Амфитрион - Дмитрий Дикий

В небольшом помещении за столом сидела похищенная и что-то рисовала. Когда Страттари с грохотом ввалился к ней сквозь крышу тюрьмы, она обернулась и, легонько вскрикнув, практически без паузы спросила:

– Кто вы? И как вы сюда вошли?

Страттари удивленно поднял брови – такой живой реакции от похищенной девушки он не ждал.

– Я Страттари, – пробормотал он.

– Я не знаю вас, – констатировала Ирэн.

– Меня никто толком… – начал Страттари, но прервался, усмехаясь. – Это неважно. Я друг семьи. Ведь вам этого достаточно?

Слова «друг семьи» оказались для Ирэн волшебными, и, повинуясь воле Страттари, она немедленно заснула. Тогда стражник духов подхватил девушку на руки и покинул бункер тем же путем, каким попал туда.

У входа в усадьбу, однако, обоих ждал Клавдий Роттбарн с небольшой армией.

– Вот так новости, – воскликнул он с неприятной усмешкой. – Оказывается, и в наши дни случается такое – супергерой является за любимой и спасает ее из рук негодяев! Да только боюсь, все будет не так просто.

Страттари вздохнул и возвел очи горе.

– Клавдий, вы идиот? – спросил он искренне и переложил Ирэн поудобнее. – Я все же надеялся на лучшее. У любого человека должен быть инстинкт самосохранения.

– Но у вас-то его нет, – парировал Роттбарн.

– Да, – согласился Страттари, прищурившись. – Потому что я не человек.

Последняя фраза слишком красиво вписалась в момент, чтобы после нее ничего не последовало, и Страттари понимал это: после таких слов уходишь либо ты, либо кто-то еще. Тогда в место, где стоял Клавдий Роттбарн, ударила ветвистая молния, да так и осталась стоять, распугав еще один полк охраны. Аккуратно наступив в кучку пепла, оставшуюся от предприимчивого бизнесмена, Страттари удостоверился, что Ирэн удобно лежит у него на плече, и был таков со словами: «А ты не похищай чужих детей!». Темное облако на секунду краем заслонило луну, а когда небо расчистилось, на месте оставались лишь ошеломленные бойцы Роттбарна да части декораций.

Что ж, мы рассказали историю двух женщин, вовлеченных в сферу деятельности нашего героя, как сумели. Теперь вернемся к зимнему вечеру в валенсийском замке Хатива, куда московский журналист Дмитрий Дикий явился с черной папкой, полной разоблачений, и откуда убыл в Москву целым и невредимым, узнав то, что знает и терпеливый читатель.

Прекрасная Ирэн Монферран, так поразившая воображение Мити, вовсе не исчезала из замка. Мы уже усвоили, что она пребывала там в статусе «друга» Магистра, знаем все, что необходимо знать об истории этих полуотсутствующих отношений, и поэтому не удивимся тому, что она оставалась в замке и видела Митю не только на манеже, но и внутри, и многое слышала. Никто ничего не скрывал от нее: к описываемому времени Ирэн закончила коллеж, провела пару сенсационных выставок, завела себе модную студию в Барселоне, задолго до того с успехом выучив испанский и итальянский, и в целом стала совершенно самостоятельной. Так что и к Магистру она нагрянула в тот вечер сама, сюрпризом, как будто отдавая ему долг за все те разы, что он приезжал к ней, маленькой, за все те часы, которые он – теперь она понимала это – использовал для того, чтоб сделать ее жизнь жизнью.

Строго говоря, поняла она это именно в тот вечер, когда, покрасовавшись перед таинственным молодым человеком, пришедшим в Хативу из ниоткуда (на его лице была написана такая решительность, что Ирэн приревновала – что за дела у Магистра с другими молодыми людьми?!), прокричала с лошадиной спины свое любимое ¡Hola! Бестрепетный и холодный, как ледник на Монблане, «друг семьи» за те пятнадцать лет, что прошли с их знакомства, посредством редких поездок, прогулок и ни к чему не обязывавших диалогов наполнил ее жизнь причастностью к какому-то большому делу, которое одно только и имело смысл. В промежутках было… прозябание.

Она решила сегодня непременно объясниться, но вмешиваться в дела «друга семьи» с другим человеком – даже стилистически ей не позволяла гордость. Она уже представила, как подъедет в ночи к Магистру на своей бледно-серой андалузской кобыле и скажет то, что собиралась сказать, как будет плясать под ним его вороной жеребец и как будет удобно, что ночь станет скрадывать черты лица и выражение его глаз. Смешно.

Магистр проводил гостя в пятом часу ночи. Ирэн опять не могла спать, хотя со знаменательного случая в коллеже больше никогда не принимала снотворного. В шесть утра (а в это время в конце декабря еще темно даже в Валенсии) она, измучившись, пошла в кабинет Делламорте. Она подозревала, что он мало спит, но сегодня был первый случай, когда она оставалась с ним под одним кровом, и не была уверена, где найдет хозяина.

В кабинете его действительно не оказалось, только экран ноутбука на столе отблескивал покинутым голубым светом. Ирэн пошла дальше. Она прошла библиотеку, в который раз содрогаясь от обилия и вавилонского расположения книг, миновала длинную обеденную залу, прошла гостиную с заговорщически светящимся камином (пусто), вновь полюбовалась на маленькую картинную галерею, но Магистра не было и там. Уверившись, что Делламорте все-таки где-то спит и, естественно, не собираясь разыскивать его спальню, Ирэн вышла коридором еще в одно помещение – без двери.

Это был старый, просто древний каменный зал, сводчатый и темный. Ирэн удивилась, что никогда не видела этого коридора и пустого зала. Когда она зашла (Ирэн, как понял читатель по приключению с похищением, была смелой девушкой, а уж в доме Магистра и вовсе ничего не боялась; зря), ей показалось, что в зале приглушенно звучит орган, но, постояв недолго в полутьме, она поняла: послышалось. Это был эффект, схожий со звучанием моря в поднесенной к уху раковине. Зал звучал сам по себе – каменная лакуна с собственной внутренней музыкой. Ирэн помедлила посередине пустоты, вздохнула и повернулась назад к двери. Тут из угла раздался голос – немного странно звучавший, но, без сомнения, принадлежавший Магистру.

– Вы меня искали, Ирэн?

– Да! – вскинулась Монферран-младшая. – Я именно что искала вас, и вот нашла.

Только тут она увидела, что в углу стоит крайне неприветливого вида готическое кресло, повернутое спиной к входу. Он, видимо, сидел в нем – лицом к стене? Отступать было некуда; Ирэн подошла ближе.

– Я вас побеспокоила?.. – осторожно спросила она. – Мне уйти?

– Да нет, детка, оставайтесь, – ответил Магистр, и Ирэн увидела, что кресло стоит нормально: лицом к двери, а спинкой к стене. В зале как будто стало светлее – словно где-то за острой спинкой кресла зажгли свечи. Подсветка делала проще «работу с силуэтами», но освещала саму Ирэн, а не сидящего в углу Делламорте. Оказалось, Ирэн молчала довольно долго; Магистр, не дождавшись, что она что-нибудь скажет, продолжал:

– Извините, что я сижу. Издержки приема гостей среди ночи. Нет-нет, не подумайте, речь не идет о каких-либо излишествах.

– Вам плохо? – спросила Ирэн по-детски прямо – за минувшие пятнадцать лет она не разучилась так говорить с ним.