Время не ждет - Эллен Сандерс

— Чего же мне, по вашему мнению, недостает? Или, быть может, что-то в излишке?

— Не хочу вас обижать, — после некоторой паузы и пристального взгляда сказал Патрик.

— Неужели все так плохо?

— Могло быть и хуже.

— Вы меня заинтриговали. Как настоящий грубиян вы обязаны мне сообщить здесь и сейчас, чем я вам не угодила, — категорично заявила Памела и гордо подняла вверх подбородок.

— Ваша работа.

— Моя работа? — переспросила она.

Патрик кивнул.

— Но я ведь работаю в вашем же ресторане. Я ведь не… не…

— На мой взгляд, официантки мало чем отличаются от девиц, профессию которых вы так и не смогли произнести вслух. — Патрик снова усмехнулся.

Щеки Памелы вспыхнули румянцем, словно ей только что дали хорошую оплеуху.

При этом Патрик Джонсон стоял напротив нее с совершенно невозмутимым видом.

Неужели он способен вот так запросто оскорбить женщину и уйти? — подумала Памела. Однако он по-прежнему притягивал ее. Одной его улыбки было бы достаточно, чтобы она отправилась за ним на край света босиком с котомкой за спиной. Памела подняла на него глаза. Однако улыбки так и не дождалась. Впрочем, никакой неприязни, злости, агрессии или презрения в его взгляде и выражении лица тоже не было. Холодность и безразличие.

Памела глубоко вздохнула.

— Что ж, раз вы не желаете провести со мной остаток вечера… — Она встала и поправила юбку. Тогда пойдем по домам. Завтра рано вставать на работу. В конце концов, работа в ресторане — мой единственный источник дохода. Официантке не так-то легко устроиться в другое место.

Памела надеялась задеть Патрика Джонсона за живое, уколоть, дать понять, как он ошибается, принимая всех официанток за шлюх. Вот сейчас… сейчас Патрик смутится, опустит взгляд, затем извинится перед ней за свои слова… Она выжидающе смотрела на него.

Ничего. Абсолютно никакой реакции. Тот же бесстрастный взгляд и тон.

— Что ж, пойдем. Я вызову вам такси.

— Неужели вы снизойдете до такого? — язвительно спросила Памела.

Патрик пожал плечами.

— Не хочу, чтобы мой ресторан разорился еще до того, как я его продам. Не хотелось бы нести убытки из-за какой-то… из-за недисциплинированности персонала.

Памела выругалась про себя, а затем с улыбкой взяла Патрика под руку и повела в сторону дороги. По пути они едва ли обмолвились парой слов, после чего он, как и обещал, вызвал для нее такси, сам же сел в другой автомобиль.

Подобное фиаско Памела потерпела впервые в жизни. Ни один мужчина так с ней еще не обращался. По крайней мере до тех пор, пока не добивался от нее желаемого. Патрик Джонсон желал лишь одного: чтобы она оставила его в покое. Однако это нисколько не остудило ее пыл. Не надо было досконально знать Памелу, чтобы без труда предсказать ее дальнейшие действия. Все ее мысли тут же отражались во взгляде. Вот и сейчас в глазах прыгали озорные искорки, возвещавшие открытие охотничьего сезона…

Келли еще раз взглянула на свое отражение в зеркале. На нее смотрела красивая светловолосая женщина с печальными глазами. Идти никуда не хотелось, тем более в столь ранний час. Да и вообще как-то все странно. И зачем это ей обязательно присутствовать на открытии завещания мистера Джонсона. Всем и так ясно, что единственным наследником является сын хозяина — Патрик Джонсон-младший. Но раз Чарльз Венстертон позвонил ей вчера вечером и едва ли не в приказном тоне пригласил на сегодняшнее мероприятие, то выбора у Келли не оставалось.

Она поправила выбившийся локон, тяжело вздохнула и направилась к выходу.

Как назло двери рейсового автобуса захлопнулись прямо перед ее носом.

Вот невезение! — подумала она и взглянула на часы. До начала оглашения завещания оставалось всего двадцать пять минут. Ну почему я такая копуша! Собиралась целую вечность, как будто отправлялась на первое свидание с мужчиной моей мечты.

Келли пристально вглядывалась в даль в надежде увидеть следующий автобус. Однако сегодня, похоже, все водители сговорились. На остановке скопилось довольно много народа, и, когда долгожданный автобус наконец открыл свои двери, Келли испугалась, что не сможет в него сесть. Опасения оказались напрасными: люди, опаздывавшие на работу, единой волной внесли ее в салон прежде, чем она успела что-либо сообразить.

— Патрик, рад с вами познакомиться. — Седой, но не потерявший былой привлекательности мужчина, похлопал его по спине. — Ваш отец частенько вспоминал о вас.

Джонсон-младший в недоумении уставился на старика.

— Ах, извините. Старческая память, видите ли. Меня зовут Чарльз Венстертон. Я был другом, поверенным и адвокатом вашего отца. Три в одном, — добавил он после некоторой паузы.

Патрик дружелюбно улыбнулся и протянул руку.

— Очень рад.

Мужчины пожали друг другу руки, после чего мистер Венстертон внимательно осмотрел сына умершего друга.

— Да-а, отец бы гордился тобой, мальчик.

— Не думаю, — без тени улыбки ответил Патрик.

— Поверь мне. Конечно, он был еще тем упрямцем и ослом, но сын есть сын. Тем более единственный.

— Наверняка отец настругал еще не один десяток детей после смерти мамы. Женщины всю жизнь увивались за ним. Да и сам он был не против закрутить роман с какой-нибудь красоткой.

— Не будь так жесток и несправедлив, — довольно строго оборвал его Чарльз Венстертон. — Не забывай, что говоришь о своем отце. Человеке, который дал тебе все, что мог. Только ради тебя он и жил.

Патрик натянуто улыбнулся.

— Ха! Не несите чепуху. Мой папаша только и думал о том, как бы нагрести побольше деньжат.

— Ты еще совсем ребенок, Патрик. — Старик покачал головой. — Да еще обиженный несправедливым, как тебе кажется, отношением. Надеюсь, тебе не понадобится половина жизни, чтобы осознать, насколько ты был не прав. Постарайся понять своего отца. Понять и простить. Он был прекрасным человеком.

— Думаю, что немногие из его знакомых так считают.

— Возможно. Поверхностные знакомые видели лишь внешнюю, неприглядную оболочку твоего отца, колючую, как у дикобраза. Душа же его была доступна лишь близким людям, друзьям. Поверь, мой мальчик: я никогда в жизни не встречал человека с такой открытой и всеобъемлющей душой, какой обладал твой отец.

Патрик прочистил горло и посмотрел на часы. Продолжать затеянный Чарльзом Венстертоном разговор ему не хотелось. Любые воспоминания об отце больно задевали его, а играть роль циничного и неблагодарного отпрыска было тяжело.

Адвокат покойного мистера Джонсона тоже взглянул на часы.

— Уже девять. Почему мы не начинаем? — деловым тоном спросил Патрик, будто минуту назад и не беседовал со стариком о душевных качествах своего отца.