Собрание сочинений в 9 тт. Том 2 - Уильям Фолкнер

плачу или нет. Ти-Пи упал на меня, смеется, а в горле не перестает, и Квентин пнул Ти-Пи, а Кэдди обняла меня, и светлая вуаль, но деревьями Кэдди не пахнет больше, и я заплакал.

«Бенджи», сказала Кэдди. «Бенджи». Обняла меня опять руками, но я ушел. — Из-за чего ты, Бенджи? Из-за этой шляпки? — Сняла шляпку, опять подошла, я ушел.

— Бенджи, — сказала она. — Из-за чего же тогда? Чем Кэдди провинилась?

— Да из-за этого платья, — сказал Джейсон. — Думаешь, что ты уже большая, да? Думаешь, ты лучше всех, да? Расфуфырилась.

— Ты, гаденький, прикуси себе язык, — сказала Кэдди. — Что же ты плачешь, Бенджи?

— Если тебе четырнадцать, так думаешь — уже большая, да? — сказал Джейсон. — Большая цаца, думаешь, да?

— Тихо, Бенджи, — сказала Кэдди. — А то маму растревожишь. Перестань.

Но я не перестал, она пошла от меня, я за ней, она стала, ждет на лестнице, я тоже стал.

— Из-за чего ты, Бенджи? — сказала она. — Скажи Кэдди, и Кэдди исправит. Ну, выговори.

— Кэндейси, — сказала мама.

— Да, мэм, — сказала Кэдди.

— Зачем ты его дразнишь? — сказала мама. — Поди с ним сюда.

Мы вошли в мамину комнату, мама лежит там, а на лбу болезнь — белой тряпкой.

— Что опять с тобой такое, Бенджамин? — сказала мама.

— Бенджи, — сказала Кэдди. Подошла опять, но я ушел.

— Это он из-за тебя, наверно, — сказала мама. — Зачем ты его трогаешь, зачем не даешь мне полежать спокойно. Достань ему коробку и, пожалуйста, уйди, оставь его в покое.

Кэдди достала коробку, поставила на пол, открыла. В ней полно звезд. Я стою тихо — и они тихо. Я шевельнусь — они играют искрами. Я замолчал.

Потом услышал, как уходит Кэдди, и опять заплакал.

— Бенджамин, — сказала мама. — Поди сюда, — пошел к дверям. — Тебе говорят, Бенджамин, — сказала мама.

— Что тут у вас? — сказал папа. — Куда ты направился?

— Сведи его вниз, Джейсон, и пусть там кто-нибудь за ним присмотрит, — сказала мама. — Ты ведь знаешь, как я нездорова, и все же ты…

Мы вышли, и папа прикрыл дверь.

— Ти-Пи! — сказал он.

— Да, сэр, — сказал Ти-Пи снизу.

— К тебе Бенджи спускается, — сказал папа. — Побудешь с Ти-Пи.

Я слушаю воду.

— Бенджи, — сказал Ти-Пи снизу.

Слышно воду. Я слушаю.

— Бенджи, — сказал Ти-Пи снизу.

Я слушаю воду.

Вода перестала, и Кэдди в дверях.

— А, Бенджи! — сказала она. Смотрит на меня, я подошел, обняла меня. — Все-таки нашел Кэдди, — сказала она. — А ты думал, я сбежала? — Кэдди пахла деревьями.

Мы пошли в Кэддину комнату. Она села к зеркалу. Потом перестала руками, повернулась ко мне.

— Что же ты, Бенджи. Из-за чего ты? Не надо плакать. Кэдди никуда не уходит. Погляди-ка, — сказала она. Взяла бутылочку, вынула пробку, поднесла мне к носу. — Как пахнет! Понюхай. Хорошо как!

Я ушел и не перестал, а она держит бутылочку и смотрит на меня.

— Так вон оно что, — сказала Кэдди. Поставила бутылочку, подошла, обняла меня. — Так вот ты из-за чего. И хотел ведь сказать мне, и не мог. Хотел и не мог ведь. Конечно же, Кэдди не будет духами душиться. Конечно, не будет. Вот только оденусь.

Кэдди оделась, взяла опять бутылочку, и мы пошли на кухню.

— Дилси, — сказала Кэдди. — Бенджи тебе делает подарок. — Кэдди нагнулась, вложила бутылочку в руку мне. — Подай теперь Дилси ее. — Протянула мою руку, и Дилси взяла бутылочку.

— Нет, ты подумай! — сказала Дилси. — Дитятко мое духи мне дарит. Ты только глянь, Роскус.

Кэдди пахнет деревьями.

— А мы с Бенджи не любим духов, — сказала Кэдди.

Кэдди пахла деревьями.

— Ну, вот еще, — сказала Дилси. — Большой уже мальчик, надо спать в своей постельке. Тебе уже тринадцать лет. Будешь спать теперь один, в дяди Мориной комнате, — сказала Дилси.

Дядя Мори нездоров. У него глаз нездоров и рот. Верш понес ему ужин на подносе.

— Мори грозится застрелить мерзавца, — сказал папа. — Я посоветовал ему потише, а то как бы этот Паттерсон не услыхал. — Папа выпил из рюмки.

— Джейсон, — сказала мама.

— Кого застрелить, а, папа? — сказал Квентин. — Застрелить за что?

— За то, что дядя Мори пошутил, а тот не понимает шуток, — сказал папа.

— Джейсон, — сказала мама. — Как ты можешь так? Чего доброго, Мори убьют из-за угла, а ты будешь сидеть и посмеиваться.

— Пусть держится подальше от углов, — сказал папа.

— А кого застрелить? — сказал Квентин. — Кого дядя Мори застрелит?

— Никого, — сказал папа. — Пистолета у меня нет.

Мама заплакала.

— Если тебе в тягость оказывать Мори гостеприимство, то будь мужчиной и скажи ему в лицо, а не насмехайся заглазно при детях.

— Что ты, что ты, — сказал папа. — Я восхищаюсь Мори. Он безмерно укрепляет во мне чувство расового превосходства. Я не променял бы его на упряжку каурых коней. И знаешь, Квентин, почему?

— Нет, сэр, — сказал Квентин.

— Et ego in Arcadia…[2] забыл, как по-латыни «сено», — сказал папа. — Ну, не сердись, — сказал папа. — Это все ведь шутки. — Выпил, поставил рюмку, подошел к маме, положил ей руку на плечо.

— Неуместные шутки, — сказала мама. — Наш род ни на йоту не хуже вашего, компсоновского. И если у Мори слабое здоровье, то…

— Разумеется, — сказал папа. — Слабое здоровье — первопричина жизни вообще. В недуге рождены, вскормлены тленом, подлежим распаду. Верш!

— Сэр, — сказал Верш за моим стулом.

— Ступай-ка наполни графин.

— И скажи Дилси, пусть отведет Бенджамина наверх и уложит, — сказала мама.

— Ты уже большой мальчик, — сказала Дилси. — Кэдди умаялась спать с тобой. Ну замолчи и спи.

Комната ушла, но я не замолчал, и комната пришла обратно, и Дилси пришла, села на кровать, смотрит на меня.

— Так не хочешь быть хорошим и заснуть? — сказала Дилси. — Никак не хочешь? А минуту обождать ты можешь?

Ушла. В дверях пусто. Потом Кэдди в дверях.

— Тс-с, — говорит Кэдди. — Иду, иду.

Я замолчал, Дилси отвернула покрывало, и Кэдди легла на одеяло под покрывало. Она не сняла купального халата.

— Ну вот, — сказала Кэдди. — Вот и я.

Пришла Дилси еще с одеялом, укрыла ее, подоткнула кругом.

— Он — минута и готов, — сказала Дилси. — Я не стану гасить у тебя свет.

— Хорошо, — сказала Кэдди. Примостила голову рядом с моей на подушке. — Спокойной ночи, Дилси.

— Спокойной ночи, голубка, — сказала Дилси. На комнату упала чернота. Кэдди пахла деревьями.

Смотрим на дерево, где Кэдди.

— Что ей там видно, а, Верш? — Фрони шепотом.

— Тс-с-с, — сказала Кэдди с дерева.

— А ну-ка спать! — сказала Дилси. Она вышла из-за дома. — Папа велел идти наверх, а вы сюда прокрались за моей спиной? Где Кэдди и Квентин?

— Я говорил ей, чтоб не лезла на дерево, — сказал