Ложь - Петр Краснов

Здесь не таились и не скрывали Акантова. Здесь были у себя, дома: в коммунистическом государстве, где ведомым преступником никого не удивишь. Обыкновенное явление…

На набережной было несколько человек. Они были плохо, и бедно, не по осеннему, холодному, ветряному дню, одеты. Они смотрели на Акантова безразлично, пожалуй, даже и враждебно.

Какой-то советский паренек, в рваных штанах и каскетке, годной, разве, только для огородного чучела, сказал, показывая пальцем на Акантова:

– Гля… Какого дикобраза заморского привезли… Аж смотреть гнусно: живой мертвяк…

Женщина с красным обветренным лицом лихо сплюнула с губ шелуху подсолнухов и сказала:

– Поди, какой шпиен… Сколько их ловят!..

И первый добавил злобно:

– Попался, браток…

Черный автомобиль ожидал Акантова. В нем были солдаты-красноармейцы. Они походили и нет на прежних солдат, кого так хорошо знал и любил когда-то Акантов. И Акантов спросил одного из конвойных:

– Не знаешь, братец, куда меня везут?..

Акантов испугался своего голоса. Он так давно не говорил, что слова вышли глухо и неясно. Ответа он не ждал. Те, кто везли его по Франции, и те, кто на пароходе выводил его и подавал пищу, не разговаривали.

Солдат в небрежно надетой, топорщащейся шинели ответил равнодушно:

– А, должно, что в Москву: на Октябрьскую дорогу доставить приказано.

В Москве Акантова побрили, причесали, и служитель почистил его платье:

– Эх, браток, – сказал служитель, – как же ты без вещей-то попал? Нет, что ли, тут у тебя кого, чтобы передачу устроить тебе. А то, ить, рубаха твоя совсем истлела, ее и стирать нельзя. Поди, и вши заведутся, загрызут тебя совсем. Непорядок. Тебе к следователю идти на допрос. Непорядок так то…

И опять – эти надежды. Ну, к чему они? А в голове шли мысли: «Я в Москве, где я учился столько лет; в России, на Родине… У меня такие же права жить здесь, как у всякого, даже и большие… Ведь, не может быть, чтобы этого не поняли здесь. Ведь, все-таки, это русские, такие же, как и я… Все должно объясниться и выясниться. Я на Родине!.. Все этим сказано…».

Полный надежд, уверенный, что ему дадут возможность высказаться и все объяснить, Акантов вошел в комнату следователя.

За письменным столом сидел человек лет тридцати, в широкой серой рубашке, подпоясанной черным ремнем. Темные, жесткие, непокорные волосы торчком стояли у него на макушке. Холодные, злые глаза были узко поставлены и разделялись тонким длинным носом. Узкие губы были сжаты. Что-то упорное, сектантское, упрямое, несокрушимое было во всем облике этого человека… Небрежным жестом протянул он Акантову серебряный в монограммах портсигар и сказал:

– Курите… Прошу. Садитесь.

Акантов с наслаждением затянулся папиросой. Следователь внимательно наблюдал его. Он достал со стола большую папку, перелистал лежавшие в ней бумаги и обратился к Акантову:

– Гражданин Акантов… Пятидесяти шести лет… Егор Иванович. Бывший генерал… Последнее время председатель Общества бывших стрелков Императорской армии… Так?..

– Так точно, – глухо ответил Акантов.

Теплый, тихий кабинет, деловой, внимательный тон допроса взволновали Акантова. Вины за собой он не знал никакой. Цели у большевиков могли быть самые различные. Все вспоминались эмигрантские, ни на чем не основанные, слухи, что Кутепов жив и занимает большое место в Красной армии; все вспоминались те эмигранты, которые доказывали, что большевики эволюционируют, что они вовсе не такие, какими их рисует эмигрантская печать. Самый воздух России, папироса с табаком, русским и не плохим, проясняла мозги, и Акантов подобрался и готовился на ясные и правдивые ответы.

