Бабур-Тигр. Великий завоеватель Востока - Гарольд Лэмб

Так закончилась первая встреча Бабура с Узбеком, которому на ближайшее десятилетие суждено было стать его самым проницательным и победоносным противником.

В конце концов Бабуру удалось взять осажденный город штурмом. Запасы продовольствия были на исходе, а между тем приближалась зима. За время правления султана Байсункара горожане натерпелись достаточно лишений – и великодушие Бабура по отношению к торговцам только укрепило их в этом убеждении. Им внушали страх узбеки, так и не пришедшие Байсункару на помощь; правящая верхушка разбежалась по своим уделам, и сам Байсункар с несколькими сотнями приближенных бежал в южные области, рассчитывая на покровительство давних союзников своей семьи. Но еще до его бегства к зимним укреплениям Бабура потянулись горожане и юноши из знатных семей. Сопровождаемый этой свитой, Тигр въехал в цитадель и сошел с коня в дворцовом саду.

Он стал повелителем столицы Тимура и всей долины, что, несомненно, не могло случиться без помощи Всевышнего. Счастливый сын Омар Шейха составил краткий обзор города, который он видел десять лет назад, будучи ребенком. «Самарканд построен Искандером[9], – сообщает он. – В обитаемой части земли мало городов таких благоприятных, как Самарканд. Так как ни один враг не захватил Самарканд силой и победой, его называют «город, хранимый Аллахом». Я приказал обмерить шагами поверху внутреннюю стену крепости, – вышло десять тысяч шестьсот шагов».

Приступая к изучению какого-либо места, Бабур брался за дело основательно, перечисляя обычаи и описывая все привлекательные особенности. Самарканд славился богатыми собраниями произведений просвещенных философов и толкователей закона; его население придерживалось ортодоксальных религиозных взглядов ханафитского толка[10]. Река, бравшая свое начало на горе Кухак, орошала своими каналами всю долину, и на богатой почве произрастали самые сочные яблоки и черный виноград, называемый сахиб.

В крепости «Тимур-бек воздвиг большое строение в четыре яруса, Кёк-Сараем[11]называется. Очень высокая постройка. Еще, близ ворот Аханин, внутри крепости, он поставил соборную мечеть, каменную. На переднем своде мечети стих Корана: «И вот воздвигает Ибрахим основы…» Это тоже очень высокое здание».

В одном месте, возле городских ворот, находились руины медресе и монастыря аскетов, внутри которого находилась усыпальница Тимура и гробницы его потомков, которые «царствовали в Самарканде».

Окрыленный Бабур и себя причислял к этому славному обществу. Разве не прославился Улугбек, то есть Великий Бек, внук завоевателя, как один из самых образованных людей на свете? Улугбек истолковал «Альмагест» Птолемея, «…высокая постройка Улугбека-мирзы – обсерватория у подножия холма Кухак, где находится инструмент для составления звездных таблиц. В ней три яруса. Улугбек-мирза написал в этой обсерватории «Гургановы таблицы», которыми теперь пользуются во всем мире».

(В результате современных археологических раскопок в основании этого круглого здания обнаружен громадный мраморный секстан с радиусом более 130 футов, правильно сориентированный на меридиан.)

Бабур – в меру своих возможностей – был в состоянии оценить математический подвиг по составлению звездных таблиц, охватывающих многие годы, как в прошлом, так и в будущем. Ему был известен случай, который подтверждал поразительную память Улугбека. Охота доставляла царевичу не меньшее удовольствие, чем его научные занятия. По вечерам он делал подробные записи в особой книжке о поимке животных самых разных видов. Прошло чуть больше года, и книжка пропала. Тогда скрупулезный Улугбек по памяти продиктовал все ее содержание. Позже пропавшая книжка нашлась. Все записи в ней, кроме трех или четырех, совпали с тем, что было продиктовано Улугбеком.

К западу, «у подножия холма Кухак, Улугбек-мирза разбил сад, известный под названием Баг-и-Майдан. Посреди этого сада он воздвиг высокое здание, называемое Чил-Сутун, в два яруса. По четырем углам этого здания пристроили четыре башенки в виде минаретов; в других местах там всюду стоят каменные колонны; некоторые из них витые, многогранные. В верхнем ярусе со всех сторон террасы на каменных столбах, а посреди террасы беседка о четырех дверях; приподнятый пол этого здания весь выстлан камнем».

Так юный победитель описал великолепный дворец, продолжением которого служил двор, затененный платанами. Застывшие, словно в почетном карауле, деревья, сияющий мрамор, отраженный в неподвижной воде, и выложенный изразцами купол, возвышающийся в окружении стройных минаретов, – создав этот шедевр, народ предвосхитил легендарный Тадж-Махал.

Зрелище могущественного престола вызвало у Бабура желание произвести более тщательный осмотр. Трон находился в павильоне из резного камня и был установлен на цельном каменном блоке площадью пятнадцать на тридцать футов и высотой около двух футов. «Такой огромный камень привезли из очень отдаленных мест. Посредине его – трещина; говорят, что эта трещина появилась уже на месте, после того как камень привезли».

Эта трещина встревожила Бабура. К знамениям, предвещавшим закат Тимуридов, добавилось еще одно. Он подсчитал, что за неполные четыре поколения на троне Самарканда сменилось девять государей. Султан Али, несостоявшийся союзник Бабура, царствовал всего день или два, а Байсункар, брат Али, – всего лишь несколько месяцев.

Стены другого павильона в том же саду были когда-то отделаны китайским фарфором, который потом безжалостно сбили узбекские варвары. Выбоины в стенах «Мечети с эхом» тоже остались незаделанными. В детстве, любуясь этими чудесами, Бабур не замечал следов разрушения. Теперь он снова ступал по мощеному полу маленькой мечети и снова слышал загадочное эхо. «Это удивительное дело, и никто не знает, в чем тут тайна».

Желая поддержать свой дух, Тигр продолжал вести учет торговых ресурсов города, в котором каждому ремеслу отведен был свой базар; там продавали превосходный хлеб и самую тонкую в мире бумагу, малинового цвета ткань под названием кермези (на европейских рынках этот бархат называли крамуази, отсюда и английское слово crimson – «малиновый, темно-красный»). Он совершал экспедиции в отдаленные луга, летние и зимние загородные поместья, где любили отдыхать самаркандские вельможи. В этих так называемых курухах их семьи неделями жили в уединении, надежно скрытые от посторонних глаз, – в те времена тюрко-монгольская аристократия не имела обыкновения сидеть в четырех стенах своих городских резиденций. Как обычно, Бабур осматривал эти красоты придирчивым взглядом, отметив, что при всем великолепии Четырех Садов с их правильными аллеями вязов, тополей и кипарисов там нет хорошей проточной воды. Признав, что местные крапчатые дыни хороши в своем роде, он заметил, что они, однако, не так ароматны, как те, что растут в его родной Фергане.