Как стать героем - Кристофер Хили

– Слушай, – серьезно спросил он. – Ты и правда Принц из той, другой сказки?

– Да, – ответил Фредерик, мучительно пытаясь поставить свою кобылу рядом с конем Густава. – А вы и правда жених Рапунцель?

Густав хмыкнул:

– Я ей не жених, но – да, это про меня поется в той дурацкой песенке. А с Рапунцель я тебя не познакомлю, потому что она куда-то убежала.

– О… – Фредерик был сокрушен. – Значит, у нас есть еще кое-что общее.

– Не хотел, чтобы та крестьянка и ее чертенята пронюхали, что Рапунцель смотала удочки, – сказал Густав. И глянул на Фредерика исподлобья. – А проболтаешься, пижон, так пожалеешь!

– Не проболтаюсь, – ответил Фредерик. – Однако, если это такой большой секрет, любопытно было бы узнать, почему вы решили открыть его мне.

Вообще-то, Густав и сам не понимал, зачем откровенничает с этим нелепым незнакомцем. Возможно, он чувствовал, что если и есть на свете родственная душа, то разве что другой такой же жалкий дурачок по прозванию Прекрасный Принц. Только какой же это Принц? Вид у него как у отставного швейцара. «Братья его проглотят и не заметят, – подумал Густав. – Хотя если он не понравится братьям, значит не так уж он плох».

– А с твоей девчонкой что стряслось?

– Элла покинула меня, поскольку сочла скучноватым, – признался Фредерик. – Зато вы определенно не скучный. Так что, полагаю, у вас совсем другие сложности.

– Скучный? Ха! Не, у меня все гораздо хуже. Рапунцель, понимаешь, рвется людям помогать! – Густав сплюнул. (Он и мысли не допускал, что решение Рапунцель как-то связано с его поведением.)

– Не понимаю, – сказал Фредерик. – Разве помогать людям – это плохо?

– Ты же слышал балладу, да?

Фредерик кивнул.

– И в курсе насчет колючего куста?

– А что, ее слезы и правда вернули вам зрение? – спросил Фредерик.

– Откуда я знаю? – буркнул Густав. – Но Рапунцель-то уверена, что это она меня спасла. А когда баллада разошлась, стало еще хуже. Рапунцель превратилась в отважную героиню с волшебными слезами. А я кто? Я – лопух, которого побила старушенция и спасла девчонка. В общем, Рапунцель считает, что обладает даром исцеления, вот и отправилась сеять сладость и свет и прочую ерунду. А я сижу тут с подмоченной репутацией…

– Мне очень горько слышать…

– А ну, придержи язык, – оборвал его Густав. Его вдруг осенило, что этот чудак в идиотском наряде, возможно, обеспечивает ему самое необходимое – случай совершить подвиг. – А эта твоя Золушка – она что, в опасности? Ее спасти нужно?

– Насколько мне известно, нет, – отвечал Фредерик.

– В опасности, точно, – постановил Густав. И отметил про себя, как дернулся Фредерик при слове «опасность»: пожалуй, его будет нетрудно убедить, что девицу надо спасать. – Штурмхаген – неподходящее место для начинающих искателей приключений, – продолжил он. – Чудища на каждом шагу.

– Тигры? – еле слышно выдавил Фредерик.

– Может, и тигры, – согласился Густав. – Ведь всего остального у нас навалом. Между прочим, как раз перед тем, как ты объявился, я спас крестьянку с детишками от страшного тролля.

– Вы серьезно? – спросил Фредерик, кусая ногти.

– Еще бы не серьезно! – сказал Густав. – Девица при оружии?

Фредерик помотал головой.

Густав изо всех сил сдерживал восторг.

– Я за ворота без топора ни ногой, – сообщил он, показав на громадный топор за спиной.

Фредерик покосился на острие, с которого еще капало что-то красное, и едва не упал с кобылы.

– Без оружия в наших лесах мигом пропадешь, – продолжал Густав. – А одета как?

– Мне кажется, в синем платье…

– В платье?! – Густав хмыкнул. – Посмотри на меня. Вот как ходят в Штурмхагене. – Принц был при сверкающих оплечьях. Руки и ноги защищали щитки, отороченные густым мехом. Торс облекала куртка на меху. Под ней тоже имелась кольчуга. А тяжелые кованые сапоги, похоже, могли одним пинком прошибить каменную стену.

– Я бы в таком, по-моему, и ходить не смог, – проговорил Фредерик.

– Если девица пробыла здесь одна уже неделю, надо пошевеливаться. А вдруг она погибнет, пока мы тут языками чешем?

– Какой ужас, – сказал Фредерик. – Э-э, а вы, гм, может быть, вы…

– Ну что ж, я спасу эту девушку, – объявил Густав. – За мной! В путь!

С этими словами Густав галопом поскакал по дороге прямо в густой темный лес.

– Не так быстро, прошу вас! – взмолился Фредерик, догоняя его размашистыми зигзагами. – Седло очень трет!

За свою жизнь Фредерик повидал достаточно принцев. Однако никто из них не был похож на принца Штурмхагенского. Густав был очень невоспитанный. Ни терпения, ни манер, к тому же весьма посредственные навыки общения. Фредерик не сомневался, что и фламенко он тоже танцует неуклюже. И ничуть не удивлялся, что Густав не сумел сохранить отношения с Рапунцель. Однако ему ли судить – ведь от него тоже сбежала невеста…

Принцы прочесывали окрестности в поисках Эллы, и Густав стал мало-помалу досаждать Фредерику. Во-первых, этот великан настаивал, чтобы они располагались на ночлег только под открытым небом. Стоило Фредерику предложить поискать постоялый двор, как Густав отвечал: «Пфуй!» А иногда – «Ха!». А случалось, даже «Пфффт!».

Каждый вечер Густав с довольным видом растягивался прямо на траве, а потом издевался над Фредериком за то, что тот устраивает себе постель из трех носовых платков и сворачивается на них клубочком.

– Густав, это гигиена, – защищался Фредерик. – Ради гигиены я готов на все.

И в самом деле, «грязь» стояла на четвертом месте в списке «Врагов аристократа», составленном королем Уилберфорсом, – сразу за «волосками в носу», но раньше «икоты».

Шли дни, и Фредерик начал сомневаться в том, что Густав такой уж умелый следопыт. Он наблюдал, как Густав нюхает воздух, прикладывает ладонь к уху, чтобы «послушать ветер», а иногда соскакивает с коня, чтобы обгрызть краешек листа. Фредерик не понимал, как это поможет им найти Эллу.

Это и не помогало. Густав сам не знал, что делать.

В конце концов Густав забрел в страшную глушь, в самую чащобу штурмхагенских сосновых лесов, где деревья были такие высокие, что почти не пропускали солнечный свет. Стоило вспорхнуть какой-нибудь птичке или прошуршать какой-нибудь мышке, как Фредерик дергался и ронял поводья. Тропы, можно сказать, не было, и им с Густавом постоянно приходилось втискивать лошадей между стволами – иначе было не пробраться. Не раз и не два Густав отводил в сторону толстую ветку, а потом отпускал – и она хлестала Фредерика прямо по лицу.