Рассвет наступит неизбежно - Франсин Риверс

В этих банях обнаженными мылось гораздо меньше людей. Атрет понял, что чем дальше они будут удаляться от Рима, тем строже у людей будут нравственные взгляды. Он почувствовал, что в таком окружении может расслабиться и даже насладиться банями. Он мылся, а Феофил ждал его, карауля деньги и разговаривая с находящимися рядом людьми, если судить по их внешнему виду, — воинами.

— Дорога через горы безопаснее, — сказал он Атрету, когда тот вышел из бань и стал одеваться.

— Хорошо. Пойдем через горы. — Атрет надел свою тунику и пояс и взял деньги.

Феофилу было любопытно, осознает ли Атрет, что, по мере того как они продвигаются все дальше на север, его германский акцент становится сильнее.

— Только дорога будет труднее, чем раньше, — сказал римлянин, снимая свою тунику. — Переход в районе Нови тяжелый. Оттуда мы могли бы отправиться в Алессандрию и Верцеллы. Потом мы пошли бы вдоль Доры Балтеи до Аосты, а там дорога еще тяжелее. Переход через горы в Нови будет тяжел для Рицпы, но это ничто по сравнению с тем, что нас ждет впереди. Нам еще предстоит перейти через Пеннинские Альпы.

— Можем купить двух ослов. Одного нагрузим вещами, а на другого посадим Рицпу с Халевом.

— В гарнизоне их можно будет купить выгоднее.

Атрет тут же помрачнел.

— Хватит нам страдать от твоих воинов, обойдемся без римских гарнизонов!

Феофил отнесся к его словам без всякой обиды.

— Осел, купленный в гарнизоне, ничем не отличается от любого другого. К тому же, в гарнизоне он дешевле. — Феофил бросил тунику на каменную скамью и погрузился в бассейн. Когда он вышел из воды, Атрета уже не было. Покачав головой, Феофил помолился Богу за этого варвара. Что бы Феофил ни говорил или ни делал, взгляды Атрета от этого нисколько не менялись. Германец видел в нем только личного врага, представителя ненавистного ему Рима. Ко всему остальному германец оставался слеп и глух.

«Господи, если я не смогу донести до Атрета Благую Весть сейчас, как я вообще смогу достучаться до сердца этого хатта?» — грустно молился бывший сотник.

В одном Феофил был уверен. Германская практичность Атрета возьмет верх над его упрямой гордостью. Денежные запасы не бесконечны, а путь предстоял еще очень долгий. Без гарнизонных ослов тут не обойтись.

С двумя ослами, которых Феофил купил в гарнизоне, идти через горы было значительно легче. На одного из них, как и планировалось, навьючили поклажу, которую обычно несли римлянин и Атрет; на другом Рицпа устроила место для Халева, а также погрузила на этого осла тюки, одеяла и кожаные ремни. Сама Рицпа шла рядом, держа в руках уздечку и хворостину. Халев радовался, подпрыгивая на спине у осла. Сам осел был послушен, поскольку груз был для него совсем не тяжелым.

Зима заканчивалась, уступая место весне, снег начал таять, и реки наполнились талой водой. Дороги были грязными, а воздух становился все холоднее. По мере того как путники все дальше продвигались по римской дороге на север, буковые и березовые леса постепенно сменялись еловыми и сосновыми.

Рицпа вдыхала удивительный аромат хвойного леса и благодарила Бога. Ей нравилась красота окружающих ее гор, хотя временами им встречались головокружительные высоты и пугающие пропасти. Путь был коварным, непредсказуемым, поскольку римляне строили дороги с таким расчетом, чтобы они соединяли населенные пункты по самому короткому маршруту, а он далеко не всегда оказывался простым. К середине каждого дня ноги Рицпы гудели, а когда они устраивались на ночлег, все ее тело дрожало от усталости.

Добравшись до Аосты, они увидели, что там разместился достаточно большой контингент римских воинов. Феофил сказал, что такое большое количество военных ничего хорошего не сулит, и отправился в гарнизон, чтобы узнать, что их может подстерегать в Пеннинских Альпах. Рицпа с Халевом и Атрет расположились на отдых.

Горы вокруг них были обрывистыми и снежными, воздух — свежим и прохладным.

— Никогда не видела таких красивых и в то же время суровых мест, — Рицпа посмотрела на Атрета, сидящего по другую сторону костра, и каким–то неведомым образом почувствовала, что начинает его понимать.

— С этих гор мы спустимся в мои родные леса, — сказал германец, не поднимая головы и не глядя на нее. — Там не такой разреженный воздух и нет таких гор.

— А ты помнишь все это с тех пор, как тебя увезли в Рим?

Атрет посмотрел вверх, на горы на северо–востоке. Да, он все помнил.

— Отсюда мы спустимся к реке Роне. По ней выйдем к Рейну. А дальше я уже смогу сам найти дорогу домой.

Рицпа почувствовала какой–то нехороший оттенок в его последних словах.

— Атрет, Феофил наш друг.

— Он римлянин.

Ей еще ни разу не доводилось видеть таких холодных глаз.

— Мы провели столько времени вместе, проделали такой длинный и опасный путь, и ты ему до сих пор не веришь?

— А почему я ему должен верить? Зачем этот римский сотник вообще идет в Германию?

— Он хочет нести твоему народу Благую Весть.

Атрет иронично засмеялся.

— Воин хочет узнать сильные и слабые стороны врага, чтобы потом сообщить все своему командованию.

— Но он больше не служит в римском войске.

— Это он тебе так сказал. — Атрет резко вздернул голову. — До того как оставить Рим, он был с Титом. И в какой бы город он ни заходил, он всегда направляется в гарнизон.

— Ты напрасно его подозреваешь, Атрет. Феофил идет в гарнизон, чтобы узнать, что нас ждет впереди, чтобы и ты был готов к будущим трудностям.

— Ты женщина. Что ты знаешь о войне?

— Ты прав, Атрет. Я ничего не знаю о войне. Но я знаю Феофила. Я доверяю ему свою жизнь. Я доверяю ему Халева. — Услышав шаги, Рицпа повернулась и увидела, как Феофил направляется к ним.

— Разбойники, — мрачно сказал Феофил, присаживаясь к огню. — Какого–то римского чиновника несколько дней назад ограбили и убили.

— Может, нам лучше переждать и отправиться в путь позже? — сказала Рицпа, испугавшись за Халева.

Атрет бросил в огонь несколько сучьев и встал.

— Мы пойдем дальше. — Ничто не могло остановить его на пути к дому — ни римляне, ни разбойники, ни даже боги. Он сможет вдохнуть воздух свободы только тогда, когда они спустятся с гор и окажутся в густых лесах его родных мест. И тогда он решит, что делать с Феофилом. Атрет наклонился, взял мехи с вином и ушел в темноту.

Феофил увидел, как встревожилась Рицпа, и постарался приободрить ее, как только мог:

— По дорогам всюду выставлены дополнительные патрули.

— Чем дальше мы идем, тем становится тяжелее. Иногда мне кажется, что чем ближе мы к Германии, тем дальше мы от Бога.