Эпидемия - Руслан Темир

на часы, стрелки почти соединились на цифре шесть. Память отрывками прокрутила ночь: шоты, девушки, танцы, дорожка, опять девушка, секс в туалете, танцы. От прежнего прилива сил не осталось ни следа, накрыл отходняк. Организм кричал о необходимости отдыха, единственное, что заставляло хоть как-то двигаться — стремление попасть в душ и рухнуть в постель. Нащупал в кармане ключи и пошел к выходу, морщась от запаха перегара и пота. Яркое утреннее солнце осуждающе заглянуло в глаза, отозвавшись резью. Руки судорожно пробежались по карманам в поисках очков — пусто. Не оказалось их и на голове. Скорее всего, потерял в клубе, но возвращаться и искать, не было никакого желания и сил. Скривился от обиды и злости — очки подарил отец, и по любому спросит про них. Машина послушно отозвалась двойным сигналом. Дверь открылась, приглашая в уютное нутро. Внутри душно, но уже через минуту климат-контроль обдал струями прохладного воздуха, смягчая самочувствие. Вдавил педаль газа. Перед глазами плыло, толком не различал дорогу. На выезде с парковки не заметил поворот, влетев передним бампером в ограждение.

— Твою мать! Что за херня! — от злости перепутал педали тормоза и газа, сминая бампер и капот в гармошку.

Оглушающий хлопок и сильный удар по носу. Саша замахал руками, пытаясь избавиться от непонятной субстанции, чуть не вырубившей его. Только когда она сдулась, понял, что сработала подушка безопасности. Кое-как выбравшись из машины, осмотрел повреждения. Бампер и капот под замену, возможно, и радиатор. Лобовое стекло покрылось паутиной трещин. Асфальт засыпало осколками пластика и фар. Облизнув губу, почувствовал солоноватый вкус и ощутил боль в разбитом подушкой носу.

— Ну и хрен с вами! — он сплюнул под колеса авто и зашагал в сторону дороги.

Из клуба выбежал охранник и закричал вслед, перемежая слова матом. Саша поднял руку со средним пальцем и даже не повернулся. В голове пульсировало большими неоновыми буквами: «Домой, домой, домой». Остальное потом. Как только вышел на бордюр и поднял руку, сразу остановилась потрепанная девятка.

— Домой! — Саша завалился на заднее сидение, протертое тысячей задниц почти до дыр, лениво махнул рукой и запрокинул голову на подголовник.

— Куда домой, адрес скажи?

— Ты че, тупой? Я сказал — домой, для непонятливых: Звенигородский переулок, дом номер восемь. Может, еще этаж и номер квартиры?

Водитель молча проглотил оскорбление, злобно зыркнув взглядом. Получасовая поездка показалась пыткой. Воздух внутри раскалился как в сауне, воняло забитым фильтром салона, колбасой с чесноком и бензином. Без того пересохший рот превратился в обезвоженную пустыню. Казалось, что он заперт в душной машине, как в тюрьме, и его тело высохнет, словно мумия, еще до того, как они куда-то приедут. Но из-за поворота появился знакомый силуэт элитной высотки. Опустив заднее стекло, кивнул охраннику, чтобы открыли шлагбаум. Таксист остановился возле подъезда и молча повернулся. Саша приподнялся на сидении и начал рыться в карманах. Отыскав смятую тысячную купюру, небрежно бросил и вылез из машины, громко захлопнув дверь. Консьержка выбежала на встречу и спросила не нужна ли скорая, рассматривая следы крови из разбитого носа, но он прошел мимо, небрежно отмахнувшись. Ввалился в кабину лифта и оперся на приятно прохладную стенку. Цифры этажей на кнопках плыли перед глазами, интуитивно нажал свою. Все-таки иногда хорошо жить на третьем этаже, кабина лифта вызывала приступ клаустрофобии, необходимость подниматься хоть на несколько этажей выше вынудила бы идти пешком. В квартире живительная прохлада и легкий запах ванили. Ввалился, споткнувшись об обувь у порога, и пошел по коридору, отталкиваясь от стены к стене, как матрос во время качки. В своей спальне рухнул на кровать, даже не сняв обувь. Первые несколько секунд еще подумывал о походе в душ, но единственное на что хватило сил — сделать несколько больших глотков из бутылки, стоящей рядом с кроватью. Напившись, отшвырнул минералку, даже не закрыв, и последнее, что увидел, перед тем как отключится — выливающуюся на ковер воду. Даже не обратил внимания на пурпурный цвет утреннего неба.

23 июня

Просыпаться не хотелось от слова «совсем», даже несмотря на громкие голоса в прихожей. Старательно цеплялся за размытые фрагменты сновидения, но сон все равно с каждой секундой таял, как сладкая вата, а явь становилась все отчетливее вместе с мерзостным самочувствием. Последней каплей пробуждения стал звонок телефона в коридоре.

— Твою мать! Нельзя там потише? — Резко сел на кровати и сразу пожалел об этом — импульс боли ударил в виски, отозвавшись во всем теле.

С трудом сняв туфли с затекших ног, Саша выбрался из спальни и замер. В прихожей — люди в форме скорой помощи разговаривают с отцом.

— Что здесь происходи…. — Александр осекся, встретив взгляд отца.

— Мы постараемся стабилизировать ее состояние, сейчас поступает множество больных с такими же симптомами, — врач нервно пригладил усы. — Пока вакцины против вируса нет, нам неизвестна его природа и способы передачи. Обещают в скором времени создать, до этого времени будем стараться поддерживать состояние вашей супруги в норме. Ее как можно скорее надо доставить в стационар, так что мы поедем, Юрий Павлович. Я буду держать вас в курсе всех изменений.

— Хорошо, Владимир Иванович, я приеду через несколько часов.

— Я бы не советовал, она будет лежать в инфекционном отделении, где сейчас много больных. Мы, конечно, поместим ее в отдельную одноместную палату, но риск заразиться все равно велик. В связи с большим количеством заболевших введут карантин. Вас, как контактировавших, это тоже, скорее всего, коснется. Так что потерпите несколько дней, потом сможете навещать.

— Ладно. Только, пожалуйста, сделайте всё, что в ваших силах. Любые лекарства, аппаратура, все что понадобиться, только верните ее быстрее домой.

— Да, Юрий Павлович. Мы сделаем всё, что сможем, поверьте. До свидания!

Когда входная дверь захлопнулась за спиной медиков, Саша готов был дать голову на отсечение, что отец его сейчас убьёт. Давно не видел в глазах своего старика столько ненависти и злости. Даже в тот день, когда папа первый раз вез его в реабилитационную клинику с сильнейшей передозировкой, серые глаза были больше наполнены жалостью и грустью, чем гневом.

— Па, что случилось, — отойдя с пути отца, он попытался хоть как-то разрядить обстановку.

Юрий Павлович молча прошел в кухню и сел за обеденный стол. Безразличный взгляд направлен в окно, пальцы монотонно стучат по корпусу смартфона.

— Пап, ну может, скажешь? — Саша зашел следом и оперся спиной на холодильник.

Опять этот переполненный ненавистью взгляд, пронизывающий до самых глубин души. Саша невольно поежился.

— Тебе сказать, что случилось? — в голосе отца прозвучали нотки