Дон Алехандро, человек и чародей - Инди Видум

Серхио говорил с заметной грустью, но охотно, еще бы: это отдаляло момент решения.

— Почему был?

— Потому что его первым на алтаре приговорили. Видать, слава фехтовальщика покою не давала покойному Высочеству.

— Странный выбор жертв. Зачем принцу фехтовальщик и священник?

— Он получает часть их знаний и умений. Церковь — серьезная сила, а падре Хавьер много чего знал по тому, кто с кем дружит и кто кому должен. Их орден один из самых сильных. И способность убеждения, которая проявилась у падре, когда он говорил с вояками, она дана единицам, была вероятность, что принц ее унаследует. Остальные двое, упокой Всевышний их душу, были чародеями. Тоже сильнейшими. На усиление наследника абы кого не выберут.

Получается, на алтаре остался еще один мой единокровный брат. И не жалко было принцу родственников? Или мы для него вариант скота, который разводят специально на убой? Я достал из кошелька монету и вгляделся в изображение. Не знаю, нынешний ли это король, прошлый ли, или вообще другого государства, но рожа у него препоганейшая. Не хочется с таким быть связанным хоть чем-то. Хоть подданством, хоть узами крови.

— Куда ведут дороги, ты знаешь?

— Как не знать, знаю. Одна — в Блоре, вторая — в Уларио.

— Это города?

— Побойтесь Всевышнего, дон Алехандро? Какие города? Разве могли тут сохраниться города после гибели последних чародеев из рода Бельмонте? Мурильо-то еще раньше сдохли.

— Серхио, у меня в голове полнейшая пустота, — напомнил я. — Я думал, Сангрелар — большой остров. На них могут быть города.

— Странная у вас пустота. Такое помните, что и не всякий ученый знает, а мелочей, что известны любому ребенку, — не помните.

— Только Всевышний знает, что нужно было мне оставить, — удачно ввернул я. — Так что там с городами?

— Были города, а как же, — ответил Серхио, и мне показалось, что он специально тянет время, боясь отправляться в дорогу. — По одному рядом с каждым чародейским замком. И поселки были. Да только теперь их всего три осталось на самом побережье, куда проклятье редко дотягивается. Фланд, который считается мибийским. Он ажно на другом конце острова. Уларио со стороны Гравиды. Да Блоре, за который спорят Гравида и Онкилия.

Названий Серхио на меня вывалил сразу множество, да только ни одно мне ничего не говорило, кроме разве что Мибии, король которой потерял сегодня двух сыновей, но не тех, которых планировал. Покушение на дона Алехандро я ныне воспринимал как покушение на самого себя, так что мибийский король за это еще ответит. А старикашка силен. Зря я на него бочку катил — он не только воскресил тело, но и вынес почти всех моих врагов. И это уже после смерти. Страшно представить, что он мог делать при жизни, поэтому даже представлять не хочу. Хотя, не скрою, корабль впечатлил.

— Во Фланд через лес мы точно не пойдем — к нему нет дороги.

— Дороги-то как раз все сохранились, — возразил Серхио. — Если к Уларио пойдем, ответвление будет к Фланду. Но там точно поляжем, не дойдем. Да и до Уларио не дойдем, — неожиданно пессимистично заключил он.

— Что ближе: Уларио или Блоре? — спросил я

Я пожалел, что не было возможности рассмотреть или даже захватить карту из рубки корабля. Но она была такой огромной, что скрыть ее никак не получилось бы. Это такая улика, всем уликам улика, которая орала бы любому появляющемуся с нами рядом: «Они ограбили королевский корабль!» Так что нет, удобство удобством, а безопасность важнее

— По карте чуть ближе Уларио, но это если по дороге идти, а так только Всевышний и знает. — Серхио крутанул кистью руки, изобразив какой-то символ, относящийся к упомянутому божеству. — Разницы особой нет, где помирать.

— Предлагаю следующее. Подбрасываю монету. Если она падает монархическим ликом вверх — идем в Уларио, вниз — в Блоре.

— На все будет воля Всевышнего, — согласился Сеохио.

Монарх явил свой мерзкий лик, указывая на Уларио, поэтому мы пошли по дороге в ту сторону. Серхио тяжело вздохнул.

— Дон Акунья говорил, что идти по сангреларским дорогам нельзя. На них чаще всего разное чародейское дерьмо сидит в засаде.

— На дороге мы хотя бы увидим, кто на нас нападет.

