Меридон, или Сны о другой жизни - Филиппа Грегори

Джульетту и ее гувернантку я встретила в первый же вечер. Они спустились к нам перед обедом, но остаться за столом ей не разрешили. Присев передо мной в реверансе, она даже не подняла глаз, а когда я ей сообщила, что Пери и я собираемся пожениться, одарила меня холодным поцелуем и пожеланием счастья.

Я не стала делать усилий сойтись с ней ближе. Иметь новую сестру мне не хотелось.

На следующее же утро после нашего приезда к нам примчалась леди Мария в ореоле трепещущих страусовых перьев.

— Дорогая! — промолвила ее мать, как только она вошла в комнату.

Мария поцеловала ее и тут же, грациозно изгибаясь, повернулась кругом, чтобы дать нам полюбоваться своим нарядным бархатным синим платьем и такого же цвета жакетом, шляпкой с перьями и темной меховой накидкой, накинутой на плечи.

— Вульгарно, — вскользь заметила леди Кларенс.

Мария рассмеялась, ничуть не обиженная.

— А где же наша знаменитая нищенка наследница? — громко спросила она.

Леди Кларенс слегка нахмурилась и притворилась глухой.

— Сара, позвольте представить вам мою дочь, леди де Монтрей. Мария, это мисс Сара Лейси.

Мария подала мне застегнутую в перчатку руку и послала колючий взгляд.

— Я слышала, что вы с Пери намереваетесь пожениться, — холодно обратилась она ко мне. — Я уверена, что вы будете счастливы.

— Я тоже в этом уверена, — тем же тоном ответила я. — Вы недавно вышли замуж, не так ли? Надеюсь, что вы тоже счастливы.

Мы обменялись улыбками, настолько кислыми, словно каждая из нас только что проглотила дольку лимона. Леди Кларенс стояла рядом, наслаждаясь этим спектаклем.

— Как поживает Бэзил? — кратко осведомилась она, протягивая руку к звонку, чтобы заказать утренний кофе.

Мария сняла перед зеркалом шляпку и поправила прическу. Затем оглянулась и послала матери гримаску.

— Все так же, — ответила она. — Работает, работает, работает, словно какой-то торговец.

— Довольно удачливый торговец, — заметила ее мать. — А кстати, он не поинтересовался ценой того вечернего туалета, о котором ты мне писала?

— Нет. — Лицо Марии просияло. — Я подложила этот счет к другим счетам по его имению, и он подписал его не глядя.

Леди Кларенс улыбнулась.

— Только не повторяй такой фокус слишком часто, — предупредила она.

Служанка внесла поднос с кофе и, встав подле меня, стала ожидать, пока я наполню чашки, чтобы разнести их присутствующим. Мои пальцы не дрогнули, и я не пролила ни капли, хотя видела, что леди Кларенс краем глаза наблюдает за мной. Мария же словно забыла о моем присутствии.

— Представляешь, мама, — тарахтела она, — я только что получила у Бэзила деньги на мое содержание, и всю прошлую ночь мы играли в винт у леди Бармейн. Мне так ужасно везло! Ты даже не поверишь. Клянусь, я выиграла четыреста фунтов! Ты бы видела лицо ее милости! Когда я встала из-за стола, она была положительно больна. Говорят, она содержит дом на свои карточные выигрыши. Думаю, что эта игра стоила ей расходов за месяц!

Леди Кларенс рассмеялась острым смешком, которым она начала смеяться здесь, в Лондоне, и продолжала слушать сплетни и новости о своих знакомых.

К своему удивлению, я узнала, что пороки и злосчастья так же преследуют знать, как и бедных людей. Разница между миром богатых и самым дном нищеты оказалась гораздо меньше, чем я ожидала. Когда-то я была ослеплена красотой их домов и качеством пищи, великолепием нарядов и мягкостью манер, но теперь, когда я сама была ухоженной и внешне ничем не отличалась от них, их убогость меня просто изумляла. Они могли так же, как бедняки, пить и играть в карты, бить жену или любовницу, обижать друга или ребенка. Разница была только в одном: они были хозяевами своей земли. Когда я жила на самом дне общества и у меня ничего не было, я привыкла, что обо мне думают хуже, чем я есть. Теперь же, когда я стала богатой, мне могли бы простить все недостатки.

И когда я каталась на Кее по безлюдному парку, и когда наблюдала за танцующими парами в бальном зале, я все больше и больше понимала, что роскошь бала и нищета крестьянского двора во многом схожи между собой. Знать богата, потому что умеет держаться за свои деньги, а бедняк либо слишком слаб, либо глуп, а может, слишком добр для такой борьбы. Из всех людей, которых я встречала каждый день, лишь немногие унаследовали свое богатство от знатных предков, огромное же большинство всего поколение назад были хитрыми торговцами, удачливыми солдатами или пронырливыми крестьянами. Просто они выиграли там, где проиграл мой отец.

О, я отнюдь не стала якобинцем от этих размышлений! Нет! Они только настроили мое сердце против таких, как мой отец, и ожесточили его. Я совсем не собиралась уходить из очаровательного круга богатых и становиться бедной. Но теперь я лишилась своих иллюзий и видела в знати лишь удачливых коммерсантов, победителей в игре с крупными призами.

И между прочим, эти победители не работали и вполовину так усердно, как работали мы у Роберта Гауэра. Чаще они трудились, как мой безалаберный отец.

Мне оказалось достаточно месяца, чтобы изучить привычки знати и перестать бояться ее. Я видела, как леди Кларенс насмехалась над какой-то дамой, считая ее слишком вульгарной и не умеющей выбирать знакомых, а потом тут же включала ее в список приглашенных. И я поняла, что мне может проститься великое множество ошибок, если я останусь богатой. И все те маленькие барьеры, которые они любили воздвигать, например поручительство для клуба «Олмак», или соответствующий наряд ко дню презентации, или покровитель при дворе, имеют своей целью отсеять тех, у кого нет достаточного капитала или земель, кто не может позволить себе купить за громадные деньги страусовые перья для украшения бального туалета.

Но я имела достаточно денег. И достаточно земли. И если я пару раз случайно позабуду, как держать нож, или в беседе вставлю неподходящее словечко, все это быстро забудут и простят, потому что я прекрасная богатая мисс Лейси из Вайдекра.

Да, меня находили красивой, поскольку я носила великолепные наряды и хорошо сидела в седле. Молодым людям нравилось, когда я шла рядом широким легким шагом, а не семенила, подпрыгивая. Они называли меня Дианой в честь какой-то старой греческой леди и посылали мне корзины цветов и приглашения на балы. Один из них, потомственный баронет, попросил меня разорвать мою помолвку с Пери и выйти замуж за него. Когда мы возвращались из бального зала, он завел меня в какую-то комнату и упал на колени, клянясь в вечной любви.

— Нет, — резко сказала я и повернулась, чтобы уйти.

Тогда он вскочил на ноги, схватил меня и попытался поцеловать. Прежде чем подумать, что должна делать в таких случаях настоящая леди, я резко двинула его коленом и услышала треск рвущегося подола. Леди Кларенс зашла в комнату как раз вовремя, чтобы увидеть, как он, упав на софу, задыхается и ловит ртом воздух.