100 дней в кровавом аду. Будапешт - "дунайский Сталинград"? - Андрей Васильченко

Последующие события можно восстановить при помощи воспоминаний Ференца Ковача. Он писал: «После этого Иван Хинди созвал всех офицеров в моем кабинете. Он заявил, что не обязывает никого принимать участие в прорыве. Он также заявил, что советская оборона должна быть прорвана к 23 часам. Он сам присоединится к немецкой группе, которая будет выходить из окружения. И если ни у кого из присутствующих не будет возражений, то он взял бы с собой свою супругу. (Возражений не последовало.)».

Генерал-лейтенант Билльницер, который должен был вместе с немцами уходить подземными путями через Чертову канаву, встретился со своими солдатами незадолго до начала прорыва. Когда он узнал, что им предстоит прорываться по земле, а именно от площади Селля Кальмана, то тяжко вздохнул: «Было бы лучше, чтобы вы уходили через канал». Затем он направился к Ивану Хинди и заявил, что остается со своими солдатами. Он не скроется бегством, не бросит их на произвол судьбы и будет вырываться путем, достойным настоящего солдата.

Йожеф Паулич, кандидат в офицеры, служивший в венгерском Генеральном штабе, вспоминал о тех оптимистичных настроениях, которые царили накануне начала прорыва. «Штат венгерского штаба, служащие немецкого штаба мечтали, что, выйдя из коллектора[11]у военной академии, они встретят прорвавшиеся сквозь советскую оборону части. А через какие-нибудь несколько дней им всем дадут отпуск. И они, начиная от простого солдата, заканчивая высокопоставленными офицерами, будут валяться где-нибудь на пляже».

Многие бежали от действительности и ничего не хотели слушать про предстоящие трудности. Но сам генерал-полковник Хинди предвидел возможный конец этой операции. Он наблюдал за всем происходящим с апатией. Офицер венгерского штаба Карой Борбаш вспоминал об этих моментах: «Я встретил его буквально перед самым началом прорыва, без четверти 8, когда уже формировались ударные группы.

Это была странная сцена. Завернутые в красные одеяла нилашисты забирались в венгерский танк. Хинди безмолвно наблюдал за всем происходящим. Я спросил: все идет правильно? Он не дал никакого ответа, а только попрощался со всеми присутствующими: «Да пребудете вами Всевышний. Желаю солдатского счастья…»

Подземный марш-бросок начался в 23 часа. Первой по тоннелю шла ударная группа оберфюрера СС Дёрнера, 500 человек которой должны были расчищать дорогу и гарантировать прикрытие. Ференц Ковач вспоминал: «Штаб венгерского корпуса следовал сразу же за Пфеффером-Вильденбрухом. Самой первой шла ударная группа. Солдаты тащили на себе фаустпатроны, пулеметы, минометы и прочее тяжелое оружие».

Паулич так описывал начало этой операции: «Я получил две копченые отбивные котлеты, два килограмма сахара, две буханки хлеба, немножко риса, колбасу-салями, маргарин и походную флягу с водкой. Но из всего этого изобилия, к сожалению, я смог захватить с собой только небольшую часть. Мне пришлось нести с собой и многое другое… Насколько я помню, вход в коллектор сточных вод располагался в доме № 97, который находился рядом с выходом из замкового туннеля, где-то на удалении 200–300 метров от Кольца Кристины. Этот небольшой отрезок мы пробежали под сопровождением рвущихся гранат и мин. Наконец, мы пробрались в подвал дома, из которого мы достигли канала, который шел на глубине нескольких метров под землей. Ширина этого сооружения была где-то 1 метр. Сам же канал являл собой трубу диаметром метра в три. К счастью, мы захватили с собой несколько свечей, которые смогли хоть как- то разорвать эту адскую тьму. Я думаю, что мы продвигались вперед еще медленней, чем это делают альпинисты в Альпах. Иногда мы проходили мимо лестниц, ведущих наверх. Выходы из коллектора были закрыты чугунными крышками. Сквозь них можно было расслышать разрывы снарядов и гранат. Наверху шел бой».

