Фабрика драконов - Джонатан Мэйберри

— Восемьдесят Второй — мое сердце, — проговорил он. — Он носит мою душу.

Отто молчал.

— Прошу тебя, Боже… Дай мне выбор между близнецами и Восемьдесят Вторым, но не такой…

— У нас совсем мало времени, — напомнил Отто. — Пора решаться.

Сайрус, шмыгнув носом, отер слезы. Руки, когда он их заносил над клавиатурой, казались тяжелы, будто бетонные блоки.

— Сайрус! — сурово призвал Отто.

Выбрав курсором один из кодов, тот закрыл полные слез глаза.

И нажал на «Enter».

«Улей».

Воскресенье, 29 августа, 15.38.

Остаток времени на Часах вымирания:

68 часов 34 минуты (время местное).

Это была бойня. Я опустошил еще один магазин «беретты», потом кинул ее в кобуру и взялся за М-4. С той стороны в вестибюль нагрянуло подкрепление и на какое-то время замерло при виде пола, усеянного телами. Одни — у кого сметки или самообладания оказалось побольше — лежали замерев и, как могли, прикрывали головы, чтобы не попадаться под огонь; остальные были мертвы. Под прикрытием Банни я метнулся к массивной барной стойке в дальнем конце вестибюля. Совсем рядом, обдав ветерком, звонко взвизгнули пули; в меня спешили попасть сразу несколько охранников, угнездившихся за сдвинутыми диванчиками зоны отдыха и креслами, опрокинутыми в общей суматохе. Остаток пути я прокатился кубарем и, юркнув вбок, с ходу встал на колено, уперевшись плечом в стойку из твердой древесины. Банни укрылся за автоматом с напитками, а Старший спрятался на той стороне вестибюля и вел огонь из-за декоративной колонны.

Таким образом, наше «Эхо» образовывало три угла коробки, а охранники занимали четвертый, дальний угол. Семь стволов; некоторое время мы впустую обменивались выстрелами. При мне оставались одна разрывная и пара светошумовых гранат, но вестибюль был размером с половину бейсбольной площадки. Чтобы добросить гранату до цели, мне пришлось бы встать в полный рост и от души размахнуться — но шансов, что я при этом уцелею, имелось маловато. Оставшиеся стрелки палили на редкость метко.

— У кого-нибудь есть на виду цель? — спросил я своих парней в микрофон.

Ага, держи карман шире.

Пули охранников исправно впивались в стойку; они же, переколотив изрядное количество посуды, продырявили кофейный автомат, отчего меня обожгло горячим кофе и припудрило молочным порошком. Кстати сказать, стойку пули не пробивали. Я постучал по дереву: ого, сталь в дубовой обшивке. Случайно нажав на стойку плечом, я с удивлением ощутил, что она, несмотря на массивность, сдвинулась. Оказалось, к полу она не привинчена и, похоже, снабжена маленькими колесиками. Весьма кстати.

— Я тут кое-что попробую, — сказал я в микрофон, — а вы приглядывайте и при надобности прикрывайте.

Я приналег на стойку, которая без груда сместилась на метр с небольшим, скрежетнув по плиточному полу, как гвоздь по доске.

— Давай, шеф, жми, — одобрили коллеги.

Разглядев этот маневр, охранники сосредоточили на мне огонь, который, собственно, мало что дал — ну, слегка замедлил ход моей импровизированной танкетки, только и всего. Я же молился любому из богов, который мог сейчас сидеть на связи, чтобы ни у кого из этих стрелков не оказалось при себе гранат.

— Бегунок, шеф, — сообщил бдительный Банни.

Глянув из-за края, я заметил, как один из охранников, выскочив, припустил на полусогнутых к дальней стене, где ряд декоративных пилястров мог дать ему прикрытие в слепом по отношению ко мне зазоре.

— Теперь уже нет, — подал голос Старший, в то время как бегущий на полпути завалился на бок; выстрел потонул в общем грохоте.

Я толкал и толкал, пока не проехал таким образом добрый десяток метров. Бегунков со стороны охраны больше не засылалось, но, судя по тому, что с той стороны постоянно перекликались по рациям, в любую минуту могло подоспеть очередное подкрепление. В общем, дело затягивалось.

— Черт возьми, — буркнул я. — Уже четвертый час, а мы ни туда ни сюда. А ну, шумните.

Дружный огонь моих ребят на секунду прижал охранников к полу — как раз то, что мне нужно. Выдернув чеку, я рискнул подняться хотя бы в полроста и метнуть гранату, после чего нырнул обратно и залег. Как раз вовремя: взрывная волна ощутимо толкнула стойку на меня.

Вслед за взрывом один из охранников, оглушенный, неверным шагом выбрался из образовавшегося завала и начал тупо стрелять вслепую, совершенно в другую сторону. Старший уложил его, и вестибюль был наш.

— Ноги! — крикнул я и, выскочив из укрытия, опрометью бросился на ту сторону помещения.

Банни устремился за мной, Старший замыкал чуть в стороне, выискивая по дороге возможную цель. На дальнем конце мы остановились, оглядывая широкий коридор, уходящий вправо. Стрельба стихла, перестали выть сирены сигнализации. Вокруг нависла зловещая тишина.

Я активировал командный канал.

— Блиндаж, Блиндаж, я Ковбой.

В наушнике тишина — и у меня, и у Банни.

Старший глянул на свой сканер: на дисплее лишь белая рябящая статика.

— Нас приглушили.

В эту секунду почти одновременно произошли две вещи, ни одну из которых назвать приятной было нельзя.

Вначале в вестибюле разом померк свет и воцарилась непроглядная темень.

А затем в темноте, позади нас, мы услышали какой-то рык.

Дом Воплей, остров Дос Диаблос.

Воскресенье, 29 августа, 15.40.

Остаток времени на Часах вымирания:

68 часов 20 минут (время местное).

Человек — тот, что назвался Ковбоем — велел ему бежать и прятаться. И он чуть было не послушался. Заслышав в коридоре шаги, Восемьдесят Второй схватил свое переносное радио и из пункта связи через два боковых коридора, а затем через веранду помчался в направлении своей комнаты.

Беда в том, что между пунктом связи и жилым корпусом находилось помещение охраны. Раздираемый мучительным противоречием, мальчик затормозил на стыке коридоров. В отдалении уже слышалась стрельба, а вместе с ней вопли. Затем взвыли сирены — не пожарная сигнализация, что зашлась звоном вслед за тем, как он устроил отвлекающий пожар, а истошные, жуткие, настоящие. Какие бывают только в случае чего-то крайнего.

Американцы атаковали.

От этой мысли дрожь расходилась по телу. Сделав шаг-другой в сторону корпуса, Восемьдесят Второй снова в нерешительности остановился.

А что, если на пути попадется Картерет? В случае сигнала тревоги у Восемьдесят Второго было четкое указание находиться в своей комнате. Об этом знал весь персонал. Быть может, охранники там сейчас роются, уже хватились и донесли обо всем главарю, этому Картерету? Как теперь объяснить свое отсутствие в комнате, да еще и пребывание на другом краю территории, совсем не в том здании? Картерет же не дурак. Тут все как дважды два: вначале отвлекающий пожарчик, а затем атака в полную силу.