Записки землянина - Вячеслав Колмыков

Подобное заявление не могло не смутить. Но я ничего лучшего не нашел как спросить:

— Что, как принц что ли?

— Ага, Уэльский! — хихикнул он. — Нет, как почетный гость нашей планеты, хоть и неофициальный.

— Да? Простите, а как ваша планета называется?

— На вашем языке она будет звучать как…

И он изрек что-то нечленораздельное, попеременно сжимая и разжимая губы. Я боялся, что изо рта у него вылетит слюна.

— Скорее это на вашем языке, а не на моем. — догадался я.

— Ха-ха-ха! Шутка! Конечно шутка. Льуана. Наша планета называется Льуана.

— Львана.

— Нет. Льуана.

— Льуана. Хорошо. Мое настоящее имя Станислав, Стас, Стасик, если хотите, — сдался я.

— Стасик мне больше нравится.

— Пазикуу тоже не плохо.

Не знаю, как это вышло, но мы обнялись — неловко, косолапо, как медведь с кроликом, но обнялись. Не сказать что я брезгливый и предвзятый к таким вещам, все-таки мне стало как-то не по себе. Исторический момент? Может быть. Вот только не так я представлял себе контакт с инопланетным существом. Какой-то он чересчур полный оказался. Впрочем, это же я у него в гостях не он у меня. Значит здесь так принято. Подозреваю, что на его месте я бы вообще целоваться полез.

Мы оба почувствовали неловкость.

— Ну, прошу, — Пазикуу первым прервал молчание, жестом пригласил к дороге, обнажив широкую ладонь.

Напоследок я наклонился, схватил другой камень и запустил его туда же, что и Пазикуу. Мне показалось он пролетел намного дальше.

— Ого! — только и успел сказать, но он словно пацана взял меня за руку и потащил за собой.

Какие впечатления у меня после этой встречи? Трудно сказать. С одной стороны, я безумно рад, что все так сложилось. Любой не любой, но, кажется, большинство бы согласилось оказаться на моем месте. Может подобный случай не первый и не последний, а может единственный. Кто знает? В любом случае это открытие хотя бы для меня. С другой стороны многое не понимаю. Одно оправдывает — никогда не мечтал об этом. Даже желания такого не возникало. Мне интересен Уэльс, Бредбери, Алексей Толстой, Азимов, Ефремов со своей дотошностью и другие фантасты, но меня все же больше тянет к классикам. В их произведениях я лучше разбираюсь. Они ближе мне, наверное, потому, что описывали реальность. Не спорю, и среди фантастов есть признанные классики и некоторые догадки в их произведениях нашли в наше время подтверждения. Мало того — применения. Если так, то вероятность того, что во всем виновата моя больная фантазия очень мала. Скорее она привела бы меня в девятнадцатый век к Настасье Филипповне, чтобы спасти ее; к чеховской девочке-сиделке в ту ночь, когда она решила пожертвовать жизнью ребенка ради сна, который был ей так необходим; или к Круциферским посмотреть и на себе испытать их нищету. Походил бы по тогдашним улочкам мимо разодетых дам, галантных кавалеров, детишек, не ведающих о компьютерах, телефонах и телевизорах. Не знаю почему, но мне это время нравится. Всегда с жадностью читаю книги, связанные с этой эпохой. Буквально охватывает ностальгия, жалость накатывает, осознавая невозможность сего. Ей Богу, если бы передо мной стоял выбор, то не задумываясь бы променял Пазикуу на общение со Штольцем, дабы поучиться у него уму-разуму, набраться хоть чуточку его энергии и оптимизма.

Но видно судьбе угодно другое. Не смотря на это, я ничуточку не жалуюсь. Напротив, понимая несбыточных своих желаний, принимаю это как дар божий. Не желаю задумываться над тем, почему Он выбрал меня. Пусть останется тайной. Я все же человек разумный и должен сознавать, что из всего можно извлечь пользу, даже для моей фантазии. Только дураку безразлично неведомое, тем более, если оно перед глазами.

Когда мы отошли от озера, часть неведомого я начал топтать ногами. Шли по дороге и совсем в другую сторону. После довольно длительного молчания я поинтересовался у Пазикуу, почему по ней ни кто не ездит. Скорее я сделал это ради того, чтобы как-то разговорить старикашку.

— Это очень старая дорога, — отвечал он. — Ею редко пользуются.

— Почему?

— Видите ли, Стасик, мы уже давно прошли тот этап эволюции, который вы сейчас переживаете. Наша наука превратилась почти в кулинарию, где сложно придумать новое блюдо, хорошее блюдо. Простор остался для плохих. Но мы вовремя очнулись в отличие от вас.

— Мнда! — все, что я пока мог на это ответить.

— Но я почему-то думал, Стасик, что первый вопрос будет иного характера.

— Да, — я все еще переваривал его прошлую мысль, но нашел подходящий вопрос. — Почему вы так хорошо понимаете наш язык и, нужно признать, замечательно им владеете? У вас на Льуане говорят на русском?

— Ха-ха, нет, — Пазикуу засмеялся. — Нет, разумеется. Мы можем и на английском и на китайском и на мертвых — латинском, санскрите…

— И на верблюжьем, конечно.

— На верблюжьем не можем.

Мне показалось он обиделся. Он смотрел перед собой, чуть наклонив голову. Шел медленно, в то время, как мои ноги еле за ним поспевали.

— Ладно, простите, — извинился я. — Продолжайте.

— И на французском и на узбекском…

Тут пришла моя очередь смеяться. Нет, этот старикашка определенно начинал мне нравиться. Убедившись в его предрасположенности, я продолжил допрос.

— Но как? Вы скажите, что еще все языки наши знаете. Это невозможно.

— Почему невозможно? — невозмутимо отвечал старик. — И среди вас есть пара-тройка десятков владеющих всеми языками. Ничего удивительного в этом не вижу.

— И все же я сомневаюсь, что они так же хорошо говорят на них как вы. Или на других у вас акцент?

— Абсолютно никакого акцента. Хотя сомнения по поводу ваших собратьев оправданы.

— И?

— Ну что тут скажешь. Если учесть, что наша цивилизация по вашим земным меркам старше вашей на пару миллионов лет, тут я думаю все ясно.

— Ага, значит так.

— А как иначе?

— И вы этим гордитесь? — решил я его поддеть.

— Ничуть, напротив. И вы в этом скоро убедитесь.

Далее он постарался объяснить их способность к языкам в общих чертах на примере развития земной цивилизации. Например, образование, которое на протяжении сотен веков было доступно не многим, начиная с древних, использовавших свой мозг не в полной мере, чем современный человек и заканчивая настоящим, где прогресс в этой области налицо. Основной причиной этого является развитие памяти. Вот он помнит все, что прочитал или увидел в жизни. И не только он — практически все представители его расы (они называют себя тоже людьми, так как считают, что мы из одного теста, поэтому дальше буду величать его человеком). Потеря