Есть ли жизнь после Путина - Георгий Бовт

Но поскольку единого «архитектурного решения» нет, то получается примерно как в любом садово-огородном поселке, где кошмарный сон архитектора воплощен в стиле «кто в лес, кто по дрова».

В отличие от советской эпохи, дело строительства – вернее, поиска на ощупь – новой морали и нравственности не поручено мощным структурам типа Компартии, комсомола, пионерии и идеологического отдела ЦК КПСС. Те исправно выдавали на-гора готовые ответы на все вопросы текущего времени: кто друг, а кто враг, какая выставка «правильная», а какая диссидентствующая, какие ВИА могут выступать с концертами, а какие нет (с проверкой репертуара, разумеется). Какие фильмы надо прокатывать, а какие запрещать или показывать только в Доме кино для «гнилой интеллигенции». Были даже ответы на вопросы, патриотично ли носить джинсы или длинные волосы (стиляги). Простая и понятная колея жизни и смыслов. Когда фривольные танцы в исполнении гэдээровского «Фридрихштадтпаласа» были предписаны в строго отведенное для этого время – глубоко за полночь на Пасху, чтобы отвлечь молодежь от «тлетворного влияния» церкви.

У нас же теперь все сводится либо к отдельным, подчас шальным, инициативам внезапно прозревших по части морали политиков, либо к спускаемым сверху «проектам», от которых при ближайшем рассмотрении трудно отделаться от ощущения, что они есть не что иное, как циничный «распил» бюджетных денег без стыда, совести и той же морали.

Ни одна из существующих в России партий до сих пор не взяла на себя смелость сформировать целостную идейную платформу на сей счет – причем так, чтобы сами функционеры этой партии подавали личный пример следования ей в своей мирской жизни. Оно и разумно. Иначе мог получиться в исполнении нынешней «политической тусовки» вполне тошнотворный результат.

Церковь отчасти старается выполнять эти функции, однако не во всем справляется. Во многом по причине неготовности к более активной социальной роли – самостоятельной и, главное, независимой от государства – в гражданской жизни. Скажем, у церкви нет программ, близких по масштабу к тем, что делает светский фонд «Подари жизнь» и другие подобные НКО.

В обществе объективно имеется запрос на некие понятные и разделяемые большинством морально-нравственные ориентиры. Усталость от политического цинизма и вранья накапливается.

Хотя она и далека от того, чтобы вызывать открытое возмущение, но выливается в растущее отчуждение людей от политических институтов и рост недоверия к ним. Ко всем, кроме персонально президента.

Формирование новых ориентиров во многом происходит под целенаправленным воздействием вполне управляемых СМИ, но во многом и вопреки им – под влиянием объективных факторов не вполне «человечной» (по идеализированным советским меркам) теперешней жизни, где каждый за себя и против всех. Массовое общественное сознание пока плохо реагирует на попытки ультраконсервативных «пассионариев» настроить его на тоталитарную волну архаики: к примеру, Новосибирский театр, «не так» поставивший оперу Вагнера, ведь не разгромила возмущенная толпа.

К призывам что-то очередное запретить «тлетворное» большинство остается равнодушным, как к уже привычному информационному шуму.

Однако и «прогрессивной либеральной общественности» нынешнее массовое состояние умов, разложи эти умы по полочкам, вряд ли сильно понравится. Оно скорее характерно для традиционалистских обществ, а на фоне упадка образования только полнится все новыми дремучими представлениями о мире и о «прекрасном» в нем. В таких условиях попытки воссоздать некое подобие тоталитарной идеологии могут стать опасными для самих реаниматоров. Потому как неизвестно, куда двинет этот освобожденный Франкенштейн и кого по пути сметет.

Так что на ближайшее время усилия по поиску новых «скреп» будут по-прежнему, скорее всего, носить эпизодический, спорадический, несистемный характер. Найдут опять «не тех пчелок», всколыхнутся на тот или иной эксцесс театрально-выставочно-кинематографической деятельности, да и только. Повозмущаются в соцсетях, в Думе, перетрут на ток-шоу по телевизору, да и забудут.

Потому что – «ну вы же все прекрасно понимаете». Или, как говорят между собой артисты миманса в балете, когда нужно мимикой показать оживленный разговор: «Ну, о чем тут говорить, когда не о чем говорить».

2015 г.

В чем «прелесть» попыток объяснить или предсказать действия какого-нибудь авторитарного правителя: что ни напишут «предсказатели», имеет совершенно равные шансы оказаться как полной чушью, так и иметь непосредственное отношение к реальности.

А еще у некоторых подобных правителей была такая чудная манера, как «сказываться больным» и наблюдать, когда у кого из приближенных не выдержат нервы и проявится на лице некое подобие радости от предвкушения безвременной утраты отца родного. Так, помнится, любил поступать коварный сирийский диктатор Хафез Асад. Несколько раз он «смертельно заболевал», что приводило к нездоровому оживлению его недругов, которых, разумеется, ждала скорая расправа тотчас после счастливого выздоровления правителя.

Но мы в развитии своей так называемой политической жизни пошли, как всегда, своим путем и, разумеется, по-сусанински ушли дальше всех. Где нас уже никто не поймет, не найдет и не раскусит.

Тем более что карту пути и, главное, возвращения обратно мы для секретности съели по дороге.

У нас окончательно стерлась грань между реальностью виртуальной и всамделишной. Мифы, рождающиеся в головах конспирологов, которые пытаются цепляться – а напрасно, господа, напрасно! – за остатки «реальной реальности», один фантастичнее другого. Они вмиг превращаются в элементы некоей умозрительной конструкции, которую пытаются прилепить к летописи наших временных лет.

Летопись отчаянно сопротивляется, мифология трещит по швам при первом же испытании ее парой-тройкой вопросов из разряда наивного здравого смысла – мол, зачем этому персонажу совершать то-то и то-то, ведь незачем. Но все увлеченно продолжают «лепить горбатого к стене».

Текущая «политология» окончательно превратилась в написание сценариев для фантастических «комиксов про Бэтмена». При том что главные герои комиксов, неуловимо чем-то похожие на реально живущих людей из плоти и крови, скорее всего, наблюдают за всеми этими потугами из Тайной комнаты, временами посмеиваясь в кулачок над очередной версией происходящего, поданной в красной папочке в порядке доклада перед завтраком или заплывом в бассейне.

Конспирологи могут быть совершенно счастливы: можно выдвинуть в качестве рабочей версии любой бред – и он будет правдоподобен, как и другой бред, прямо противоречащий первому. Если где-то кому-то и грезилось создать столь идеальное воплощение Политической Системы Зазеркалья, то вот оно. Макиавелли отдыхает.

Все не то, чем кажется. Все неправда. И в то же время нет ничего, что могло бы помешать любому фантастическому повороту сценария «комикса» стать реальностью уже завтра в виде официального правительственного сообщения.

Надо лишь успевать записывать, чтобы потом живописать в детективном романе. Благо Грэм Грин умер и позавидовать полету фантазии, подсказанной взбесившейся жизнью, уже не сможет.