Реальная история штрафбатов и другие мифы о самых страшных моментах Великой Отечественной войны - Максим Кустов

Счастливо оставаться!

Я уверен в том, что вы, так же как и до сих пор, будете храбро сражаться и победите, несмотря на трудности зимы и превосходство противника. Я мысленно буду с вами на вашем трудном пути.

Вы идете по этому пути за Германию!

Хайль Гитлер!

Гудериан» .[30]

В отличие от Эдуарда Володарского сам-то Гудериан прекрасно знал, что в 1942 году его танки не имели Сталинград главным направлением. У них вообще не было никакого направления. И танков у него тоже не было. Поскольку убыл он с Восточного фронта в резерв. С бывшими своими солдатами он был уже мысленно вместе.

Но, может быть, затем, в 1942 году, получил Гудериан новое назначение и его танки все-таки помчались на Сталинград?

«Я остался в Берлине без дела, в то время как мои солдаты продолжали свой тяжелый путь. Я знал, что за каждым моим шагом и за каждым высказыванием будут следить. Поэтому я держал себя в течение первых месяцев очень осторожно и почти не выходил из дому. Я принимал только очень немногих посетителей. Одним из первых ко мне явился командир полка лейб-штандарт СС Зепп Дитрих, который предварительно позвонил мне из рейхсканцелярии. Свой визит ко мне он объяснил тем, что хотел дать понять «лицам, находящимся наверху», что со мной обошлись несправедливо и что он лично не причастен к этому. Дитрих не скрывал своего мнения и от Гитлера.

Изменения в руководстве армии не прекратились с отстранением фельдмаршала фон Рундштедта и меня от занимаемых нами должностей. Были также отстранены многие другие генералы, пользовавшиеся до того времени доверием, в том числе генералы Гейер, Ферстер и Гепнер. Фельдмаршал фон Лееб и генерал Кюблер подали в отставку по собственному желанию. Генерал-полковник Штраус объявил себя больным.

Эта «чистка» не обошлась без резких протестов. Особенно серьезные последствия имел случай с генерал-полковником Гепнером, которого Гитлер лишил при отставке права на ношение мундира и орденов, а также права на пенсию и на служебную квартиру. Гепнер отказался признать этот противозаконный приказ, а у юристов из главного командования сухопутных войск и верховного командования вооруженных сил хватило мужества доложить Гитлеру, что он не имеет права выносить подобные решения. Такие меры по отношению к Гепнеру могут быть применены лишь в том случае, если против него будет возбуждено дисциплинарное дело, но оно, по мнению юристов, несомненно, должно закончиться в пользу Гепнера.

Разговаривая по телефону со своим непосредственным начальником фельдмаршалом фон Клюге, Гепнер с негодованием отозвался о «дилетантском военном руководстве». Фон Клюге сообщил об этом разговоре Гитлеру, который пришел в ярость. В результате этих событий рейхстаг утвердил 26 апреля 1942 г. закон, окончательно ликвидировавший последние ограничения Гитлера в области законодательной и исполнительной власти, а также правосудия. Этот закон явился завершением злополучного закона от 23 марта 1933 г. о предоставлении Гитлеру чрезвычайных полномочий и узаконивал любого вида произвол со стороны диктатора Германии. Тем самым Германия перестала быть современной страной, где существуют общепринятые права и законы. К составлению этих двух законов военные специалисты не привлекались; им лишь пришлось испытать на себе их гибельные последствия.

Переживания последних месяцев усилили начавшуюся у меня болезнь сердца. По совету врача я решил отправиться с женой в конце марта 1942 г. на четыре недели на курорт. После всех моих переживаний в России мирный и прелестный весенний ландшафт, а также принятые мною на курорте ванны весьма благотворно подействовали на состояние моего сердца и на общее душевное состояние. Однако по возвращении в Берлин мне пришлось много пережить из-за болезни моей любимой жены, которая получила заражение крови и в течение нескольких месяцев не вставала с постели. Помимо всего этого, из-за многочисленных посетителей и их назойливых расспросов дальнейшее мое пребывание в Берлине стало настолько безрадостным, что мы решили продать свое небольшое наследство и вместо него купить небольшой домик на Боденском озере или в Зальцкамергуте с тем, чтобы удалиться от атмосферы, господствовавшей в столице. В конце сентября я обратился к командующему армией резерва генералу Фромму с просьбой о предоставлении мне отпуска. Фромм попросил меня зайти к нему. За несколько дней до этого я получил из Африки телеграмму от Роммеля, в которой он сообщал, что заболел и вынужден возвратиться в Германию и что он предложил Гитлеру назначить вместо него меня. Однако Гитлер отклонил это предложение. Фромм задал мне только один вопрос, не предполагаю ли я снова возвратиться на службу в армию. Я ответил отрицательно.

На следующий день после моего возвращения из Зальцкамергута Фромм снова мне позвонил и попросил зайти к нему. Он передал мне, что днем раньше он беседовал со Шмундтом, который сообщил ему, что о моем возвращении на службу в армию не может быть и речи. Фюрер, однако, слышал, что я хочу приобрести дом на юге Германии. Он знает, что я происхожу из области Варта или из Западной Пруссии, и хочет поэтому, чтобы я поселился там, а не на юге Германии. Он намерен всем тем, кто получил дубовые листья к рыцарскому железному кресту, предоставить государственную дотацию и прежде всего имение. Мне следует подыскать себе что-нибудь подходящее на своей родине.

После такого сообщения мне, во всяком случае, можно было убрать свой военный мундир подальше и полностью перейти на положение гражданского человека. Однако дело до этого не дошло.

Осенью 1942 г. у меня обострилась болезнь сердца. В конце ноября последовал сердечный приступ, в результате которого я в течение нескольких дней оставался без сознания и ничего не ел. Я поправлялся очень медленно и то лишь благодаря стараниям опытного профессора фон Домаруса, одного из лучших берлинских специалистов. К рождеству я уже в состоянии был подняться на несколько часов с постели, а в январе начал понемногу ходить и даже намеревался в конце февраля отправиться в область Варта, чтобы выбрать себе имение и стать помещиком. Однако и на сей раз дело не дошло до этого.

В 1942 г. немецкие войска на Восточном фронте еще раз предприняли наступление, продолжавшееся с 28 июня по конец августа, в результате которого южный фланг немецкой армии (Клейста) достиг Кавказского хребта, а действовавшая севернее 6-я армия (Паулюса) дошла до Сталинграда… Овладение нефтяными месторождениями, расположенными в районе Каспийского моря, нарушение судоходства по Волге и парализация сталинградской промышленности — вот те цели, которые послужили основанием для принятия этих, не понятных с военной точки зрения, решений в выборе операционных направлений.

Я имел возможность следить за всеми этими событиями только по материалам печати и радиопередачам, а также по случайным сообщениям своих друзей»32.[31]

Вот ведь как. Поправлял отстраненный от командования Гейнц Гудериан подорванное в России здоровье, домик присматривал, потихоньку интриговал и роптал на нарушения Гитлером национал-социалистической законности, а Володарский ему бог знает что приписывает. Какие-то танки и Сталинград.