Геннадий Зюганов - Анатолий Житнухин

Средством обогащения узкой группы лиц, приближенных к президенту и правительству, стали регулярные выпуски государственных краткосрочных обязательств (ГКО) и других ценных бумаг на астрономические суммы под высокие проценты и под государственные гарантии. Держатели ГКО получали громадную прибыль — до 200 процентов годовых. По сути, работала гигантская «стиральная машина», в которой отмывались нетрудовые доходы.

Вопреки распространенному бывшими либералами-реформаторами мнению, что приватизация служила основным средством пополнения бюджета, она, по сути, являлась основным инструментом ограбления государства. По свидетельству Примакова, «с 1992 по 1998 год от массовой, „глобальной“ приватизации бюджет получил лишь около 1 процента ВВП. Всё остальное в основном присвоила небольшая группа лиц»[36].

Учитывая изменившийся характер обстоятельств, Зюганов, выступая на IV съезде КПРФ, состоявшемся в апреле 1997 года, подчеркнул: «Понятие „системная и конструктивная“ парламентская оппозиция не годится для определения ситуации. Ответственная и непримиримая оппозиция будет выдавливать из России продажную клику, разоблачать политику властей, пробуждать массы, приобретать управленческий опыт, без которого нечего говорить о приходе к власти». Съездом был избран курс на подготовку всеобщей политической стачки. Осенью того же года пленум ЦК КПРФ принял решение о постановке в Госдуме вопроса о недоверии правительству. Это означало переход к наступлению на правящий режим.

Напуганный принципиальной и жесткой позицией коммунистов, Ельцин предложил Зюганову начать деловой диалог. В результате президент и правительство признали, что надо корректировать экономический курс, обещали проиндексировать вклады населения, помещенные в Сбербанк до 1992 года, заморозить квартплату, обсудить на «круглом столе» вопрос о земле. Ельцин согласился с идеей создания на телевидении наблюдательных советов и предоставления Федеральному собранию эфирного времени для передачи «Парламентский час».

Этими серьезными уступками власть фактически публично признала изменение соотношения политических сил в стране. Но чтобы достичь этих результатов, фракция КПРФ приняла нелегкое для себя решение о снятии с повестки дня вопроса о вотуме недоверия правительству, что вызвало новую волну критики со стороны левых коммунистов.

Разъясняя принятое решение, Зюганов говорил: «Самым нетерпеливым нашим сторонникам кажется, что все можно достичь одним прыжком. Если бы это было так! Конституция, навязанная стране под дулами танковых орудий, этого не позволяет. А массы только пробуждаются для активных действий».

«Нетерпеливые» никак не хотели понять, что компромисс во многом носил вынужденный характер. В парламентских битвах за сохранение приемлемого бюджета и вынесения правительству вотума недоверия можно было бы идти до конца, если бы требования оппозиции опирались на поддержку всенародного движения протеста. К осени 1997 года действительно возникли многочисленные очаги народного возмущения, которые давали такую надежду. Однако, несмотря на огромные усилия парторганизаций, большую массово-политическую работу в регионах, подготовка всеобщей стачки протеста была далека от завершения. Руководство партии констатировало, что развитое социальное движение отсутствует не только в общенациональном масштабе, но даже, за редким исключением, в рамках отдельных регионов.

Впрочем, эти выводы не означали, что коммунисты намерены довольствоваться половинчатым решением назревающих новых политических проблем. Противодействуя планам дальнейшего реформирования экономики в духе ее либерализации и рекомендаций Международного валютного фонда, в марте 1998 года Госдума приняла решение о привлечении правительства к уголовной ответственности за невыполнение принятых Думой законов, прежде всего бюджета.

Пытаясь разрядить конфликтную ситуацию, президент отправил в отставку Черномырдина и предложил на пост премьер-министра молодого экономиста Сергея Кириенко, приятеля Немцова, которого тот привел в Москву из Нижнего Новгорода. В народе Кириенко сразу же метко окрестили «киндер-сюрпризом». Но сюрприз заключался не только в неожиданном назначении на пост главы правительства человека, заведомо не способного справиться с больной экономикой гигантской страны. Главный секрет ельцинской игрушки обнаружится через несколько месяцев.

То, что назначение Кириенко приведет страну к катастрофе, Зюганов не сомневался. Кстати, в одном из своих выступлений в Думе он предсказал неизбежность грядущего финансового и экономического обвала, ожидающего страну в сентябре. Ошибся на две недели…

Продавливая Кириенко, Ельцин выставлял его кандидатуру на рассмотрение Думы три раза подряд. Дважды она отклонялась. После этого Зюганов встретился с Кириенко и пытался отговорить его от участия в неблаговидной авантюре президента, объяснить, с чем сопряжена такая ответственность за судьбу страны. Но тот только что-то лепетал о своем моральном долге и обязательствах.

Накануне третьего голосования Зюганов выступил в парламенте и заявил, что президент рискует остаться один на один со всеми грандиозными проблемами, криминалом, олигархами, финансовым кризисом.

Коммунисты были готовы к роспуску Думы.

Однако в решающий момент случилось непредвиденное. Во время тайного голосования часть депутатов от оппозиции поддержала Кириенко, что решило исход противостояния в пользу президента. Дрогнули и несколько депутатов-коммунистов, отступивших от четко обозначенной политической линии партии.

Это было серьезное поражение левой оппозиции, тень от которого ложилась на всю фракцию КПРФ и на Зюганова. Вот лишь некоторые выдержки из оценок оппозиционной печати:

«Оппозиция получила шанс выполнить свой гражданский долг перед своей страной и своим народом, и она этот долг не выполнила…

Ельцин указал Думе на ее место. Теперь коммунисты должны указать на место собственной думской фракции».

Как говорится, сурово, но справедливо.

Геннадий Андреевич считает, что моральный урон партии нанесли несколько коммунистов, которые грубо нарушили требования партийной дисциплины. Никто не запрещает члену партии высказывать и отстаивать свою точку зрения. Но только до тех пор, пока не принято решение или не выработана общая платформа. Затем вступает в силу принцип демократического централизма, и большинство обязано подчиниться меньшинству — иначе партия превратится в дискуссионный клуб, сборище болтунов.

Можно много рассуждать о мотивах людей, которые в ответственный момент сочли для себя возможным проигнорировать позицию фракции. Вероятно, кому-то показалось, что обострение политического кризиса может сыграть лишь на руку правящему режиму — такая точка зрения высказывалась накануне. Но она не оправдывает проявленного во время тайного голосования малодушия. Более понятной и убедительной выглядит другая причина: не все справились с испытанием властью, данной депутату, не выдержали проверки на прочность в той сложной ситуации, когда люди и познаются. Престижное положение, удобные кабинеты, кремлевские телефоны, помощники, персональные машины, высокая зарплата… Если человек забывает, кто и зачем избрал его в Думу, то все это начинает со временем восприниматься им как должное, от чего бывает нелегко отказаться.