Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг Сталина, враг Хрущева - Петр Балаев

— Собираться будем в школе, после репетиций. И места больше, и другим тоже интересно будет послушать.

Галушко высказал опасение насчет учителей, можно ли им доверять. Ворошилов заверил:

— Народ надежный, не сомневайся.

Знаете, я вот могу понять, почему вся заводская молодежь смотрела в рот Ворошилову. Всё-таки, в среде едва умеющих читать и писать парней, персонаж, который прочел всего Гоголя, Достоевского, Диккенса, рассуждающий об учении Дарвина, пересказывающий книгу Реклю «Земля», заводским электрикам объясняющий закон Ома — это запредельный авторитет. А если он еще и не просто сверстник, но и почти самый молодой! Да еще и не из господского сословия, а такой же работяга! Под гармошку вместе со всеми песни орет по праздникам, да за себя постоять может…

Это вам не вундеркинд-очкарик, это вожак. Стеньке Разину до него далековато по авторитетности. Недаром полиция так зорко присматривала за молодым Климом.

Ладно, это понятно. Но у меня в голове не вмещается другое: он же еще и учительским обществом вертел, как хотел! Он и там верховодил! Там-то люди для того времени были очень образованные!

А самое главное, лет всего Климу было — СЕМНАДЦАТЬ! Два класса образования школьного и семнадцать лет!

Конечно, театр самодеятельный, которым Ворошилов руководил, позволял хоть небольшие копейки, но давать учителям для поддержания штанов, но одно дело копейки, а другое дело вовлечение в нелегальную деятельность. С использованием служебного помещения школы.

Учителя безропотно его условия приняли, и школа стала центром подпольной деятельности рабочих, которая скоро оформилась как социал-демократическая. Как-то у знакомых учителей Клим увидел журналы «Русское богатство» и «Русская мысль», в них он прочел первые статьи о Марксе и наткнулся на упоминание о «Манифесте коммунистической партии», сразу нашел Галушко:

— Иван Алексеевич, дуй в Ростов, ищи там своих старых друзей и, кровь из носу, достань мне «Манифест…» Маркса.

Галушко книжку привез. Клим ее проштудировал и уж тут началась его настоящая социал-демократическая революционная деятельность. На собраниях в школе он стал читать «Манифест коммунистической партии» своей группе, объяснял трудные места, приводя примеры из заводской жизни в качестве иллюстраций. Заразил марксизмом сначала заводскую молодежь, а потом стал поручать ребятам беседы со старшими рабочими. И подбил заводчан на первую в истории завода забастовку. Сам ее организовал, еще сам и начал. И администрация завода ничего сделать не смогла, выполнила условия рабочих.

И еще раз осознайте: Клименту Ефремовичу было всего СЕМНАДЦАТЬ лет на тот момент!

Но что характеризует Ворошилова как… Я даже нужных слов не могу подобрать. Понимаете, он сам вообще ничего особенного в своей биографии не видел. Больше того, он всегда вспоминал и рассказывал о своих товарищах, какие они были все умные, самоотверженные, настоящие борцы, а он так… участие принимал. И даже не это главное. Хотя личная скромность настолько запредельная, что она реальный вред нанесла и самому Клименту Ефремовичу, и делу, которым он занимался. Не лишне бывает иногда некоторым выскочкам напомнить, какие и у кого заслуги…

Книгу своих воспоминаний Климент Ефремович писал уже в последние годы жизни, когда и свидетелей событий, о которых он рассказывал, в живых почти никого не было. Ну, можно было хоть немного свою роль приукрасить! Даже в некоторых случаях и не приукрасить, но написать так, чтобы потом никто не спекулировал, трактуя всё с позиций собственного уровня подлости. Например, кто мог его уличить в неточности изложения истории о том, как его мальчишки-колчеданщики обвинили в краже продуктов? И кто мог подтвердить, что он эти продукты не крал? Это еще хорошо, что книга Климента Ефремовича «Рассказы о жизни» была издана в СССР один раз, больше не переиздавалась, и я даже ссылки историков на нее не встречал. Она затерялась. А так бы спекуляции были на тему: Клим воровал с детства.

Ведь легко можно было историю ту автору подкорректировать. Не стал. Это не просто честность. Это честность, возведенная в абсолют. В среде обычных людей она выглядит почти патологией. И это объясняет многое в популярности Климента Ефремовича среди народа, почему за ним люди шли на дела, часто связанные со смертельным риском, без оглядки, полностью доверяя вожаку. Они знали — он не только в большом деле, но даже в самых пустяшных мелочах не обманет. Думаю, что честность для революционера — первейшее качество.

И о первой своей забастовочной акции Ворошилов написал предельно честно. Мог изобразить дело так, что он, прежде всего, думал об интересах товарищей по литейному цеху, свои интересы его не волновали. Кто бы смог проверить? Но он рассказал, что главное, из-за чего решился на протест — была боязнь за себя. В литейном цеху вентиляция отсутствовала напрочь, на ней хозяева завода экономили, задымленность была страшная. А крановщики работали под потолком цеха, дым и ядовитые испарения вверх поднимались, там было особенно тяжело. Клима не переставали мучить головные боли, он боялся, что может во время работы потерять сознание, совершит аварию и его уволят. Да, конечно, другие крановщики тоже не особо радовались загазованной атмосфере, поэтому Клима поддержали. Для завода ДЮМО такая акция была внове, с забастовками его хозяева и администрация еще не сталкивались. И расправились с Климом жестко. Он и так уже был под наблюдением полиции, она и обыски проводила у него на съемной квартире, и арестовывался он. Арестовывался без каких-либо объяснений, приставу не нравилось, что вокруг парня народ кучкуется — и вся причина ареста. Предъявить ему ничего не могли, в социал-демократическом кружке Ворошилова меры конспирации соблюдались неукоснительно.

Вентиляцию в литейном цехе хозяева завода установили, но Ворошилова без объяснения причин уволили. Еще и увольнение пришлось на время начала экономического кризиса 1900–1903 годов. Начался, пожалуй, самый трудный и мрачный период жизни в биографии Первого маршала. Годы скитаний по Донбассу и югу России без работы, без средств к существованию.

К.Е. Ворошилов луганский рабочий (1906 г.)

Сам Климент Ефремович первый период свой революционной деятельности, кружковский период на заводе ДЮМО, оценивал очень скромно. А вот власти увидели в ней опасность нешуточную. Клим до 1903 обошел почти все города юга России, нигде не мог устроиться на работу. На более-менее крупных предприятиях ему отказывали сразу, на мелких ему удавалось проработать буквально несколько дней, потом увольняли. В Таганроге его взял на работу бельгиец, хозяин слесарной мастерской. Старательный и работящий мастеровитый парень ему очень нравился. Но и там удалось проработать меньше месяца, бельгиец сказал Ворошилову, что полиция ему настоятельно рекомендовала его уволить. Уже в 30-е годы, ознакомившись с архивными материалами жандармского управления, Климент Ефремович узнал, что ориентировка на него, как на опасного смутьяна, была направлена и поставлена на контроль из Петербурга.