Избранные труды. Норвежское общество - Арон Яковлевич Гуревич

В этом — другая особенность норвежской общины: если важной функцией континентальной соседской общины являлось регулирование пользования пахотными наделами (эта община принадлежала к типу Feldgemeinschaft), то норвежская община была связана преимущественно со скотоводством, хотя и в ней, как видно из вышеизложенного, участки пашни могли быть расположены чересполосно.

Особую ценность для крестьян представляли горные пастбища, так называемые сетеры (sætr); в течение года крестьяне пасли свой скот на горных пастбищах по нескольку месяцев, обычно с 14 июня до 14 сентября186. Эти пастбища, как явствует из судебников, находились в общем владении. «Пользование горным пастбищем устанавливается таким образом. Никто здесь не может отослать [чужой] скот домой [к его собственнику] с предупреждением [о потраве], так как здесь рог должен встретить рог и копыто — копыто»187. В то время как со своей земли владелец мог прогнать зашедший на нее чужой скот к его хозяину с предупреждением, что в случае вторичной потравы он убьет зашедших на его землю животных188, на горном пастбище он не имел права так поступать. Выражение «здесь рог должен встретить рог и копыто — копыто» нужно понимать, по-видимому, как указание на право совместно пользоваться горным пастбищем, в равной мере принадлежащим каждому домохозяину: любой из них мог пасти одинаковое количество скота. Подобно этому, и дороги на горное пастбище, и тропы, по которым гнали скот, находились под общим контролем. Если такая дорога проходила через чей-либо двор, его владелец мог передвинуть ее за пределы своего владения, «но лишь на том условии, что он соорудит такую же удобную»1*9. Препятствовать кому-либо пользоваться тропой на горное пастбище запрещалось под угрозой штрафа в пользу короля и уплаты возмещения пострадавшему за разбой. В судебниках подчеркивается, что пользование горными пастбищами, а равно и тропами, ведущими на них, должно оставаться таким, каким оно было исстари190. Эти традиционные отношения не имели ничего общего с индивидуальной собственностью на землю191.

Горные пастбища, леса и воды, в том числе фьорды и море, входили в состав общинных владений, называемых в сборниках права аль-меннингами (almenningr)192. «Каждый имеет право пользоваться водами и лесом сообща (i almenningi). Каждый имеет такие права на общие владения, какими он пользовался раньше»193. Таков общий принцип пользования этими угодьями. Ими пользовались как общей собственностью194. Между тем в судебниках последовательно проводится положение, согласно которому собственником альменнинга является король. Так, усадьба, созданная кем-либо на расчистке в пределах альменнинга, считалась собственностью короля195. Равным образом, и кит, убитый и выброшенный на берег, принадлежал королю, если то была земля альменнинга, тогда как если бы кита убили у берега индивидуального владельца, то он достался бы последнему196. Занимать участок земли из альменнинга можно было только с разрешения короля197, который, как гласят «Законы Фростатинга», имел право передавать эти земли в пользование отдельным хозяевам19,4. Ясно, что это право короля на общинные земли не носило характера неограниченной собственности, так как сочеталось с правами крестьян совместно пользоваться пастбищами и иными угодьями, входившими в альменнинг. Правильнее, видимо, было бы считать собственность короля выражением общинных прав на эти земли в условиях существования государства, присвоившего власть над общинами и взимавшего в свою пользу доходы с общинных земель — при сохранении прав пользования ими за всеми крестьянами.

Судя по имеющимся данным, леса, участки которых выделялись в пользование отдельных домохозяев, не входили в состав альменнинга, хотя не составляли и частного владения. Иными словами, можно обнаружить две различные категории общинных владений: одни принадлежали группам соседей, называемым grend, тогда как другие общинные земли считались собственностью короля. Угодья, принадлежавшие дворовым или соседским общинам, как мы видели выше, находились обычно в индивидуальном пользовании хозяев, при котором, однако, и другие соседи могли в определенных случаях их использовать. В отличие от этого альменнингом обычно пользовались совместно все общинники, населявшие тот или иной район.

Пользование угодьями, принадлежавшими отдельным общинам, было непосредственно связано с пользованием альменнингом. Это хо-pomo видно из предписания «Законов Гулатинга» относительно сроков выпаса скота на горных пастбищах. Здесь говорится, что выгонять скот с приусадебных лугов на «верхние пастбища» необходимо не позднее конца второго месяца лета, т.е. 14 июня (лето считалось с 14 апреля). Если же кто-либо из соседей задерживал своих животных долее на «нижных пастбищах», он мог быть обвинен в грабеже и незаконной пастьбе скота. Очевидно, это вызывало протест со стороны соседей, опасавшихся, что общинные земли, расположенные около их дворов, будут объедены скотом. Такое же наказание угрожало общиннику в случае, если он возвращал своих животных с горного пастбища домой раньше окончания пятого летнего месяца, т.е. до 14 сентября, так как трава, выросшая на нижних пастбищах за время отсутствия скота, принадлежала в равной мере всем, и никто не смел начать пользоваться ею раньше других под угрозой обвинения в краже травы199. Крестьян заботило в первую голову пользование приусадебными землями, предназначенными для пастьбы скота и заготовки фуража на зиму; нарушение установленного здесь порядка влекло штрафы и возмещения, тогда как пользование альменнингом было более свободным от ограничений.

Альменнинг является не только общинным пастбищем, но служил еще и земельным фондом, за счет которого могли быть расширены индивидуальные владения крестьян и создавались новые хозяйства. Как уже упомянуто, король передавал часть общинных земель отдельным крестьянам. «Король может давать общинные земли, кому пожелает, и тот, кто их получит, обязан огородить землю в течение первых 12 месяцев и не имеет права впоследствии передвигать изгороди»200. Установление изгороди означало, по-видимому, приобретение владельцем права собственности на выделенную землю. Действительно, в предыдущем титуле «Законов Фростатинга», озаглавленном «Об альменнингах», указывалось, что «если возникнет спор и один [из спорящих] будет утверждать, что эта земля — его собственная, а другой, что она общая», то следует обратиться на тинг, который был компетентен решать подобные дела. Свидетели должны были под присягой показать, была ли эта земля в действительности собственностью (eign) или альменнингом. Содержание присяги было следующее: «Я слышал, что эта граница проходит между собственностью крестьян (eignar buanda) и общинной землею (almenningr), и я не знаю ничего более верного в этом деле»201. Из дальнейшего текста видно, что оспариваемая собственность была выделена из земли, входившей ранее в состав альменнинга: арман (управитель короля) обвиняет собственника в том, что его земля расчищена в общинных владениях без разрешения короля; если владелец докажет, что эта земля была расчищена «прежде времени трех королей, из которых ни один не правил в стране меньше, чем 10 зим», то претензии