Мир уже не будет прежним - Геннадий Марченко

– А как Рашидов себя показал? – поинтересовался генсек.

– Работает за десятерых, – ответил Шелепин. – Обо всём долго рассказывать, скажу только, что после того разговора с ним его в Узбекистане уже успели проклясть на полусотне клановых собраний родни «пострадавших» воров и коррупционеров, с Кораном и соблюдением всех обрядов.

– Интересно, – сказал Романов. – А сам Рашидов знает?

– Знает, конечно, – усмехнулся министр внутренних дел.

– И как реагирует? – спросил Романов.

– Смеётся, – ответил Матросов. – Говорит, что Аллах исполняет только просьбы праведников, а с праведниками на тех сборищах большие проблемы.

– Ну что ж, раз Рашидов работает честно, думаю, в следующем году можно его отправить послом в Вену, как обещано.

– Я за, – кивнул Шелепин, – чем мог, он уже помог, а дальше мы сами справимся, не так ли, Семён Кузьмич?

– Верно, к тому же ему пока небезопасно будет оставаться в Узбекистане после того, как он столько мозолей оттоптал.

– Тогда перейдём к другим вопросам, – предложил Романов. – С попыткой переворота мы справились, и, что радует, без кровопролития. Особая благодарность Семёну Кузьмичу, Александру Николаевичу, Вадиму Александровичу и Николаю Васильевичу. Их план сработал блестяще. И новая техника отлично себя показала, как и спецподразделения, созданные для таких случаев.

– И с пропагандистской точки зрения всё было сделано грамотно, – ухмыльнулся Кулаков. – «Мятеж засранцев»! Это не то что провал, это позор на века!

– Да-да, – поддержал Рябов, – пользуясь провалом заговора и шоком номенклатуры, мы почистили государственный, партийный и хозяйственный аппарат от заговорщиков, саботажников и вообще всех, кому там не место. Кто заработал на статью – теми занимаются МВД, КГБ, прокуратура, прочих – на пенсию, только не персональную, а кому по возрасту рано – в народном хозяйстве рабочие руки нужны. Пусть спустятся с олимпа и посмотрят, как народ живёт.

– Мы тоже благодаря заговору избавились от балласта, – сказал Огарков.

– Да уж, вся страна видела, как генералы и полковники в драке по сортирам рвались, – улыбнулся Мазуров. – Я одного не пойму, как добились, что им одновременно по нужде захотелось?

– Так ведь переворот – дело нешуточное, – ответил Цвигун. – Так что заговорщики в погонах мандражировали. И наши люди поднесли им по стопке для храбрости. А что в той стопке было помимо «хлебного вина»… Какая, собственно, разница?

– А если серьёзно, – посуровел Машеров, – разгром заговорщиков и чистка аппарата позволили покончить с саботажем в экономике и в торговле. Семён Кузьмич подтвердит, что прекратились перебои в производстве и на прилавках появились продукты и товары. Тут и создание коллективных предприятий из прежних государственных помогло, и строительство новых заводов и фабрик вместе с европейцами. Да и с соцстранами дела пошли по-другому. В той же Монголии мы создали совместные предприятия в горнодобыче и животноводстве. Теперь оттуда везут мясо, кожи, металлы, химическое сырьё. Монголы довольны, они раньше только при Великой Орде, наверное, чувствовали себя такими богатыми. Сейчас ведём переговоры с Северной Кореей, Вьетнамом, Восточной Европой о таких же совместных предприятиях. Правда, они этого не очень хотят, но, думаю, дожмём. Они нам тоже задолжали достаточно. Но этого мало. Прожрать, извиняюсь, можно что угодно. Надо развивать машиностроение и особенно наукоёмкие отрасли. А это невозможно пока: как сейчас – наука сама по себе что-то открывает, а предприятия сами по себе как-то работают. Надо ввести новую систему, чтобы предприятия, внедряющие новейшие изобретения, имели льготы и чтобы учёные, чьи изобретения внедрены, имели с этого что-то на свои исследования. Понятно, что это не должно удорожать производство, новшества только ради новшеств не нужны. Ну и патентное законодательство надо изменить – облегчить патентование изобретателям и усилить защиту наших открытий. Вообще, из-за нашего климата расходов на производство больше, чем в других странах, так что чем оборудование совершеннее и компактнее – тем лучше.

– Ну, вам, Пётр Миронович, как председателю Совмина, и карты в руки, – сказал Романов. – Ждём от вас соответствующих документов.

– Уже работаем, Григорий Васильевич. Байбаков помогает.

Романов взглянул на Кулакова и Рябова:

– Как идёт подготовка к съезду? Надо воспользоваться ситуацией и провести партийную реформу.

– Съезд назначен на начало ноября, – ответил Рябов. – Особых трудностей не предвижу. После разгрома заговора номенклатура дискредитирована, так что большинство наверняка будет наше. Особенно в РСФСР поддерживают реформу, слишком многим она открывает перспективы. Так же и на Украине, кроме Западной, естественно.

– Там тоже притихли, – усмехнулся Щербицкий. – Испугались перспективы вернуться в Польшу.

– В республиках, особенно на юге, думаю, тоже всё пройдёт гладко, – продолжал Рябов. – Там Семён Кузьмич, Александр Николаевич и Вадим Александрович навели такого шороху, что все думают только о своей шкуре. Всё-таки Алиев и Шеварднадзе – это зубры!

– Прошлогодний съезд уже наделал шуму, – сказал Кулаков. – Особенно реабилитация Сталина. Герек, Кадар, Чаушеску просто засыпали протестами.

– И что им ответили? – поинтересовался со скрытой усмешкой Мазуров.

– Ответили, что это наша точка зрения и мы им её не навязываем, – сказал Кулаков.

– А Гусак и Хонеккер? – спросил Щербицкий.

– Крутят. Вроде бы они и против реабилитации Сталина, и не совсем против. А Живков и Цеденбал вообще помалкивают. Тем более что от них ничего и не требуют. И Кастро так же. А в Северной Корее, Вьетнаме, Лаосе, наоборот, одобряют. Вот европейские компартии возмущаются, кроме португальцев и греков. Особенно итальянцы, французы, испанцы. Да и вообще по всему Западу так. И в Японии.

– Плевать, – заметил Судоплатов, – всё равно нам от них нет никакой пользы. Все эти партии ничего не значат в своих странах, а если что и значат, то нам они не друзья, как те же японские «коммунисты», которые от нас Курилы и Сахалин требуют. Думаю, это хороший повод прекратить финансирование всей этой публики. Хорошие деньги сэкономим. А чем содержать целые партии, легче вербовать их верхушку, как американцы делают.

– Эти вопросы мы решим позже, – сказал Романов. – Надеюсь, все документы к съезду будут готовы.

– Товарищи, – сказал Машеров, – с партийной реформой мы решили. Но параллельно надо решить вопрос с комсомолом. Я вам роздал записку Губернского о роли комсомольского аппарата в разграблении страны и капитализации и о предложениях на этот счёт. Там есть имена олигархов и «реформаторов» из аппаратчиков ВЛКСМ. Какую смену нам воспитает этот, с позволения сказать, ленинский союз молодёжи?

– Подтверждаю! – поддержал Цвигун. – Мы прослушивали разговоры комсомольских аппаратчиков в своём кругу. Даже у тех, кто ни в чём не замечен, самые злобные антисоветские разговоры или, в лучшем случае, полнейший цинизм. В общем, комсомольский аппарат прогнил насквозь. Есть на самом нижнем уровне, на предприятиях, в вузах приличные люди, но это в основном пассивные исполнители, работающие от сих до сих.