Пятьдесят оттенков Серого волка, или Шапка Live - Олег Рой

– Какой же вы зануда… – выпалила Красная Шапочка, и, сообразив, что ляпнула, стала пунцовой, как ее собственная шапка.

– Ага, – кивнул Серый Волк. – Зануда, педант, лесной тролль и фигов юморист. От таких, как я, стоит держаться подальше. Особенно девушкам со сказочной внешностью.

И взглянул прямо в глаза Красной Шапочке, да так, что у ее Внутренней Богини подкосились ножки и засверкали крылышки.

Красная Шапочка неуверенным движением выключила диктофон. В ее душе царило смятение, девушка не могла понять, что происходит. Ее бесило то, что говорил Серов-Залесский, но этот его взгляд… от него хотелось варить носки и стирать борщи, короче, делать все то, что в обычном состоянии и в голову Красной Шапочке не пришло бы.

– Знаете… – сказала она. – Я, наверно, пойду.

– М-да, короткое интервью вышло, – заметил Волк. – Вы вопросы-то скинуть не забудьте.

Он подошел ближе:

– Вот что, давайте я сам сброшу, – сказал он, снова забираяу нее планшет. – У меня почтовый адрес сложный, вы ошибиться можете.

– Вы меня совсем за дурочку считаете? – возмутилась Красная Шапочка, пытаясь отнять у Волка планшет. – Только потому, что мне, как и миллионам зрителей, нравится Дженнифер Лоуренс? Может, вы просто завидуете ее успеху?

Этот внезапный и решительный отпор заставил Волка на мгновение опешить; неизвестно, чем бы это кончилось, если бы на сцене не появился еще один персонаж нашей с вами сказки…

– Вовчик, ты дома? – раздалось из-за вагончика, и на полянке появился новый для Красной Шапочки персонаж.

С точки зрения девушки, выглядел мужчина вполне респектабельно и, выражаясь привычным ей языком, вообще был «такой ми-илый». Возможно, несмотря на значительную разницу в возрасте, он мог бы даже поразить сердце юной красавицы, но в вышеупомянутом органе уже нагло расселся Серый Волк и, по всей видимости, не был склонен пускать туда кого бы то ни было еще. Во всяком случае, появление нового персонажа утихомирило грозивший разгореться между нашими героями конфликт, а кроме того, имело еще одно неожиданное последствие.

– Вовчик, – заявил мужчина, выходя из-за вагончика, – я тут вот что подумал по поводу нашего сценария…

Тут донельзя деловой взгляд Льва Львовича наткнулся на Красную Шапочку, и режиссер остановился, как вкопанный.

– Красная Шапочка, – пробормотал режиссер с оторопевшим видом. – Настоящая.

– Мы знакомы? – спросила Красная Шапочка, прижав к груди клатч. Она была уверена, что не знает прибывшего; такого симпатичного импозантного мужчину она бы не забыла. Может, это кто-то из преподов, читавших лекции на первых парах, когда Оленька откровенно клевала носом? Мужчина показался ей смутно знакомым.

– Вовчик, ты чудо! – оторопь Льва Львовича прошла за время, меньшее, чем потребовалось Красной Шапочке для того, чтобы элегантно взмахнуть намаксфакторенными ресницами. – Ты где ее нашел?

– Она приехала брать у меня интервью, – с ленцой ответил Серый Волк. – Вы сами давали разрешение, на той неделе, помните?

– Из «Каравана», что ли? – уточнил режиссер, и, не дожидаясь ответа, буквально подлетел к Красной Шапочке, как вышеупомянутый Купидон. – Простите, вы так молоды, а уже работаете в столь солидном издании…

– Я не работаю, – ответила Красная Шапочка, краснея. – Меня Матушка послала.

Мужчина недоуменно посмотрел на Волка. Тот вздохнул и пожал плечами:

– Это дочь Разумовской, – поспешил уточнить он. – Звезда полужелтой прессы не смогла прибыть лично, но прислала дочь, которая учится на факультете журналистики, молодой талант, так сказать… – при этом Волк как-то странно покосился на планшет Красной Шапочки, который неведомым образом оказался у него в лапах, и это заставило девушку покраснеть еще гуще.

