Африканский штрафбат - Антон Кротков

– Да-а… – уважительно протянул, разглядывая шрам второй парень, и веско заверил: – Такая отметина в нашем деле всё равно, что солидный послужной список в резюме. Любая крейзи-компания, вербующая нашего чокнутого брата на очередную заварушку, с ходу подпишет с тобой контракт, как только ты покажешь им свои «нательные рекомендации».

– Ты ещё скажи «наскальные рекомендации»! – прыснул со смеху обладатель солидного шрама. – А что, согласись, неплохо было бы, если бы наши кости действительно были обтянуты чем-нибудь более прочным. Ведь ещё один такой шрам на шкуре и придётся искать работу поспокойнее.

Дружок говорящего продолжал завистливо пялиться на красавец-шрам:

– Мои то дырки против твоих, что кошачьи царапины.

Завида уныло стащил с себя футболку, оставшись в шортах цвета хаки, и начал поигрывать хорошо развитыми мускулами, переливающими под нежной, как у женщины, кожей. Торс его покрывали многочисленные цветные татуировки в основном эротического содержания. Намётанным глазом Борис сразу отметил две пулевых отметины на груди и плече позёра в районе ключицы, а также след от ожога на пояснице.

Подойдя к парням вплотную, Нефёдов осведомился, как ему найти нужную часть.

– Ты ошибся с причалом моряк, – внимательно взглянув на мешок на плече прохожего, лениво процедил сквозь зубы парень со шрамом на боку, и неприязненно усмехнулся, – вонючки, о которых ты говоришь, приятель, сидят на другой части аэродрома – ближе к сортиру. Поэтому из других эскадрилий туда сливают всё дерьмо.

«Фот так фокстрот! – присвистнул про себя старый лётчик. – Ещё не хватало, чтобы моё новое место действительно оказалось „у параши“! Вот спасибо тебе, старина Макс, за протекцию. Удружил по блату!».

Впрочем, как оказалось, Хан тут был не причём. В последний момент в дело вмешался южноафриканец Хенк-«Бомбардировщик» и позаботился о том, что прошедшего испытательный срок пилота, направили в самую худшую эскадрилью воздушного легиона.

– Постой, я тебя где-то видел, морячок, – наморщил лоб владелец живописных татуировках, – Точно, вспомнил! Ты ведь один из чокнутых камикадзе майора Робина Иглза. Летаешь в «Чёрных авианаводчиках», верно?

– Летал, – поправил Нефёдов. При этом Борис поймал себя на том, что смотрит свысока на тридцатилетних подвыпивших пижонов с их подростковой страстью к демонстрации внешних символов мужественности. Ведь настоящему мужику нет надобности заголяться, чтобы доказать свою состоятельность.

Парни явно почувствовали отношение чужака, и оно им не понравилось.

– Неужели ты сбежал от своих? – с издёвкой хохотнул тот, что воевал в Кении. – А ты, приятель, часом не дизентерийный дезертир? Тогда тебе действительно самая дорога в вонючую эскадрилью. Там полно засранцев вроде тебя, которые при сигнале тревоге сразу укрываются в сортире, благо он у них всегда под боком.

«Анархист» почувствовал растущее раздражение. Он даже пнул носком ботинка пустую бутылку из-под скотча[51]. Какие-то сосунки, которые недавно только закончили дрочить, смеют подшучивать над ним! Его явно провоцировали, не воспринимая всерьёз. Такое не полагалось оставлять без последствий…

Конечно, можно было – в педагогических целях устроить небольшую драку – быструю и стремительную. Без хамства и членовредительства: тому, что со шрамом на боку резко ребром ботинка зафутболить в пах. Его напарника тут же срубить отработанным крюком справа. Чтобы старших уважали…

Впрочем, был и другой вариант: предложить детишкам одну из классических фронтовых забав, вроде забега наперегонки с гранатой, когда ты выдёргиваешь из «лимонки» чеку и сразу рвёшь с места, слыша за спиной оглушительный «ба-бах!!!» и следом стихающий шорох осколков…

