Обскура - Режи Дескотт

Жан обернулся. Одна из собак лакала кровь, растекшуюся по полу вокруг головы Люсьена Фавра. Один из полицейских приблизился к собаке и попробовал отогнать, но невольно отступил, когда она зарычала. Тогда подошел Нозю, и собака тут же оторвалась от своего пиршества и вышла из комнаты, а за ней и другая.

У стеклянной стены переговаривались комиссар Лувье, куривший трубку, и заместитель начальника сыскной полиции. Оба высоких полицейских чина, видимо, понимали, что столкнулись едва ли не с самым важным делом за всю свою карьеру, и заметно нервничали. «Видимо, он запаниковал, когда увидел, как мы подъезжаем…» «Но это же надо, при таком положении в свете!..»

Один из подчиненных Нозю уже вышел, второй — громила — вместе с инспектором тоже направлялся к двери. Жан нагнал их:

— Я пойду с вами.

Инспектор с сомнением взглянул на него, потом коротко кивнул. Жан ощутил новый прилив тревоги, столь же внезапный, сколь и мучительный: если к завершению обыска Сибилла не будет найдена, это будет означать, что ее не найдут уже никогда. Он с содроганием подумал о том, что скоро вся его жизнь может обратиться в руины.

— Боже мой!

Несмотря на то что Жан трижды прошел по галерее с античными бюстами, он заметил это только сейчас. Но до того он не обращал внимания ни на мраморных, ни на бронзовых знаменитостей — он был занят тем, что одну за другой распахивал двери и осматривал комнаты. Все поиски были тщетными, и каждый раз, выходя из очередной роскошно обставленной комнаты, он чувствовал, как его тревога все растет. Жерар и Анж следовали за ним. Он с силой распахивал дверь, едва не срывая ее с петель, осматривал шкафы, кровать, ванную комнату, затем выходил и направлялся к очередной двери. Они осмотрели все комнаты на втором, потом на третьем этаже, затем поднялись на чердак, где обнаружили лишь несколько голубей, которые устроили здесь себе жилище и с их появлением испуганно взлетели вверх, к мощным деревянным балкам. Все здание было пропитано гнилой атмосферой безумия и смерти, но сейчас они шли по ложному следу, и после недавнего проблеска надежды, вызванной тем, что в мастерской Сибиллы не оказалось, Жан снова начал отчаиваться.

Но когда Жерар и Анж уже собирались присоединиться к обыскивающим первый этаж, подвал и хозяйственные постройки полицейским — не слишком надеясь, что тем повезло больше, — Жан вдруг увидел на голове одной из статуй шляпку Сибиллы, что была на ней в день исчезновения. Серая бархатная шляпка с вуалью венчала голову бронзового Цезаря; шляпка слегка съехала назад, поэтому была едва заметна.

Дрожащими руками Жан взял ее, словно драгоценную реликвию. Прижав ее к лицу, он ощутил привычный запах волос Сибиллы. Теперь стало окончательно ясно, что она где-то здесь, но от этого ее отсутствие становилось еще более мучительным. Теперь надо было как можно скорее показать находку остальным.

— Смотри.

Жерар произнес это слово убитым голосом. Жан поднял голову. Еще на нескольких бюстах были надеты некоторые предметы женской одежды или украшения: меховая пелерина, колье, другие шляпки… Ни одна из этих вещей не принадлежала Сибилле, и это вызывало ужасные предположения об общем количестве жертв.

— Я насчитал семь…

Значит, Жерар подумал о том же самом. Зрелище наводило на мысль о крайне нездоровой иронии, которая ощущалась во всех этих преступлениях и оставляла тошнотворное ощущение. Вдруг Анж буквально задохнулся в приступе кашля.

— Вот это… Это шаль Полины, — с трудом проговорил он, отдышавшись.

Двое мужчин переглянулись.

— Надо позвать остальных, — сказал Жан, бледный как смерть.

В холле никого не оказалось, и они вышли наружу. На террасе было четверо полицейских, недавно обнаруживших в конюшне труп мужчины — кучера, судя по одежде. Он был загрызен собаками. Но Сибиллу все еще не нашли. Кто-то, видимо, позаботился о том, чтобы уничтожить все следы, если не считать тех предметов, что обнаружились в галерее. Очевидно, это был не Фавр, а кто-то другой. Скорее всего, тот самый усатый блондин. Который, в отличие от Фавра, не стал их дожидаться.

— Нелли Фавр мне говорила, что у него был брат, — вдруг сказал Жерар. — Но у меня не было времени ее расспросить.

— Брат?! Но разве он не единственный ребенок в семье? Что это значит?

У всех на лице читалось недоумение.

— Нужно осушить пруд.

Все обернулись к Нозю, произнесшему эти слова, потом обратили взгляды на пруд. Было понятно, что инспектор имеет в виду, и при мысли о том, что на дне, в толще тины, обнаружится труп Сибиллы, Жан вынужден был сесть на ступеньку — ноги его не держали.

— Вы позволите? — добавил Нозю, обернувшись к Лувье и заместителю начальника сыскной полиции.

Они кивнули, и четверо полицейских направились к водоему, сопровождаемые собаками, из которых как минимум одна отведала человеческой плоти всего несколько часов назад.

Жан, совершенно уничтоженный, смотрел им вслед. Тем временем в ворота въехали еще два экипажа — прибыли подкрепления, о которых говорил Нозю. Но что здесь еще делать? Ведь все уже обыскали… Жан не знал, что могло случиться с Сибиллой, но после того, что увидел, боялся самого худшего. Наверняка тот человек «позаботился» и о ней… Даже если Сибилла и не послужила моделью Люсьену Фавру, она могла быть опасной свидетельницей, и ее нельзя было оставлять в живых. Эти мысли, столь же очевидные, как сама окружающая реальность, неумолимо разрушали его, отнимая последние силы. Ужасный конец Сибиллы, который он видел в воображении, медленно убивал его самого. Жерар тоже выглядел полностью отчаявшимся. Он машинально наблюдал за полицейскими, столпившимися вокруг шлюзового затвора, механизм которого Нозю как раз собирался привести в действие. Анж после находки шали, принадлежавшей его покойной сестре, был погружен в недавние мучительные воспоминания. Жан продолжал сидеть на ступеньках лестницы, не в силах встать, и мысленно созерцал те руины, в которые обратилось его существование. Теперь придется ждать еще несколько дней, пока пруд будет осушен полностью и можно будет проверить догадку инспектора…

Вдруг, еще не успев додумать до конца неожиданно пришедшую мысль, Жан рывком вскочил и устремился обратно в дом. Перепрыгивая сразу через три-четыре ступеньки, он взбежал по парадной лестнице и устремился в мастерскую. У него тоже возникла некая догадка, и он хотел проверить ее как можно быстрее.

Он и раньше обратил внимание на шкаф, чем-то напоминающий буфет, на широкой полке которого лежала наполовину рассыпавшаяся стопка фотографий. Не обращая внимания ни на «Олимпию», ни на труп Люсьена Фавра, он сразу направился к шкафу.

На первой фотографии, которую он взял наугад, был запечатлен мальчик в военной форме и пилотке, подносящий к губам флейту. Внимательнее вглядевшись и увидев, в каком состоянии его лицо и глаза, Жан чуть не выронил фотографию. Мальчик выглядел ровесником Анжа — Жан подумал об этом, увидев, что тот входит в комнату в сопровождении Жерара, и поспешно загородил от него фотографии. Судя по всему, мальчик, изображенный на снимке, был мертв как минимум неделю. И тем не менее он каким-то образом стоял прямо.