Уездная учительница магии - Варвара Корсарова
Шрифт:
Интервал:
— Неужели я казалась тебе настолько сумасбродной?! Плохо же ты меня знаешь!
— Именно — ты сумасбродная! Поэтому я желал видеть твоим мужем надежного, достойного человека, который сможет тебя обуздать. Образумить. Я надеялся, что Андреас станет именно таким супругом и твердой, настойчивой рукой поведет тебя по жизни.
— Переломать бы этому негодяю его настойчивые руки! — энергично сказала я и жестом попросила подавальщицу принести еще чая.
Дядя помолчал, покраснел, потер лоб и вдруг удивил меня.
— Тут ты права! — выпалил он с досадой. — Он негодяй. Точнее не скажешь. После того, как расстроилась ваша свадьба, Андреас приходил ко мне. Уверял, что совершил маленькую шалость... а ты придала ей слишком большое значение. Молодые склонны к импульсивным поступкам. Я хотел, чтобы между вами все наладилось. Но потом, когда ты сбежала, я много думал. Решил разобраться. И выяснил: все это время, что Андреас ухаживал за тобой, он содержал двух любовниц. Стань ты его женой, он превратил бы твою жизнь в ад и разбазарил твое состояние. Видишь... — дядя побагровел от натуги и выдавил. — Я готов признавать свои ошибки. Хорошо бы и тебе признать свои.
Я была поражена, но и рассержена.
— Какие ошибки, позволь узнать? Ошибка в том, что я не осталась в клинике, где надо мной издевались?
— Тебя лечили! После размолвки с Андреасом ты днями не выходила из комнаты, ничего не ела и ни с кем не разговаривала. Я консультировался с семейным врачом. Он сказал, что у Одаренных такое состояние чревато серьезными проблемами с ментальным и физическим здоровьем. И если не принять срочных мер, будет поздно. Доктора в клинике обещали, что подберут для тебя терапию, которая вернет тебе силы и желание жить. И ведь они справились! Именно это было нужно тебе: встряска. И ты ее получила! Ты стала сама собой и начала действовать. Правда, как всегда, сумасбродно.
Он недобро усмехнулся и начал перечислять:
— Сбежала из клиники, ограбила меня, решила начать новую жизнь. Которая, судя по всему, тебе весьма нравится. Кажется, это называется «шоковая терапия». Клянусь, я не знал, что в клинике применяются столь радикальные методы. Но они сработали! Телесный дискомфорт помог тебе преодолеть черную меланхолию.
Я откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. Моему возмущению не было предела.
— Сказала бы, что думаю об этих методах, но учительнице не полагается выражаться такими словами.
— Эрика, рад видеть тебя прежней, — криво улыбнулся дядя. — Действительно, рад. Поверь, я устроил этим докторишкам такое, что они не скоро забудут! За то, что они меня не поставили в известность... о своих методах. Я не сторонник физического насилия. Даже если оно идет человеку на пользу. Вспомни, я ведь ни разу не поднял на тебя руку. Хотя были моменты, когда ты заслуживала затрещины.
— Попробовал бы ты только! — сказала я сквозь зубы.
— Разве я запирал тебя дома? Нет! Я злился, но все же давал тебе поступить по-своему! Разрешил тебе учиться в академии, хотя мог запретить, настоять на своем! Не стал обращаться в полицию, когда ты обманула камердинера и вытащила бумаги из сейфа. Не стал устраивать погоню. Дал тебе время одуматься.
— Как ты меня нашел? Через сыскное бюро Биркентона?
— Сначала я обратился туда, но их услуги не понадобились; один человек из Департамента образования узнал тебя и написал мне. Первым порывом было забрать тебя и силой вернуть домой, но я сел, подумал... и не стал.
Он как будто смутился и ненадолго замолчал, но я поняла, что он не договорил: дядя боялся скандала, боялся привлечь к нашим семейным делам недоброе внимание и испортить свою репутацию. Вот почему он выжидал! Ему нужно было время, чтобы утихли слухи.
— Время от времени я получал о тебе известия... от твоего куратора из Департамента. Прошло почти пять месяцев, и я решил: пора. Я приехал с добрыми намерениями.
— Да ну?
— Ладно! — он досадливо помотал головой. — Не буду настаивать, чтобы ты вернулась домой. Хочу лишь, чтобы ты поняла меня. Не буду утверждать, что любил тебя, как полагается близкому родственнику. Я обещал брату, что позабочусь о его дочери. Наверное, плохо выполнял свое обещание. Но, видишь ли, у нас с твоей тетей нет своих детей… Мы не были готовы к тому, что нам достанется такая своевольная племянница. Ты не слушала нас, мы не слушали тебя. Каждый желал настоять на своем.
Он тяжело вздохнул и после паузы произнес:
— Но я старше, поэтому и спрос с меня больше. И вот я тут, и протягиваю руку примирения.
Дядя казался искренним. Он говорил с трудом, то замолкая, то выпаливая слова одно за другим. Было не узнать хладнокровного, язвительного финансиста Ханта.
Я покосилась на его руки, словно ожидая, что он выполнит свое обещание буквально. Дядя и правда двинул руку по столу, как будто желая коснуться моего запястья, но под моим взглядом быстро отдернул пальцы и спрятал руку под стол.
Я внимательно посмотрела в его лицо. И увидела пожилого, усталого мужчину, одышливого, несчастного, с растрепанными седыми волосами. На его помятом лице выступили багровые пятна неровного румянца.
Дядя никогда мне не нравился. Я не любила его. Считала тираном и самодуром. Негодовала, когда он забрал меня из пансиона и решил поселить в своем доме, и нисколько не ценила то, что он мне дал — наряды, украшения...
Теперь меня кольнула жалость и сожаление. Ему и тете было одиноко. Они решили, что я скрашу их старость. Но не знали, что делать с упрямой девочкой-подростком, как ладить с ней, как сблизиться… Они воспитывали меня так, как когда-то воспитывали их самих.
— Я лишь желала жить по своим правилам, — пробормотала я.
Я попыталась увидеть себя его глазами — такой, какой я была, когда жила в его доме.
И увидела свою горячность, и предубеждение, и желание доказать свою правоту во что бы то ни стало, протестовать, идти напролом! Я так горячо отстаивала свою независимость, что мне не приходило в голову просто попросить помощи. Не хватало терпения убеждать и уговаривать.
Многое переменилось с тех пор. Я стала другой, училась доверять и быть терпеливой.
Дядя молча смотрел на меня. Потом он вздохнул и сказал:
— Пожалуй, пойду к себе в комнату и прилягу. Ночь не спал. В мои годы путешествия даются тяжело. Обдумай то, что я сказал. Завтра я бы хотел проведать тебя, посмотреть, как ты живешь и где работаешь.
Он фыркнул и добавил:
— Захудалая уездная школа, подумать только. И ты держишь свинью и разгребаешь навоз!
О нет, мой дядя не стал ангелом в одночасье! Он по-прежнему был тем же язвительным, высокомерным, твердолобым финансистом. Что ж, родственников не выбирают...
— Если навестишь меня завтра, я дам тебе лопату и ты проверишь, что легче: грести деньги или разгребать навоз.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!