– Гражданин Акантов, как видите, наша советская власть всемогуща. Партия большевиков, партия Ленина – Сталина не есть нечто замкнутое в пределах Советского Союза; это сила, объемлющая весь мир, при том же, сила, которой все доступно… Чтобы не быть голословным, я прочитаю вам маленький список тех крупных людей, которых партия Ленина – Сталина нашла нужным изъять за границей, как врагов Советского Союза…

Следователь развернул тетрадку и стал читать по ней:

– Командующий Кавказской армией Вооруженных сил Юга России, генерал-лейтенант Виктор Леонидович Покровский, зверски, я вам говорю – зверски – убит по нашему приказанию в Софии 9 ноября 1922 года…

Иван Михайлович Калинников, редактор газеты «Русь» в Софии. Ярый враг народной власти советов. Убит в Софии 24 июля 1924 года.

Карк, эстонский министр путей сообщения во время попытки коммунистического переворота в Эстонии, расстрелян по приказу нашего главного политического управления, так называемого ГПУ, 1 декабря 1924 года.

Коста Георгиев, болгарский генерал, убит на людной улице в Софии 14 апреля 1925 года.

Мы взорвали, ибо сочли это нужным, кафедральный собор в Софии, где было 210 офицеров и горожан убито и 600 ранено. Устроил это 16 апреля 1926 года наш тогдашний агент в Болгарии Димитров, теперь председатель главного бюро 3-го коммунистического интернационала.

Украинский деятель Петлюра убит в Париже нашим агентом Шалемом Шварцбартом 25 мая 1926 года. Шварцбарт свободно возвратился в Союз…

Иосиф Трайковский, польский гражданин, убит нами в Варшавском советском посольстве 2 сентября 1927 года.

Полковник Ктиторов, бывший начальник штаба генерала Сахарова, схвачен в Северном Китае, доставлен в советское консульство, оттуда в Хабаровск, и там, 28 марта 1928 года, после жесточайших пыток, расстрелян.

Петр Врангель, генерал, последний Главнокомандующий Русских армий, 25 мая 1928 года умер в Брюсселе… Мы берем и его смерть на свой учет, потому что она нам была нужна.

Генерал Кутепов, похищен нашими агентами в Париже 26 января 1930 года, доставлен в наш Союз и здесь убит.

Рамишвили, грузинский министр внутренних дел, 7 декабря 1930 года убит в предместье Парижа.

Иоанн Поммер, архиепископ Рижский и Лифляндский, убит ночью 12 октября 1934 года в своем доме в Лифляндии нашими агентами. Дом его сожжен.

Димитрий Навашин, бывший наш заведующий торговыми делами, изменивший нам, 25 января 1937 года убит в Париже, в Булонском лесу, на глазах у прохожих.

Троцкист Нин арестован нашими агентами в Барселоне, доставлен в Мадрид и потом в Алкала де Хенарес, в августе 1937 года, убит.

Игнатий Рейс, бывший наш агент, отказавшийся вернуться в Союз, и бежавший сначала в Голландию, а потом в Швейцарию, убит недавно в Лозанне. Устроившая это убийство, наша служащая, Лидия Грозовская, находится в полной безопасности в Париже, в советском посольстве.

Наконец, генерал Евгений Карлович Миллер, похищен нами в Париже, 22 сентября этого года…

– Как видите, список не маленький. Я называю вам только более видных людей, нами устраненных… Те демократические государства, где мы расправлялись со своими врагами: Болгария, Латвия, Польша, Китай, Бельгия, Испанская республика, Швейцария и Франция, молчат. Никто не арестован. Мы нигде не имели ни малейшей неприятности, нигде не вызывали наших полпредов для кислых разговоров в министерстве иностранных дел, нигде нас не заставляли заплатить хотя бы небольшую денежную пеню в пользу вдов или родственников нами уничтоженных людей. Мы давим врагов нашей партии Ленина – Сталина, шпионов, интервентов и диверсантов в чужих странах так же спокойно, как давит окопный солдат вшей, въевшихся в швы его мундира… Мы делаем это легко и просто. Я говорю вам это, гражданин Акантов, чтобы показать вам, что отказ ваш ответить нам всю правду, ни к чему не поведет и никого не спасет. Я говорю с вами по душам, как человек с человеком, и я советую вам во всем признаться и все мне рассказать.