Комната волка - Габриэле Клима

Нико ещё раз откусил яблоко.

– Опять вы за своё? – фыркнул он.

– Он профессионал, Нико. Иначе мы бы не согласились.

Мама погладила сына по щеке. Нико почувствовал нежное прикосновение её пальцев.

– Это не навсегда, – сказала она. – Вот увидишь, тебе станет лучше.

Нико посмотрел на маму. Один глаз опух, а под тональным кремом виднелись фиолетовые синяки.

– Ну да, конечно, – пробормотал он.

– Значит, договорились? – спросил папа.

Нико не ответил.

– Нико?

«Закрой глаза. Считай до десяти».

«Один, два, три…»

– Тебе станет лучше, – повторила мама.

«…четыре… пять…»

– Нико…

«…шесть…»

– Нико.

«…семь…»

– Ты меня слышишь, Нико?

«…восемь…»

– Да, мама, я тебя слышу, – Нико посмотрел на неё. – Я тебя слышу. Хорошо.

– Молодец, Нико. – Мама улыбнулась и вздохнула. – Молодец, мой Нико.

«…девять…»

В тот день Нико отвёз Клаудию в церквушку за городом. Ей очень нравилось это место. Она говорила, что здесь со всем примиряешься.

Нико так не думал. Обычная церковь, маленькая, деревенская. Но она стояла на вершине холма, и к ней нужно было подниматься по одинокой тропинке. А ещё тут была красивая балюстрада. Подростки приходили сюда целоваться и говорить особенные вещи, которые приходили в голову, только когда ты здесь.

Клаудия снова надела своё солнечное платье с лимонами, которое сводило Нико с ума. Она сидела на парапете, и платье развевалось на ветру.

Нико с улыбкой смотрел на неё и думал о подарке, который ждал своего часа в рюкзаке. До дня рождения Клаудии оставалось шесть дней. Но на празднике будет людно и шумно. Нико хотел устроить особый праздник, только для них двоих вдалеке от всех. Как тогда на пристани, на той скамейке на краю земли.

Нико думал об этом, когда спросил у Клаудии, что ей подарить. Он нашёл особенную вещь – только для Клаудии и Нико, для Клаудии и Трамонтаны. Пусть это был всего лишь чехол для телефона, но он нарисовал на нём море, солнце, пристань, скамейку. В этот рисунок он вложил даже шелест ветра над волнами. Это было последнее, что Нико изобразил на стене в своей комнате. Папа избавился от рисунка ещё до того, как Нико закончил его. Идиот-маляр вошёл в комнату, когда Нико ещё держал в руках маркер. Он расстелил целлофан и начал закрашивать рисунок. Нико сжал кулаки. В тот момент ему захотелось ударить маляра. Но потом он посмотрел в его пустые глаза, которые следили за кистью и даже не видели, что закрашивали. Ему стало жаль этого человека. Он разжал кулаки и дождался, пока тот закончит свою работу.

– Эй, Нико, что с тобой? О чём задумался?

Клаудия улыбалась, жмурясь от солнца. Нико посмотрел на её платье и ноги.

– Ни о чём, – ответил он.

– Ну да, конечно.

– Правда… я думал о том, как тебе повезло со мной.

– Ну и дурак.

– Я серьёзно, где ты ещё найдёшь такого? Злобного, чокнутого…

– Может, смогу заказать по интернету? – улыбнулась Клаудия. Она спрыгнула с парапета и взяла Нико за руки. – Рассказывай, – велела она. Её глаза казались прозрачными, как небо, как она сама.

– О чём? – спросил Нико, бросив взгляд на лес. – Я ни о чём не думаю.

– Я серьёзно, Нико. Что случилось? Что-то не так?

Лес был тёмным. Мрачно-зелёным.

– Нет. Просто у меня болит рука, когда я её сгибаю.

– Не хочу слышать о руке, Нико.

Тёмный, мрачно-зелёный лес.

– Я знаю, что ты хочешь услышать.

– Ну и?

Тишина. Солнце скрылось за горизонтом. Оно попыталось вырваться из клубка деревьев, подняться выше, пробраться сквозь ветки, но лес был слишком густым.

Нико повернулся к Клаудии и улыбнулся.

– Закрой глаза.

– Зачем?

– Закрой глаза.

– Что ты хочешь сделать?

– Закрой.

Клаудия закрыла глаза. Нико достал из рюкзака пакет.

– Держи.

– Ого. Что это?

– С днём рождения.

Клаудия улыбнулась. Солнце победило тени.

– Ну давай, открывай.

– Но ведь мой день рождения в воскресенье.

– Я знаю, но хочу, чтобы ты открыла подарок сейчас, пока я рядом.

Клаудия осторожно взяла пакет, словно там лежало что-то хрупкое и ценное. Нико так любил эти руки. Её пальцы словно ласкали ленту вокруг подарка. Они будто касались сердца Нико.

– Тебе нравится?

– Нико… как красиво.

– Это всего лишь чехол, но я сам его сделал. То есть чехол я купил, но разрисовал его сам.

Нико обнял Клаудию.

– Узнаёшь? – спросил он, показав на скамейку, которую нарисовал. Над морем дул холодный северный ветер – трамонтана, и брызги казались фейерверком. На той скамейке сидели они, Нико и Клаудия.

Клаудия улыбнулась. Она закрыла глаза и поцеловала Нико.

– Я люблю тебя, Трамонтана.

«Я тоже тебя люблю», – подумал Нико. Но вслух он сказал другое:

– Пообещай мне, что так будет всегда. Я и ты. Нико и Клаудия. Клаудия и Трамонтана.

Клаудия рассмеялась. Она обвела пальцами чёрно-белые линии на рисунке, который выглядел таким живым, словно это была фотография.

– Хорошо, – согласилась она. – Но ты тоже должен кое-что пообещать мне. – Клаудия посмотрела на Нико так серьёзно, что он почувствовал, как над ним сгустились тени. Ветер стих, фейерверк угас. – Пообещай, что ты попробуешь.

– Попробую что? – переспросил Нико.

– Ты знаешь что, – ответила Клаудия.

Солнце снова исчезло. За мрачным лесом, тёмным как шрам, как рана с запёкшейся кровью.

– Хорошо, – вздохнул Нико.

Рана с запёкшейся кровью.

И солнце, которого больше не было.

Нико согласился на это только ради Клаудии, из-за обещания, которое он дал тогда в церквушке.

Пойти к психотерапевту. Но зачем??

Отец привёз его за пятнадцать минут до сеанса.

– Мне пойти с тобой? – спросил он, заглушив двигатель.

– Что? Нет, не нужно.

– Почему?

– Мне же не пять лет.