Капитализм без эгоизма - Лиза Ланнон

Те 28 дней в клинике научили меня, как превратить проблемы, которые я прежде считал неразрешимыми, в решения, поставившие меня на путь исцеления, прощения и счастья. Я получил возможность увидеть, в чем корень моих бед, и проследить всю цепочку причин и следствий, ведущую к изначальному чувству неполноценности и страху перед неудачами – чувствам, которые завладели мною еще в детстве. Я пересмотрел и переосмыслил всю свою жизнь и поборол все свои страхи, один за другим, чтобы лишить их власти над собой. Оказалось достаточным одного тяжелого месяца, чтобы я почувствовал себя совсем другим человеком – взявшим на себя обязательство начать жизнь сначала и по-новому, чистым и трезвым, неутомимо работать над тем, чтобы окончательно избавиться от всего, что отягощало меня прежде. Я знал, что нахожусь еще в самом начале этого пути.

За тот месяц я приобрел несколько друзей. В том сообществе, куда я попал, тесно сплоченном, где все связаны друг с другом и объединены общей бедой, любая помощь неизменно перерастает в прочную дружбу. Один из моих новых друзей, Крис Спенсер, был владельцем этого лечебного заведения. В прошлом тоже алкоголик, он смог изменить всю свою жизнь, посвятив ее помощи другим, попавшим в такое же положение, через которое прошел он сам.

Как-то мы разговорились, и я немного поделился с ним историей своей жизни: рассказал о моем «семейном бизнесе» и о том, что это такое – «курировать» ночные клубы в Лас-Вегасе. В ответ Спенсер заметил, что в его жизни и в моей есть кое-что схожее: он тоже работал в сфере аналогичных услуг – в сущности, он владел сетью ресторанов. Мы сравнивали свой опыт, рассуждали о том, что подобный род занятий является питательной средой для таких людей, какими были мы.

– Раньше, когда я пил, все чего мне хотелось, – это открывать новые питейные заведения, – сказал как-то Спенсер, потирая подбородок и посмеиваясь, вспоминая о тех днях. Потом он посмотрел мне прямо в глаза. – А теперь, когда я стал трезвенником, мне хочется уже только одного – открывать новые центры для лечения алкоголиков.

Он встал, похлопал меня по спине и добавил:

– Может, и тебе захочется сделать то же самое.

Я усмехнулся и неопределенно покачал головой, как бы отгоняя эту мысль.

В период лечения мы с Лизой много и упорно работали вместе в рамках лечебной программы. Она регулярно приезжала в клинику на выходные. Мы постоянно общались по телефону, и я рассказывал обо всем, что со мной происходит.

Когда в последний день курса реабилитации Лиза приехала, чтобы отвезти меня домой, я чувствовал одновременно облегчение и радость от того, что вижу ее, и в то же время испытывал какую-то ностальгическую грусть по безопасному убежищу, которое покидаю. За этот месяц я привык к клинике и с нарастающим страхом думал о возвращении в Лас-Вегас – в город, где началось мое саморазрушение.

Прежде чем отправиться в путь – а до нашего дома было 5 часов езды, – мы остановились в Дана-Пойнт, в доме моего сводного брата, которого звали Дилан – точно так же, как то заведение, где я прежде работал. Мы как раз приехали в разгар воскресной вечеринки. Приятно было снова оказаться в окружении родных. Однако вскоре после нашего прихода вдруг воцарилась настороженная тишина и я понял, что причиной тому был именно наш приезд. Создавалось впечатление, будто присутствующие не знали, о чем говорить. Меня переполняло желание поделиться с людьми тем, что я понял, когда проходил курс реабилитации, – всем, чему мне удалось научиться. Но стоило мне коснуться этой темы, как мои родичи буквально начинали ерзать на стульях или старались прекратить этот разговор, мол: «Да, Джош, все это звучит здорово. Но мы посмотрим, так ли все будет хорошо на деле». Конечно, им не раз приходилось видеть, как я катился вниз, так что нечего было удивляться их поведению. В конце концов, наши родичи зарабатывали на жизнь вечеринками и продажей алкогольных напитков. И им не пристало выступать против того, что позволяло оплачивать свою еду и кров.

Нам захотелось поскорей уехать. Поужинав и раздав подарки, мы с Лизой собрали вещи, попрощались, обнялись и вышли из дома – в ночь.

– Джош, подожди! Возьми вот это! – услышал я крик папы, сбегавшего по ступенькам крыльца. – Я совсем забыл! Я ведь хотел кое-что подарить вам обоим!

Он нагнал нас, держа в протянутой руке картонную коробку коричневого цвета. Я вопросительно посмотрел на отца, а затем, разорвав упаковку, отрыл коробку. Там лежал пурпурный с золотом четырехугольник, на котором можно было прочесть заглавие – «Стать богатым – твой выбор». С обложки набора компакт-дисков с аудиокнигами мне улыбался автор – Роберт Кийосаки.

– Спасибо, папа, – сдержанно улыбнулся я и передал коробку Лизе, слегка подмигнув ей. У моего папы было обыкновение покупать детям все, что предлагали в рекламе – например, всякие бесполезные и сложные принадлежности для физических упражнений, программы мотивации команды, не работающие бытовые электротовары. Реклама всегда вызывала у него неудержимый прилив энтузиазма и желание поделиться этими новшествами с нами, но при этом он каждый раз попадал пальцем в небо. Я подумал, что и этот подарок из той же серии.

Эмоции отразились на моем лице – и папа понял это. Словно прочитав мои мысли, он сказал:

– Джош, этот парень не такой, как другие. Вы с ним найдете общий язык. Гарантирую.

А затем, чуть-чуть подождав, чтобы посмотреть, как я это воспринял, добавил, будто эта маленькая деталь могла еще больше возбудить мой интерес:

– Он с Гавайев.

– Хорошо, папа, спасибо, – кивнул я.

Тогда низким, авторитетным голосом босса отец сказал:

– Сын, обещай, что непременно это прослушаешь, ладно?

Что тут поделаешь? Я дал ему слово, что при первой же возможности сделаю это. А затем забросил комплект компакт-дисков на заднее сиденье и мы тронулись в путь.

Такой подарок меня несколько обидел, и не было никакого желания прослушать то, что там записано. Несколько минут я ерзал на сиденье и вздыхал, пока Лизе, наконец, это не надоело: