой отец помогает нам ееисправить. Он — милый человек, и я думаю, что мы поступаем правильно. Мне жаль,если я доставил тебе какую-то неприятность…

«Вроде скучного уик-энда и испорченного вечера», —грустно усмехнулась про себя Сара. Он не имел представления о том, каким длянее был прошедший год. Никто не мог вообразить этого. Он просто радовался, чтоизбавился от всего, ей стало ясно это, пока она его слушала.

— Что ты собираешься теперь делать? — Она еще невыяснила для себя многого. Новое положение смущало ее. Она знала, что не хочетвозвращаться в Нью-Йорк. Она не желала никого видеть и рассказывать кому-то освоем неудачном замужестве.

— Я думаю поехать на несколько месяцев в Палм-Спрингс.Или, может быть, на лето в Европу. — Он размышлял, строя планы, покаговорил.

— Звучит заманчиво.

Их разговор был похож на разговор двух незнакомых людей, иот этого ей снова стало грустно. Они совсем не знали друг друга, никогда, этобыла только игра, и она проиграла. Они оба в проигрыше. Но кажется, его это небеспокоило.

— Береги себя, — сказал он, словно старому другуили школьному товарищу, с которым он расстается на время, но они прощалисьнавсегда.

— Спасибо. — Она сидела, тупо уставившись нателефон, пока держала трубку и слушала его.

— Мне сейчас лучше уехать, Сара. — Она молчакивнула. — Сара?

— Да… Мне жаль… Спасибо за то, что позвонил. —«Спасибо за ужасный год, мистер ван Деринг… Спасибо за то, что вы разбили моесердце…» Она хотела спросить, любил ли он ее когда-нибудь, но не осмелилась. Даи стоило ли спрашивать, ответ она и так знает. Было очевидно, что он ее нелюбил, как не любил никого, даже самого себя.

Виктория видела переживания дочери. В таком состоянии Сарапровела июль, а затем август и сентябрь. Единственное, что привлекло еевнимание в июле, — исчезновение Эмилии Эрхарт, а через несколько дней —вторжение японцев в Китай. Но большую часть времени она думала о разводе, и еемучили стыд и вина. Она чувствовала себя даже хуже к тому времени, когда усестры родилась дочка, но тем не менее поехала вместе с матерью в Нью-Йорк,чтобы навестить Джейн в больнице, и после того как она повидала сестру,настояла на своем возвращении в Саутгемптон тем же вечером. Малышка былазамечательная, и они назвали ее Марджори, но Сара стремилась снова остатьсяодна. Она теперь большую часть времени размышляла о прошлом, пытаясь понять,что с ней произошло. На самом деле все было гораздо проще, чем она думала.Просто она вышла замуж за человека, которого совершенно не знала, а он оказалсяужасным мужем. Конец истории. Но она считала, что в этом есть ее вина, иубедила себя в том, что, если она будет жить вдали от людей, они забудут о еесуществовании и не станут судить за ее грехи родителей. Так что ради ихбезопасности и ради своей собственной она стремилась к уединению.