Но с другой стороны стоит ли поднимать шум и создавать угрозу стоящей вокруг технике и людям. Взрослому человеку не подобает столь радикально реагировать на кривлянье прыщавой шпаны. Порой разошедшемуся не на шутку фигляру, мнящему себя крутым чуваком, достаточно только указать его истинное место в местной иерархии, и он без всякого принуждения вытрет собственной рубашкой то, что несколько минут назад сплюнул на твой ботинок. Да и вообще, иногда бывает полезно, когда тебя вот так – ни с того, ни с сего вдруг окатят ненавистью или презрением: бодрид, знаете ли… Даже настроение поднимается, как перед атакой.

Поэтому вместо того, чтобы возмутиться, полезть в бутылку, седовласый мужчина неожиданно для задир дружелюбно осклабился им, хищно сверкнув металлическими фиксами. Затем тоже начал неторопливо стаскивать с себя футболку. Попутно новый участник конкурса «мистер самый большой шрам» показывал в лицах анекдот от лица воображаемого коллеги по флоту:

– Американский матрос, не заплатив денег, изнасиловал портовую проститутку и говорит ей на прощание: «Гордись, детка, я подарил тебе лучший гонконгский сифилис». На это проститутка отвечает, гнусавя: «Посмотрим, чей сильнее…".

Когда взглядам шутников открылось сплошь покрытое шрамами тело участника сотен «собачьих свалок» с самыми разными воздушными противниками, у них глаза полезли на лоб. Помимо свежей татуировки в виде изготовившегося к прыжку тигра на правом плече, торс «Анархиста» покрывали старые, грубо сделанные пороховые наколки, которым он начал обзаводиться ещё пацаном.

После этого один из местных коллег, тут же сменив мину тотального собственного превосходства на весьма учтивый тон, предложил проводить «мастера» в нужное ему место.

Уже на следующий день Борис приступил к работе. Первой его «рабочей лошадкой» на новом месте стал списанный из американского флота бывший палубный торпедоносец-бомбардировщик «Эвенджер». Самолёт имел объёмные многоцелевые бомболюки, позволяющие пилоту сбрасывать бомбы любого калибра или баки с напалмом. Подкрыльевая же система подвески давала возможность использовать всю номенклатуру неуправляемых ракет и реактивных снарядов.

«Разгрузиться» на противника можно было либо сразу – с первого же захода, либо, если ситуация требовала множественных мелких ударов, поделить боевую нагрузку на нужное количество порций.

Самолёт отличала уникальная манёвренность и великолепная управляемость. Эти качества машины позволяли управляющему ей профи со спокойным ощущением уверенности работать над местностью с самым сложным рельефом – быстро снижаться почти «до нуля» для короткой «колющей» атаки, и «с места» уходить на высоту, если у земли становилось слишком жарко.

Но через двенадцать дней прекрасная машина прочно встала на прикол – банальные поломки и нехватка запчастей являлись настоящим бичом местных ВВС. Обычно какое-то время востребованный самолёт удавалось поддерживать в боеспособном состоянии за счёт разборки на запчасти других машин, но постепенно и этот «резерв» иссякал. Тогда машину просто забывали на стоянке до лучших времён, либо делали из неё донора запчастей для других самолётов.

Другой проблемой являлись здешние механики. Правда, с помощью американцев удалось заменить абсолютно неквалифицированный местный технический персонал на крепких профессионалов из «Старого света», США и Австралии. Бригады техников работали «вахтовым способом». Многие лётчики даже стали завидовать технарям, которые получали лишь немногим меньше их. Зато они не рисковали собственной шкурой! И вообще не особенно перенапрягались: два месяца в зоне боевых действий, затем транспортный борт из-за кордона доставляет бригаду сменщиков, и этим же бортом ты летишь домой или на какой-нибудь фешенебельный курорт – проматывать заработанные денежки. Райский вариант!