Тьма, - и больше ничего - Стивен Кинг

Дарси вдруг поняла, что издает какое-то невнятное попискивание. Подобный звук, срывающийся с ее собственных губ, привел ее в ужас, но остановиться она не могла. А в животе у нее образовался налитый свинцом ком, он начал сковывать все внутренности и опускаться все ниже и ниже. Дарси видела фотографию Марджори Дюваль в газетах. И в шестичасовых новостях по телевизору.

Непослушными пальцами она скрепила карточки резинкой, убрала в шкатулку и сунула ее в тайник. Она уже собиралась закрыть планку, как вдруг услышала внутренний голос:

Нет, нет и еще раз нет! Такого просто не может быть!

Откуда пришла эта мысль? Какая часть мозга отказывалась с этим мириться? Та, что отвечала за умные мысли или за глупые? Дарси не сомневалась в одном — открыть шкатулку ее заставила глупость. И теперь рухнул весь ее мир!

Она снова достала шкатулку.

Это наверняка какая-то ошибка. Мы провели вместе полжизни, я бы знала, я бы не могла не знать!

Она снова открыла шкатулку.

А разве можно до конца знать другого человека?

До сегодняшнего вечера она в этом не сомневалась.

Водительское удостоверение Марджори Дюваль лежало сверху. А сначала было внизу. Она переложила карточку вниз. Но которая из двух оставшихся была наверху? Донорская или библиотечная? Казалось бы, чего проще, если выбрать нужно всего из двух, но Дарси никак не могла собраться и вспомнить. Она положила пропуск в библиотеку наверх и мгновенно поняла, что ошиблась. Когда она открыла шкатулку, ей сразу бросилось в глаза что-то красное и похожее на кровь. Ну конечно, какого же еще цвета может быть донорская карточка? Значит, она и лежала первой.

Она положила ее наверх и начала натягивать резинку, когда до нее донесся телефонный звонок. Это он! Это Боб звонит из Вермонта, и если она возьмет трубку, то наверняка услышит знакомый жизнерадостный голос: «Привет, милая, как ты там?»

Рука Дарси дрогнула, и резинка, порвавшись, соскочила с пальца и отлетела в сторону. Дарси невольно вскрикнула, не понимая от чего: от ужаса или пережитого потрясения. Но чего ей бояться? За двадцать семь лет брака он прикасался к ней только для того, чтобы приласкать. И за все эти годы лишь несколько раз повысил голос.

Телефон звонил и звонил, но неожиданно замолчал, прервавшись на середине звонка. Теперь он оставит сообщение: «Никак не могу тебя застать! Перезвони мне, когда вернешься, чтобы я не волновался, хорошо? Мой номер…»

Боб обязательно оставит номер телефона отеля, по которому с ним можно связаться. Он никогда не полагался на случай и всегда предусмотрительно подстраховывался.

Ее страхи не имели под собой никаких оснований. Они наверняка сродни тем, что неожиданно могут выплыть из самых темных глубин сознания, пугая ужасными догадками. Например, что обыкновенная изжога — это начало сердечного приступа, а головная боль — симптом опухоли мозга, что Петра не перезвонила с вечеринки, потому что попала в аварию и теперь лежит в коме в какой-нибудь больнице. Обычно подобные тревоги посещали Дарси под утро бессонной ночи, когда ей не удавалось сомкнуть глаз. Но в восемь вечера?.. И куда отлетела эта проклятая резинка?

Она нашла ее за коробкой с каталогами, видеть которые больше не могла. Дарси убрала резинку в карман и стала подниматься, чтобы взять другую, совершенно забыв, что находится под верстаком. Больно стукнувшись головой о край стола, она не смогла сдержать слез.

В ящиках верстака резинок не оказалось, что вызвало новый поток слез. Тогда она вернулась в дом, сунув в карман халата ужасные, непонятно как появившиеся в их доме карточки, и достала резинку из ящика стола на кухне, где хранила всякую мелочь: канцелярские скрепки, прищепки для упаковочных пакетов, магниты на холодильник, которые уже плохо держали, и все такое. На одном из магнитиков красовалась надпись «Правила Дарси», он был подарен Бобом на Рождество.

На телефоне, стоявшем на полке, мигала лампочка — значит, оставлено сообщение.

Дарси поспешила в гараж, уже не кутаясь в халат. Она больше не ощущала холода, потому что все внутри заледенело. Свинцовый ком стал еще тяжелее. Она поняла, что ей надо в туалет. Причем срочно.

Не важно! Потерпи! Представь, что ты на скоростной автостраде, а следующая стоянка с туалетом только через двадцать миль. Закончи сначала дело, а потом…

А что потом? Выкинуть из головы?

Она не сможет.

Дарси перетянула резинкой пластиковые карты, увидела, что водительское удостоверение снова оказалось наверху, и обозвала себя безмозглой дурой… Если бы Боб позволит себе хотя бы мягко намекнуть на нечто подобное, она бы тут же влепила ему пощечину. Но он себе такого никогда не позволял.

— Пусть я безмозглая дура, но зато не «связанная стерва», — пробормотала Дарси и неожиданно почувствовала резкую боль в животе. Упав на колени, она замерла, надеясь, что спазм пройдет. Будь в гараже туалет, Дарси немедленно бы бросилась туда, но туалета здесь не было. Дождавшись, когда резь в животе отпустила, она переложила карточки в нужном порядке — сначала донорскую, потом пропуск в библиотеку и, наконец, права — и поместила их в шкатулку, которую убрала обратно в тайник. Коробку с каталогами она поставила так, как та стояла сначала — слегка выступая из-под верстака одним углом. Он точно не заметит, что ее сдвигали с места.

А откуда такая уверенность? Если ее подозрения верны… Сама мысль об этом была чудовищной, ведь полчаса назад она всего-то хотела найти батарейки для проклятого пульта! Если ее подозрения верны, то Боб вел себя на редкость осторожно на протяжении очень долгого времени. Он всегда отличался удивительной аккуратностью и опрятностью, был самим олицетворением чистоты и порядка. Но если Боб действительно являлся не тем, за кого всегда себя выдавал, — а эти проклятые карточки говорили, что так и есть, — то он проявил невообразимую осмотрительность! И немыслимое лицемерие!

До сегодняшнего вечера Дарси бы в жизни не подумала, что все это имеет отношение к ее мужу.

— Нет! — заявила она, говоря в пустоту. К ее мокрому от пота лицу некрасиво прилипли пряди волос, по телу пробегала дрожь, а руки тряслись, как у страдающих болезнью Паркинсона. Однако слова прозвучали удивительно спокойно и даже торжественно. — Нет! Это ошибка! Мой муж не может быть Биди!

Она вернулась в дом.

Дарси решила выпить чаю. Он успокаивал. Она набирала воду в чайник, когда телефон зазвонил снова. Вскрикнув от неожиданности, она выронила чайник и направилась к телефону, вытирая руки о полы халата.

Спокойно, только не нервничай! Если он может хранить тайну, то смогу и я. Наверняка всему этому есть какое-то простое объяснение…

Неужели?

…Я просто пока его не знаю. Мне нужно время подумать, вот и все. Поэтому — спокойствие!

Она взяла трубку и сказала веселым голосом: