Правда о любви - Стефани Лоуренс

Он помедлил; она увидела в его глазах некое чувство ... но вместо того, чтобы как-то выразить его, Джерард сжал губы, схватил ее за руку и направился к двери.

– Буду крайне благодарен, если те последние дни, что мы проведем в городе, ты воздержишься от общения с другими мужчинами.

Он тащил ее с такой силой, что девушка споткнулась.

– Нет, – выдохнула она, вырываясь, и едва не упала, когда он с тихим рычанием повернул ее лицом к себе. – Я хотела сказать, – поспешно поправилась она, глядя в его жесткое лицо, – почему?

Немного помолчав, он презрительно усмехнулся.

– На случай если ты позабыла, мы любовники! – прорычал он, и ей вдруг показалось, что она заперта в темной комнате с большим диким зверем. Жаклин впервые стало страшно. Не отводя от него глаз, она осторожно заметила:

– Да, но это… очень личное. И если мы любовники, это еще не означает, что я не имею права танцевать или разговаривать с другими джентльменами. Кроме нас, никто не знает, что мы любовники. Будет выглядеть странно, если я все время стану цепляться за вашу руку.

Но она не желала быть слишком уж откровенной. Он может посчитать себя обязанным жениться, если общество этого потребует, но как только портрет будет закончен; она вернется в Корнуолл, и мнение общества не будет иметь значения.

Лицо Джерарда окаменело. Кулаки сами собой сжались.

– Мы пробудем в городе всего несколько дней. Одной странностью больше, одной меньше – какая разница? – И, повернувшись, он снова потащил ее к двери.

Ее грандиозный план лежал в руинах, и если он будет продолжать настаивать, чтобы она держалась рядом, ей никогда не удастся исправить ошибочное впечатление, сложившееся у дам его семьи и, возможно, у всех окружающих.

Они были уже у двери. Жаклин вонзила каблуки в ковер и снова попробовала освободиться.

– Нет. Погоди, ты не понимаешь ...

Он остановился и с тяжело вздымавшейся грудью надвинулся на нее. Глаза сверкали, лицо напоминало гранитную маску. Воздух между ними был наэлектризован агрессией и плохо скрытой яростью собственника.

– Ты припоминаешь, что согласилась быть моей, пока я не отпущу тебя?

Жаклин пришлось кивнуть:

– Да, но ...

– Я не отпустил тебя, – прошипел он, стиснув ее пальцы. – И пока не отпущу, ты моя ... и ничья больше!

Жаклин ошеломленно уставилась на него: такого она не ожидала.

Почти поверив, что молчание – знак согласия, он открыл дверь и уже более мягко продолжал:

– Поэтому я требую, чтобы ты не поощряла других джентльменов, не искала их общества, не побуждала их искать твоего ...

Вытолкнув Жаклин в коридор, он захлопнул дверь и повел все еще не опомнившуюся от изумления девушку назад, в бальный зал.

– И самое главное, больше ты никуда не пойдешь одна с подлецами вроде Руперта.

Жаклин слегка опомнилась, но ничего хорошего это ей не дало. Удивление сменилось яростью.

– Откуда мне было знать, что он подлец? По моему мнению, Руперт – просто красивый идиот. Ради спокойствия молодых дам, его следовало бы запереть в Дербишире ...

– Если ты помнишь свое обещание ...

– Я не обещала быть с тобой все двадцать четыре часа в сутки!

– У меня для тебя новость: обещала. – В голосе снова прозвучали зловещие нотки. Взгляд оставался сурово-непоколебимым. – Даже если ты не думала о таком, я требую именно этого: все двадцать четыре часа в сутки.

Рот Жаклин сам собой приоткрылся. Она не нашлась с ответом. А он и не ждал никакого ответа. Просто доставил ее в бальный зал.

Жаклин захлопнула рот, прикусила язык, проглотила раздраженный вопль: слишком много взглядов было устремлено на них.

Под руку с Джерардом девушка прошла через толпу гостей: только она ощущала противоречие между внешней элегантностью и спокойствием и напряженными мышцами под ее пальцами. Он действительно решил, что полностью владеет ею! Что она его рабыня!

Жаклин заставила себя улыбнуться. Наглый, упрямый, спесивый тип! Она всего лишь пыталась объяснить его родным ...

И тут ее осенило. Прямо посреди бального зала леди Соммервилл. Она остановилась, слегка покачнувшись от потрясения.

Джерард продолжал идти, не обращая ни на что внимания, крепко сжав ее локоть.

– Мы уходим.

– Сейчас? – в панике пролепетала Жаклин, оглядываясь в поисках Миллисент. – Но еще нет десяти!

– Почти десять. Миллисент будет знать, что мы уехали. Горация отвезет ее домой.

Именно этому распорядку они следовали всю последнюю неделю, но ... Ей нужно подумать. И отчаянно требовалось время, чтобы привести в порядок спутанные мысли. Ее пугающе головокружительные новые мысли.

Джерард, не желая слышать никаких возражений, помог ей спуститься вниз. Стоя в вестибюле, они ждали, пока подадут экипаж. Джерард подсадил ее на сиденье и сам сел рядом. Колеса загрохотали по дороге. Они остались наедине, в теплой темноте.

Джерард скрепя сердце держал демонов в узде, утешая их тем, что она с ним, рядом с ним, невредима и отныне останется с ним. Пока он не закончит портрет, не освободит ее из паутины подозрений, не увезет и не женится ...

Таков был его план, высеченный на камне. Непоколебимый. Не подлежащий изменениям.

Слава Богу, что Тиммс в своей неподражаемой манере успела его предупредить. Если бы она не встретила его в коридоре сегодня вечером и не выругала за то, что позволил Жаклин оставаться в неведении относительно его намерений, если бы не упомянула о разговоре Жаклин с ней и Минни, ему бы и в голову не пришло, что именно затеяла Жаклин, что стоит за ее стремлением проводить время с другими мужчинами, и его реакция была бы куда менее сдержанной.

Сидя в экипаже рядом с Жаклин, теплой, женственной, идеальным ответом на любое его желание, каким бы оно ни было темным и зловещим, он изнемогал от угрызений совести. Вина за ее не уверенность в его намерениях лежит только на нем.

Он не хотел говорить ... о его желании жениться на ней, более того, о его потребности жениться на ней, не хотел отчасти потому, что страстно желал защитить свое сердце, скрыть уязвимость, которую он постоянно испытывал из-за любви к ней.

Будь что будет ... но он ничего не скажет, пока не закончен портрет, пока все подозрения в убийстве матери не развеются. Когда она больше не будет зависеть от него, от его талантов. Благороднее всего будет выждать.

Представив, как кладет свое будущее к ее ногам, Джерард вздрогнул. Для него все уже решено ... но что, если она не согласится?

Он все еще понятия не имел о ее истинных чувствах. О том, что она ответит.

Любит ли она его?

Джерард этого не знал.