Я повернул в сторону Уларио и пошел по ровной дороге, на которой даже стыки между камнями не чувствовались. Серхио пошел рядом.

— И не поспоришь, дон Алехандро, — нервно хохотнул он. — Только не уверен я, что хотел бы столкнуться со своей смертью лицом к лицу. Иной раз лучше не знать, что тебе грозит. И умереть, даже не узнав от чего.

Наверное, в нашем положении правильно было бы идти молча, но тихо идти по дороге мы могли бы разве что на цыпочках, а спускаться в лес… Благодарю покорно, не хочется узнавать, какие твари водятся в кустах и на деревьях.

— Зато мы встретим опасность с оружием в руках.

— И не поспоришь, дон Алехандро. — Он вздрагивал от каждого шороха, хотя трусом не был, но неизвестная чародейская опасность — самая страшная. — Но лучше бы нам никого не встретить.

В лесу тихо не было. Шелестели листья, пели птицы, громко шуршала в подлеске какая-то живность. Хотелось надеяться, что мелкая. Ветер доносил то аромат каких-то цветов, то амбре гниющих пищевых отходов. Но второе — куда реже, чем первое. Вылетевшая к дороге бабочка сразу залетела обратно, но это не помешало мне разглядеть, что ее пестрые крылья были размером в добрую мужскую ладонь. Больше к дороге не выходил никто. Лес выглядел будто принюхивающимся к двум случайным путникам. Решающим, что с ними делать. Это беспокоило.

— Серхио, расскажи, что ты вообще знаешь про Сангрелар, — попросил я, чтобы отвлечься. — Какому государству он хотя бы принадлежит?

— Когда Мурильо с Бельмонте были еще живы, то делился он между Мибией и Гравидой, — охотно начал рассказ Серхио. — Та часть, что была под Мурильо, принадлежала Мибии, а Бельмонте были подданными Гравиды.

— То есть мибийцы проводили ритуал в чужой стране?

— Последний Бельмонте заявил, что он сам себе государство. Ну а сейчас ни одна страна себе таких заморочек не хочет. Принято считать, что остров — ничейная территория. Зачистить не могут, потому что здесь масса посмертных проклятий. С одного последнего Бельмонте прилетело столько, что думали — остров вообще под воду уйдет. Но ничо, приспособились как-то, рейды за добычей ходят, хотя, когда сильно наглеют, никто не возвращается.

— А что здесь добывают?

— Много чего для декоктов. Травки всякие, части животных. Вон видите на дереве гриб?

Я кивнул. Этот гриб было сложно не заметить. Больше всего он напоминал зонтик, под которым с удобством разместилась бы группа друзей за столиком уличного кафе. И был он таким толстым, что никакой ураган никуда этот зонтик не снес бы. Разумеется, если он будет размещен на такой же солидной основе, как ствол этого дерева.

— За такой гриб в Стросе можно дом купить. Маленький и на окраине, но целый дом.

Тем не менее в сторону столь дорогого ингредиента Серхио даже не дернулся. И я с ним был солидарен — тащится через подозрительную поросль ради того, чтобы заполучить совершенно ненужный нам сейчас зонтик весом в маленького слона? Спасибо, но нет.

— Строса — это?

— Столица Мибии, — охотно пояснил Серхио. — Большой город, богатый. У дона Акунья там как раз и была фехтовальная школа. Он уже подумывал кому-то передать — и на покой, но не сложилось.

Серхио поскучнел, пришлось срочно переводить разговор.

— А при Мурильо с Бельмонте здесь как было?

— Да так же, как и в других местах. — Пожал он плечами. — Обычно. Никаких бесхозных тварей, никакого проклятья.

— То есть твари — результат проклятья?

— Часть, и самая большая, — да. Первоначальные твари-то были созданы Мурильо для защиты своих земель. Хозяин и разрешенные люди ходили без опаски, а чужаки уничтожались сразу. Поскольку тогда еще Мурильо с Бельмонте были дружны, то решили сделать общую защиту острова. Ну а когда они друг друга поуничтожали, тогда хлынули посмертные проклятия, превратив Сангрелар в то, что он сейчас. Посмертное проклятие одного чародея и то способно кусок земли в выжженную степь превратить, а здесь два рода.

— Одновременно поубивали друг друга?

— Не, поначалу одни Мурильо померли, — даже с радостью сказал Серхио. — Но там глава шибко непростой был, он на Бельмонте такое хитрое проклятье наложил, что они размножаться не смогли и вымерли сами. Последнего, правда, объединенные силы Мибии и Гравиды