Но мысль пробраться за советскую линию обороны по подземному каналу пришла в голову не только штабным офицерам. В трубе уже оказалось несколько «самозваных» групп. Было бы наивно полагать, что никто не попытался бы укрыться в канализации.

Штабной врач Хюбнер вспоминал о хаосе, который возник в подземной трубе: «в большом замковом туннеле я стал понимать, что нам вряд ли удастся ускользнуть. Какой-то штабной офицер с несколькими солдатами пытался прорваться по подземному ходу от берега Дуная к Будакеси. Люди рвались в трубу с безумным, почти звериным рычанием. Я не видел больше этих солдат».

В силу того, что в трубе оказалось множество людей, уровень воды в ней стал расти. В итоге продвигаться вперед становилось все труднее и труднее. Один из очевидцев вспоминал: «Люди избавлялись от своей тяжелой ноши. То тут, то там стали встречаться брошенные вещмешки и ранцы». Паулич подтверждал эти слова: «В воде плавало множество вещей: какой-то инвентарь, каски, походные фляги, ручные гранаты, фаустпатроны — все это мешало идти вперед. В одном месте мы натолкнулись на труп женщины. Я не знаю, как он оказался там, но, судя по одежде, она принадлежала к так называемому высшему свету. На вид ей было 40 лет. Полная, белокурая. На ней была хорошая кожаная куртка, шелковые чулки и светлые ботинки на высоком каблуке. Перед смертью она судорожно сжимала в руках свою сумочку».

Многие не смогли пройти весь путь по Чертовой канаве и в какой-то момент покинули трубу. Так поступил полковник Линденау, начальник штаба 9-го горнострелкового корпуса СС, который вылез на поверхность в районе гостиницы «Кёрёсалло», которая располагалась приблизительно в одном километре за передовой. Там он присоединился к одной из боевых групп. Но почти сразу же после этого он был захвачен в плен. Его пост автоматически перешел к обер-лейтенанту Вольфгангу Бецлеру, который до этого заполнял журнал боевых действий 9-го корпуса СС. Он достиг домов по улице Лабане, где сжег журнал боевых действий, чтобы он не попал в руки советских солдат.

Стало уже светать, когда первая группа все-таки смогла добраться до выхода из Чертовой канавы. Часть немцев свернула в одно из ответвлений от «магистральной линии». Они направились от Будадьендье в направлении Будакеси. Этим путем направился и сам Пфеффер-Вильденбрух. Судя по всему, он принял это решение после того, как ему стало известно, что солдаты из ударной группы Дёрнера не могли продвинуться вперед в направлении военной академии Бойай.

«Русские предприняли очень сильную контратаку, которая была поддержана артиллерийским и минометным огнем. Результатом ее стало то, что солдаты группы «Дёрнер» постепенно оказались загнаны обратно в Чертову канаву. Положение становилось критическим. Артиллерийский и минометный огонь усиливался с каждой минутой, разрывы снарядов и мин можно было слышать даже внутри канавы. Тогда Пфеффер-Вильденбрух отдал приказ: «Всех эсэсовских офицеров к обергруппенфюреру! Быстро! Передать по цепочке!» После этого эсэсовские офицеры стали пробираться к Пфефферу-Вильденбруху».

Немецкий командующий будапештской группировкой решил не дожидаться ни своих венгерских союзников, ни протискивающихся к нему эсэсовских офицеров. Последние не смогли бы последовать за ним в любом случае. Они были оттеснены в ответвление канала, которое шло под Будакесийской улицей. Высокий уровень воды фактически не позволял продвигаться вперед. Только немецкий штаб во главе в Пфеффером-Вильденбрухом смог подняться на поверхность. После того, как выбравшиеся наверх немцы проделали путь в несколько сотен метров, Пфеффер-Вильденбрух с 15 солдатами укрылся водном из домов Будакеси. Советские солдаты обнаружили их уже около полудня.