– Так вы дочка Алечки! – расплылся в улыбке мужчина. – То-то мне показалось, будто я вас знаю. Теперь понятно, откуда у вас убойное очарование. Я был знаком с Алечкой лет двадцать назад; ей тогда было не больше, чем вам сейчас, да и я был… – режиссер вздохнул, на его лице появилось тоскливое выражение, – так молод…

– Вы и сейчас еще не старый, – ляпнула Красная Шапочка. – В смысле, вы прекрасно выглядите! Хоть в кино, хоть на обложку журнала…

– Вы мне льстите, – отмахнулся мужчина. – Простите, не представился: Брюковкин, Лев Львович, можно просто Лев. Я режиссер фильма, в котором сейчас снимается Вовчик.

И хоть Красная Шапочка не шибко разбиралась в выражении лиц, на лице у режиссера было явственно написано: «Могу дать интервью. Безвозмэздно, то есть даром».

Но тут настроение режиссера вновь сделало крутой поворот, что случалось с ним, надо полагать, постоянно.

– Вы меня совсем заговорили! – воскликнул он. – Девушка, просто вы внешне настолько… просто вы ну идеально… – подойдя вплотную к Красной Шапочке, Брюковкин жадно вгляделся в ее лицо. – Вот что, вы хотите сниматься в кино?

Внутренняя Богиня Красной Шапочки, с интересом прислушивавшаяся к разговору, при слове «кино» засияла и затрепетала крылышками. Судя по всему, ей это предложение пришлось по душе.

Перед мысленным взором тут же расстелилась красная ковровая дорожка, на которую посыпались лепестки роз.

– В кино? – зачем-то переспросила Красная Шапочка. – А я разве смогу?

В общем-то, данный вопрос показывал, что здравый смысл хоть и не числился в списке субличностей, все-таки был не чужд нашей героине. В ответ режиссер энергично закивал:

– Сможете ли вы? – он схватил девушку за руку. – Да вы просто идеальная Красная Шапочка! В каждом вашем жесте, в каждом движении…

– В общем-то, меня так с детства называют, – вновь зарделась девушка. Про себя она думала, что очень хорошо, что сегодня не пожалела тональника – авось смущение останется не замеченным.

Услышав про роль в кино, Волк издал какой-то сдавленный звук, но ни режиссер, ни сама девушка не обратили на это внимания.

– Тем более! – режиссер, как и многие по-настоящему творческие личности, вошел в состояние эйфории. Вообще говоря, эйфория для творческого человека состояние столь же естественное, как вода для дельфина. Дельфин, в отличие от рыб, дышит атмосферным воздухом, но без воды долго не проживет; так и человек творческий без состояния эйфории зачахнет, как гладиолус, оставленный на попечение убежденного холостяка. – Вы учитесь? Работаете?

– Учусь, – ответила Красная Шапочка. – Но сейчас у меня каникулы…

– Конгениально! – Лев Львович по-дирижерски взмахнул руками. – Значит, у вас есть немного свободного времени?

– Ну… да, – Красная Шапочка, откровенно говоря, была несколько обескуражена. С одной стороны, согласиться на предложение режиссера означало поставить на отдыхе в каникулы жирный крест; с другой – ну кому в ее возрасте не хотелось стать кинозвездой? Внутренняя Богиня вытащила откуда-то кипу глянцевых журналов и потрясала перед внутренним взором Красной Шапочки разворотом с фотографией Евы Грин[4]; Разумей Занудович напялил на нос пенсне, обложился пыльными томами с надписями на корешках вроде «КЗОТ РФ», «Должностные обязанности кинозвезды» и тому подобными и забубнил себе под нос малопонятную ахинею, щедро пересыпанную терминами вроде «ненормированный рабочий день», «плавающий график съемок» и т. д. – А сколько это займет времени?