Fallout Equestria: Синяя молния - Даниил Смит

магия есть только у единорогов, а для целей войны нужно было сделать технику доступной для всех рас. По требованию Голденблада Старлайт Глиммер по памяти создала матрицу нужного заклинания. Оставалось лишь воплотить её в металле… и подвести к ней достаточно энергии. Просто! Охренеть! Как много! Энергии!

Лира повернула камеру на огромный стальной кожух, уходящий в стену.

— ИЦ-13 — это по сути, подземный бункер, вход в который запрятан посреди пустыни неподалёку от Хуфа. Именно здесь был создан первый в Эквестрии реактор на звёздном металле и лунном камне. При их соприкосновении выделяется невообразимое количество энергии, и здесь первые нашли способ её обуздать. Проблема в том, — она невесело усмехнулась, — что этого всё равно было мало. Для перемещения нужен был одномоментный импульс, на порядок превосходящий мощность реактора. А кристаллов, которые могли бы впитать всю эту энергию, чтобы её одновременно высвободить, не хватило бы и на миллионе таких планет, как Эквус.

Поэтому учёным центра и нужны были те чертежи. На них была разработанная схема из кристаллов, которая создавала бы щит ПРИЗМА, где могла бы скапливаться энергия. А в определённый момент в нём появлялся бы узконаправленный канал, откуда энергия поступала бы в матрицу. Правда, от нагрузки та должна была бы просто испариться, но это уже мелочи.

И тогда отсюда, — она развернула камеру на идеально круглую большую платформу, — пони или любой другой груз переместился бы в прошлое — в нужную нам точку пространства и времени, задаваемую с терминала.

— А как возвращаться? — спросила Эми. — Неужели те, кто отправился бы в другое время, остались бы там навсегда?

— По дефолту так и должно быть, но, к счастью, здесь разработали специальные браслеты, которые поддерживали бы связь с машиной даже сквозь время и по нажатию кнопки возвращали бы носителя в исходную точку.

Однако, — Лира попыталась вздохнуть, видимо забыв, что давно стала гулем, и из её горла вырвался лишь ужасающий хрип, — заклинание так и не было испытано. В тот самый день, когда я прибыла в Мэйнхэттен, упали бомбы. И чертежи так и остались в офисе ДМД в Башне Тенпони. А я, придавленная обломками, от радиации превратилась в гуля.

— Но… как ты нашла этот центр? — спросил Соник. — И почему ждала так долго, прежде чем отправить кого-то за чертежами?

— Будь вы все единорогами, я бы могла дать вам шары памяти, где записала свои воспоминания из того времени… а пока вы бы смотрели их, пустить в комнату газ, от которого вы бы уже не проснулись. — На лицо единорожки вернулась ухмылка. — Скажу лишь, что я шаталась по Пустоши пятнадцать лет в облике гуля, прежде чем добралась до этого места. Причём совершенно случайно. А о чертежах вспомнила недавно, когда они мне понадобились, чтобы завершить начатое.

— Ты упомянула учёных, которые здесь находились… — произнёс Шедоу. — Скажи, это их ты превратила в свою армию кибергулей?

— Браво, ты и до этого додумался! — привстав на задние ноги, Лира поаплодировала стальными копытами. — Но они всегда помогали мне здесь — те, кто согласился принять импланты и подчиниться. Для внешних вылазок у меня есть другие гули, которых я набрала на Пустоши, дав им новые супервозможности в обмен на безукоризненное служение. А те из учёных, что стали артачиться… Полагаю, вы и сами понимаете, что с ними стало.

Ах, хотя нет, — единорожка вновь снисходительно рассмеялась, — вы же не такие, куда вам додуматься… Большинство из них всё равно встали ко мне на службу — правда, теперь уже в качестве мозгоботов, охраняющих центр.

Она отошла и ввела несколько команд на одном из терминалов.

— Любуйтесь.

В углу экрана в отдельном окне появилось изображение. По коридору на маленьких гусеницах катился робот, по форме отдалённо напоминающий пони. На его «груди» было закреплено какое-то оружие — насколько помнила Космик четвёртую главу FoE, разрядник, стреляющий молниями. Ну и да — на месте головы у робота находился резервуар с плавающим внутри мозгом.

Конечно же, Космик узнала в этом монстре одного из тех, что нападали на Литлпип во время рейда на фабрику «Огненные подковы» близ Понивилля.

— Ты… превратила… других пони… в это⁈ — задохнувшись от отвращения, выпалила синяя земнопони. — Ты ненормальная!

— Ну не всех же. — Лира как будто не обратила внимания на её эмоции. — Одного я оставила напоследок. Чтобы другие видели, к чему может привести ослушание.

Она перешла к другому терминалу.

Воздух замерцал вокруг камеры, разворачиваемой телекинезом. Теперь в поле зрения находилась стена слева, в которой, повинуясь введённым командам, открылись дверцы встроенной ниши и оттуда выплыл цилиндрический резервуар, где в мутной жиже колыхалось тело пони.

Хотя назвать это телом можно было с большой натяжкой. Главным из того, что там находилось, была голова неопределённого цвета с подключёнными к вискам электродами и без глаз; во все стороны с неё свисали остатки выцветшей гривы, а рот и нос закрывала маска с подведёнными шлангами. Ниже шеи не было почти ничего — разве что какой-то обрывок спинного мозга с подсоединёнными проводами. Кабель шёл и от лицевой маски к динамику, прикреплённому снаружи на гладкой стеклянной поверхности.

И оттуда доносилось хриплое прерывистое дыхание.

Эми и Крим завизжали. Было видно, как передёрнулись от такого зрелища Скайблум, Соник и Шедоу. Даже Космик еле удержалась, чтобы не вздрогнуть.

— Знакомьтесь, — махнула Лира копытом в сторону резервуара. — Бывший директор этого места профессор Сэмпл Дэмпл.

— Что… ты с ним сделала?.. — выдавила земнопони, ошеломлённо глядя на плавающее в резервуаре тело.

— Мем про пони в банке вышел на новый уровень, — пробурчал себе под нос Шедоу. — Профессор Зодиак бы одобрила.

Лира заржала в голос, будто бы от хорошей шутки.

— О да, хоть кто-то здесь понимает весь постмодернизм ситуации… Впечатляет, да? Я выкачала из него всё, что он знал, всю информацию до последнего бита. А потом, — она кровожадно ухмыльнулась, — я отняла у него всё лишнее. И каждый день с тех пор напоминаю ему о его ошибке.

Единорожка отошла к крайней слева панели и нажала на ней большую красную кнопку.

Раздался электрический треск, и тело профессора выгнулось, затрясшись в конвульсиях. Жидкость в банке заколыхалась от движения погружённого внутрь обрубка.

Из динамика вырвался хриплый рычащий вопль, в котором не было никаких эмоций — только непрекращающаяся,