Война - Алексей Рудаков

— Прошу прощения, милорд, — разрушил уже почти осязаемый образ столика с вкусняшками, Птах: — Разрешите доложить?

— Да.

— Через сорок минут начнётся совещание капитанов. Вам, милорд, там быть необходимо.

— Принято. Грей, как закончишь — сходи туда.

— Опять же, прошу прощения, — продолжал гнуть свою линию капитан: — Допуск туда оформлен только на вас, милорд.

Стол, заставленный кружками с пивом и жаренными колбасками, колыхнулся и растаял.

— А не… — попробовал вернуть его я.

— Нет, милорд. Сожалею, но идти придётся вам — совещание только для капитанов кораблей.

Для совещания руководство операции выделило ангар, обычно используемый для приёма кораблей среднего размера. В него затащили несколько десятков стульев, а у дальней от входа стены разместили небольшую трибуну, соорудив для неё небольшой помост из пустых поддонов, наспех задрапированных дешёвым ковролином.

Вдоль стен, прямо под рекламными голограммами, организаторы поставили несколько столов с дармовым кофеем, и большую часть времени до начала мероприятия, я провёл там, толкаясь и обмениваясь слухами с другими капитанами.

— Господа капитаны! — около трибуны появился молодой паренёк в форме Имперского офицера: — Прошу вас занять свои места. Наше собрание сейчас начнётся.

— Слышь, приятель, — кто-то с эмблемой альянса на рукаве потрёпанного комбеза, поднял над головой кофейник: — Тут эта… Принёс бы ещё, а? Кофе, оно того — ёк, в общем.

— Да и коньячку бы не помешало, — проворчал его сосед, обладатель тёмного пятна от споротого Имперского Орла.

— Господа капитаны, — офицерик попытался грозно повысить голос, но от волнения выдал петуха, отчего присутствующие откровенно заржали.

— Не, народ. Я чего-то не догоняю! — вышедший к трибуне капитан отодвинул плечом растерявшегося парня и, встав за трибуну обратился к собравшимся: — Народ! Чё за ботва тут, в натуре? Я сюда не за кофиём припёрся. Вы, уважаемые, уверен тоже. Вот ты нам скажи, — он облокотился о трибуну и вытянул руку в сторону офицера: — Какого рожна мы тут собрались?

— Господин капитан, так собрание же…

— И ты его вести будешь? — капитан встал, отошёл в сторону и сделал парню приглашающий жест: — Валяй. А мы поржём. Поржём же, а народ? Чё нам этот хлюпик ща расскажет?

— Вот сколько я тебя знаю, Вайз, — послышался уверенный в своём превосходстве голос откуда-то сзади: — Так ты всегда треплом был. Пустым треплом.

— Чё?

— Чё слышал, — бесцеремонно расталкивая толпу на свободное пространство к трибуне вышел немолодой мужчина в форме полного Адмирала Федерального флота.

— А, это ты… — капитан Вайз тут же сдулся: — Жив ещё?

— И тебя переживу.

— Ну это мы посмотрим, — Вайз сошёл с помоста и уселся в первом ряду, вытянув ноги.

— Переживу, переживу, не сомневайся. — Адмирал прошёл к трибуне: — Я ещё на твоей могиле спляшу, Вайз.

— Этот спляшет, — послышался у меня над ухом чей-то вздох: — Семёнов, он тварь, живучая.

Эта фамилия мне была знакома — адмирал Семёнов был известен, в определённых кругах. Свою карьеру он начал с назначения в действующий флот, сразу угодив в мясорубку боёв с пиратами. Был несколько раз сбит, пару раз помирал, причём в последний раз — от тарана флагмана пиратского альянса. Естественно, такой пилот не мог быть не замечен руководством, и его быстро перевели сначала в комэски, а потом, как раз после того тарана и вовсе — на штабную работу.

Вот тут он и развернулся во всей своей красе, спланировав и организовав несколько успешных операций против всё тех же пиратов. Результатом его активности стала полная зачистка десятка систем от всякого криминала.

Вообще.

Полностью.

Абсолютно.

И это, как вы понимаете, сильно не понравилось определённым кругам среди власть имущих, в тех Системах. От него нельзя было откупиться. Его парни не закрывали глаза даже на мелкие нарушения, предпочитая карать виновных вне зависимости от их социальных статусов и рангов.

Майора Семёнова снова наградили, поощрили и задвинули ещё выше — сдуру присвоив ему подполковника и направив в отдел внутренней безопасности.

Оттуда он ушёл уже полковником с целым ворохом благодарностей в руках и стеной ненависти за спиной.

От отчаяния его кинули на адмиральскую должность руководителя службы набора лётных кадров, надеясь, что уж тут то он точно растеряет весь свой пыл, либо будучи погребённым под тоннами бумаг, либо запутавшись в крючкотворных лабиринтах законов.

Однако, Семёнов и тут ухитрился выкрутиться. Его противники не учли только одного, а именно его популярности среди тех, до кого он ещё не успел докопаться. И, к этому моменту, он имел, как и массу недругов, так и огромное количество почитателей, причем, в обоих лагерях находились лица, скажем так, весьма обличённые властью. Вот вторые и помогли ему протащить глобальную реформу законов, причём касались они прежде всего ветеранских выплат покинувшим флот.

В результате его реформ казна смогла сэкономить приличный кусок бюджета, который, впрочем, был тут же освоен другими департаментами, а ветераны получили солидную прибавку к своим выплатам, наглядно демонстрируя всем желающим, что служба на Флоте не только почётна, но и прибыльна. Это, естественно, не осталось незамеченным в обществе, и, к вербовочным пунктам, протянулись ручейки молодых парней, стремящихся по быстрее начать топтать палубы кораблей. Империя так же, хоть и в гораздо более слабой мере переняла его опыт, изрядно омолодив свои ряды. Да чего далеко ходить — наш Клён являл собой такой пример, выбрав военную службу вместо спокойной карьеры инженера.

Семенова снова наградили, сделали полным Адмиралом и запихнули в жуткую дыру — Департамент Защиты Человечества. По сути, этот Департамент, был последним рудиментом давно отгремевшего нашествия Таргоидов. В теории, он должен был изучать наследие той войны, и как-то готовиться к гипотетической новой. Но по факту там не было ничего. Ни флотов, ни полномочий, ни финансов.

Назначение туда расценивалось как почётная ссылка или, если вам так приятнее — синекура. Деньги платили хорошие, а сам Департамент располагался на курортной планете, в связи с чем ротация там была, скажем честно — высокая. Да сами посудите — с одной стороны толпы совершенных гурий в бикини, а, с другой — суровые ветераны, годами, видевшими женское тело только на экране или в журналах определённого содержания.

И его сторонники, и противники, обе стороны праздновали победу. Причем и те, и другие видели его будущее одинаково — в увольнении со службы и коротании дней в тёплом семейном кругу. Что бы сохранить объективность я должен отметить — этому оба эти лагеря радовались абсолютно искренне.