Штык - Ежи Тумановский

Карман куртки Тощего увесисто оттягивали болты и гайки, которыми мародёр постоянно проверял местность впереди. Пусть он не умеет, как Чуб или Якудза, определять аномалии, но тоже не первый день в Зоне, хотя очень надеялся свалить из неё в самое ближайшее время. Только вот заберёт артефакты, что встретились, когда банда направлялась к линяющему лесу, а потом доберётся до Периметра.

Ему одному барыша с артов вполне хватит, чтобы уехать подальше от Зоны и осесть в каком-нибудь провинциальном городишке, где Толик с Киргизом не смогут его найти. Начинало темнеть, идти становилось всё труднее. Надо было устраиваться на ночевку. Тощий вышел на небольшую полянку и огляделся в поисках подходящего дерева, на котором можно было бы устроиться на ночь.

— Замри, сука! — Раздавшийся справа, из-за кустарника, незнакомый голос едва не заставил Тощего подпрыгнуть. — Руки подними!

Мародёр послушно выполнил приказ. Он не видел говорившего, но был уверен, что стоит только выказать неповиновение, как тут же последует смертоносное наказание.

— Оружие и мешок на землю! Быстро, я сказал!

Тощий скинул с плеча автомат, снял вещмешок и сложил их под ноги.

— Слышь, братан, — начал дрожащим голосом мародёр, — я тебе ничего плохого не сделал. Выходи, потолкуем. Есть закурить?

— Я с мразью не курю, — резко ответил неизвестный.

И Тощий почувствовал, как от страха у него немеют ноги. Кусты затрещали, и мародёр боязливо скосил глаза на пленившего его человека. Увидев форму военных сталкеров, Тощий не смог сдержать вздоха облегчения: вояки без нужды не стреляют. Если им не сопротивляться, то максимум, что грозит, — это принудительный вывод за Периметр и небольшой срок в тюрьме. А может, и вообще отпустят, если поплакаться как следует да на совесть с жалостью надавить. Уж душещипательных историй Тощий знал воз и маленькую тележку. Только настораживало, что вояка один…

Словно в ответ на его мысли на полянку из-за деревьев стали выходить остальные военсталы. Пленивший Тощего постоянно держал мародёра на прицеле.

— Эй, командир, я тут Гондураса отловил, — сказал он, когда люди в камуфляжных костюмах окружили их со всех сторон.

— Ну, медаль тебе за это, — безразлично проговорил невысокий, коренастый мужчина, пристально рассматривая Тощего. Потом сказал, чуть повернув голову в сторону: — Обустраиваем стоянку, заночуем здесь. Этого обыщи и привяжи к дереву, после ужина потолкуем.

Через пять минут Тощий стоял, прижавшись спиной к сучковатому стволу, с заломленными назад руками и связанными запястьями. Мародёр наблюдал, как вояки выставляли охранный периметр, оставив при этом пленника за его пределами, разводили костёр, готовили еду. Всё это получалось у них лишь немногим более слаженно, чем у мародёров. Тощий даже испытал некую странную гордость за свою банду, из которой сбежал всего несколько часов назад.

Потом военсталы перекусили и, выставив охрану, расположились на отдых, а их командир в сопровождении парня, захватившего Тощего, подошёл к мародёру.

Пару минут они молча смотрели на пленника.

— Ну и что прикажешь с ним делать? — вздохнув, задал вопрос командир и, не дождавшись ответа, продолжил: — С собой тащить не можем — не входит сегодня в наши задачи отлов сталкеров. Отпустить тоже не можем, вывод с охраняемой нами территории таких вот нарушителей закона — наша прямая обязанность. Н-да, дилемма.

— Братцы, братцы, а давайте я сам до ближайшего блокпоста дойду и сдамся вашим, скажу, что вы приказали? А? — плаксивым голосом предложил Тощий.

Командир даже брови вскинул, удивлённый таким наглым враньём, потом засмеялся — громко и искренне. Бойцы на поляне вторили ему дружным гоготанием.

— Весельчак, однако, — произнёс командир и похлопал пленника по плечу. — Что же с тобой делать, весельчак?

Последнюю фразу он произнёс таким тоном, что Тощему показалось, будто клацнули взводимые затворы автоматов и все эти воображаемые автоматы направлены на него.

— Отпустите меня, пожалуйста, — жалобно проговорил Тощий.

— Ты что, глухой? Ясно же сказал: отпустить не можем! Не положено! — Командир не улыбался, он уже принял решение и говорил теперь не с пленником, а со своим бойцом: — Значит, так: оставим его здесь, а на обратном пути заберём с собой. Если будет что забирать.

Он повернулся и пошёл к костру.

— Что? — До мародёра сперва не дошёл смысл слов военного. — Здесь? Оставите меня привязанным к дереву?

— Ага, — с ухмылкой подтвердил боец. — Ты слышал командира. Вот только не забыть сделать отметку на карте, где мы тебя оставили, а то у меня память девичья.

— Братва, Лось в девицы записался, — подхватил кто-то из вояк. — Давно ли, Лось?

— Давненько, — добродушно ответил на хохот боец.

Потом вынул из своего нагрудного кармана плеер Тощего, глядя на пленника, надел наушники и включил музыку. — Обожаю классику.

Покачивая в такт мелодии головой, он отвернулся от мародёра и пошёл к товарищам.

Тощий понял, что ему только что подписали смертный приговор. С учетом того, что мародёр находился снаружи охранного периметра стоянки, шансы даже просто пережить предстоящую ночь приближались к нулю, не говоря уже о последующих днях. От страха невероятная слабость разлилась по телу, в ушах зашумело, перед глазами поплыла пелена.

Лучше бы он остался с бандой…

Неожиданная мысль пришла ему в голову. Проглотив подкативший к горлу ком, мародёр скосил глаза вниз проверить, не обмочил ли он штаны. Убедившись, что всё в порядке, Тощий позвал дрожащим голосом:

— Командир, командир!

Но на него никто не обращал внимания. Бойцы общались между собой, кто-то проверял оружие, кто-то приготовился спать, кто-то жевал шоколадный батончик…

— Командир, я могу сделать вас всех богатыми! Командир! Могу сделать всех очень богатыми! — Тощий пытался разглядеть в лицах военных хоть малейший интерес, но напрасно.

Мародёр прекрасно понимал, что подобные вещи они слышат едва ли не от каждого пойманного ими сталкера, и простыми обещаниями богатства их не проймёшь. Тут требовалось нечто большее. Тощий с отчаянием и страхом посмотрел в сторону леса, накрытого темнотой, и снова почувствовал подступающую слабость. Он попытался развернуться к костру. Ободрал себе спину, плечи и руки о торчащие из ствола сучки, но всё же немного переместился.

— Командир, — мародёр решил пойти ва-банк, его голос уже почти не дрожал и не срывался, — в нескольких километрах отсюда есть озеро в виде подковы. На берегу этого озера сейчас расположились две банды — Толика и Киргиза. Слышали, наверное, о них. Хмырь по прозвищу Палёный слил Киргизу, что на этом озере есть плавучий дом, который держится на цистернах. Одна из этих цистерн доверху забита редчайшими артефактами.

Над стоянкой постепенно воцарилась тишина, лишь потрескивали дрова в костре. Тощий понял, что сумел привлечь внимание военных, и, воодушевленный этим успехом, продолжил: