Опасная масть - Алексей Макеев

– Хм… – в этом междометии Гурова звучало явное сомнение. – Но вот как рассказала одна из ваших танцовщиц, труппа была, по ее словам, «как одна семья», и все там, мягко говоря, «общались» со всеми.

– А, это, наверное, такая светленькая, курносая? Вот, зараза! – Атапина внезапно расцвела доброй улыбкой: – Катюшка Топоркова, балаболка хренова! Любит корчить из себя «оторви да выбрось». Вы не поверите, но на самом деле она – самая скромная и застенчивая. Когда первый раз надо было выходить на сцену, уперлась всеми четырьмя – ей, видите ли, вдруг стало стыдно. Чуть не сорвала постановку. Она когда-то пережила несчастную любовь, поэтому ее я всегда жалела больше всех.

Опера молча переглянулись. Они уже поняли, что Виллина к смерти Капылина никакого отношения не имеет. Его убил тот же, кто убил и Вингрова, – человек, скорее всего, из их общего прошлого.

Отвечая на вопрос Льва о конфликте с Капылиным из-за собственности, Виллина пояснила, что какой-либо собственности в «Айседоре», по сути, не было и нет. Помещение театра арендованное, у него есть конкретный собственник – банк «Магнат-супер». Разве что сценические костюмы и прочее оборудование? Как оказалось, Атапина хотела лишь добиться права считаться соучредителем театра, поскольку Капылин занимался только улаживанием вопросов с местной управой, полицией, пожарными и прочими службами. А вот все остальное – от творческих разработок до бумажной волокиты – лежало на ней. В том числе и бухгалтерия.

Минувшим вечером в театре все было как и всегда. Сначала разминка, потом репетиция, потом выступление. Постановка прошла без сучка и задоринки. Труппа отплясала положенное под аплодисменты, стоны и охи зрителей, особо остро реагирующих на те или иные слишком уж откровенные «па». Когда публика разошлась под присмотром охранника, бывшего спецназовца Лени, артисты на своем транспорте разъехались по домам. Леню специально наняли после того, как одну из танцовщиц едва не увезли слишком уж темпераментные поклонники из каких-то южных краев.

Собираясь уходить домой, Виллина хотела было зайти к Капылину, чтобы поставить вопрос о ремонте сцены – в одном месте стала проседать доска, что во время выступления запросто могло привести к вывиху, а то и перелому чьих-то рук или ног, но кабинет оказался заперт. На ее стук Эдуард вышел в коридор и тут же поспешил закрыть за собой дверь. Узнав о необходимости поиска хорошего плотника, он, как это бывало и раньше, тут же запричитал, что завтра будет предельно занят, давая понять, чтобы сценой занялась она сама. После этого Атапина уехала домой, и что было дальше – не знает вообще.

– Да, не-е-т… – категорично помотала она головой. – В нашем театре искать убийцу смысла никакого, только зря время потеряете. Это дело рук той особы, что была в его кабинете. Сто процентов – убила она. Все-таки зря он мне ее не показал. Глядишь, и жив бы остался…

– Ну, а что теперь будете делать дальше? – в какой-то мере проникшись сочувствием к своей собеседнице, спросил Крячко.

– Да хрен его знает… – удрученно развела она руками. – Конечно, театру определенно – капут. Таких связей, как у Эдьки, у меня и близко нет. А без связей сейчас не выжить. Сейчас, главное, найти хорошего адвоката, чтобы отсудить у театра деньги и всем нашим дать выходное пособие. Да и мне самой оно не помешало бы. Да-а… Теперь, если закроемся, очень многим из девчонок придется опять возвращаться на Тверскую, на Ярославку… Растуды т-твою налево!..

– А почему бы вам на базе «Айседоры» не организовать обычный, нормальный театр классического балета? – о чем-то напряженно размышляя, как бы вскользь обронил Гуров.

– Святая простота-а-а! – укоризненно покачала головой Атапина. – Он думает, что это так просто… Если бы этот наш гребаный, продажный суд год назад признал меня соучредителем театра, я бы не имела и половины нынешнего геморроя. А теперь – как узаконить свои права? Второе. Да, с точки зрения тамошних дворовых бабок, мы были средоточием разврата. В мою сторону не плевал только ленивый. Но зато в эту столичную глухомань каждый вечер собиралось две сотни, а то и больше зрителей, при цене билета от «рубля» до трех и выше. Кстати, места распродавались иной раз на месяц вперед. Это позволяло платить откаты всей свистобратии – и чинушам, и уголовникам да и вашим коллегам тоже. Труппа получала ежемесячно от сорока и выше. Плюс – хорошие премиальные. А будет обычный балет – зрителей придут единицы. Да и цену придется снижать до копеек. Чем тем же ментам дань платить? Девчонок класть под них? Нам, кстати, это предлагали. Эдька сразу согласился, а я их послала. Так эти козлы за несогласие свою таксу накрутили вдвое. Нет, если хотя бы с ментами вопрос уладить поможете – я подумаю. Труппу жалко… Как бы там ни было, кто бы и откуда к нам ни пришел, но большинство – уж поверьте! – настоящие таланты. Кстати, может, еще кофейку?

Опера снова переглянулись – пора было откланиваться.

– Спасибо, но мы, похоже, уже и так засиделись. – Лев поднялся из-за стола. – Дам вам свой телефон, и если хоть одна зараза посмеет даже пикнуть насчет отката, я эту скотину так «откачу», что мало не покажется.

– Точно, точно! Оформляйтесь, – тоже поднимаясь из-за стола, кивнул Крячко. – Поддержим – с «откатчиков» снимем не только погоны, но и шкуру.

Они направились в прихожую. Виллина, вышедшая их проводить, задумчиво философствовала:

– Вот вы говорите – «классический балет»… Это если в современном понимании. А в изначальном, восточном варианте, еще со времен Шумера, Ассирии, Вавилона и Иудеи, времен культа богини Астарты… Вы о ней слышали? Так вот, тот классический балет по откровенности был покруче нашего. Это был танец похоти, обольщения и совращения. Вы думаете, на библейской Саломее, плясавшей перед Иродом, кроме юбки было что-то еще? Иначе чем можно объяснить, что у мужика после ее пляски снесло башню, и он даже согласился казнить Крестителя? Кстати, Эдька и хотел назвать наш театр «Саломея», но я воспротивилась. Я, конечно, не святая, но и это – совсем уж никуда. «Айседора» – это мой вариант. Ну, это я так, к общему сведению…

Надев туфли, Гуров выпрямился и, оглянувшись, с хитрой улыбкой сдержанно отметил:

– Знаете, Виллина Алексеевна, мне почему-то подумалось, что, назвавшись стервой, вы себя явно переоценили. Похоже, вы все-таки в большей степени Виллина. И не надо претендовать на лавры знаменитых сказочных стерв Гингемы и Бастинды. Желаю удачи!

– Солидарен! – подмигнув, вскинул левую руку, сжатую в кулак, Крячко.

Выруливая на проспект и чуть покосившись в сторону Стаса, Лев негромко спросил:

– Ну, и что думаешь теперь об этом?

Тот неопределенно хмыкнул и пожал плечами.

– По поводу убийства? Наверняка Виллина права – убила Капылина та загадочная дама, с которой он уединялся в кабинете… А-а-а! Ты о театре?! Ну, а что тут думать? Люди выживают. Пусть и не совсем обычным способом. Кстати! Странный момент. Когда ехали сюда, какого-либо сочувствия к театру я не ощущал, хотя на спектакль попасть хотелось.

– А теперь?