Закат владыки морей - Питер Ч. Смит

Люфтваффе тоже обнаружили, что даже старые и вообще допотопные линкоры — совсем не такая легкая добыча, как они ожидали. Хотя немецкие пикирующие бомбардировщики были меньше, дешевле и гораздо точнее, чем гигантские «тяжеловесы» Королевских ВВС, соотношение «потраченные усилия/понесенные потери/полученные результаты» оказалось у немцев таким же удручающим. Однако, в отличие от англичан, немцы все-таки сумели ценой неимоверных усилий потопить один линкор.

Это событие произошло в сентябре 1941 года, в осажденной советской военно-морской базе Кронштадт, расположенной рядом с Ленинградом. И оно сопровождалось такими же кровопролитными боями, как и захват Крита.

По приказу Гитлера его армии ринулись через границу раболепного союзника, чтобы раз и навсегда избавить мир от кошмара коммунизма, одновременно он надеялся уничтожить возможную опору Великобритании на континенте. Большинство «экспертов» считало, что огромные армии Советской России, хотя и превосходят германскую армию по численности в 2 или 3 раза в живой силе, танках и самолетах, не выдержат напора и быстро рухнут.

Германский блицкриг уже сокрушил армии Франции, Голландии, Бельгии, Британии, Югославии и Греции, все ждали, что произойдет то же самое[130]. Действительно, сначала все развивалось по знакомому сценарию. Советы понесли огромные потери в людях и технике, которые произвели ужасающее впечатление в Англии, привыкшей мыслить категориями «армии» из 6 дивизий. Однако Сталин имел слишком много людей и земли и мог хладнокровно жертвовать и тем, и другим, чтобы выиграть время. В результате 6-недельная кампания, которая была предусмотрена планом «Барбаросса», превратилась в 4-летнюю войну, в которой германские армии истекли кровью.

К сентябрю русская кампания уже затянулась дольше, чем планировали немцы, а все их главные цели так и не были захвачены. Москва и Ленинград устояли, хотя и с огромным трудом. Эти два города находились так близко, так манили...

Особенно тяжелым было положение Ленинграда, окруженного почти со всех сторон. Гитлер поклялся разнести по кирпичику эту колыбель коммунизма, в которой также находилась крупнейшая советская военно-морская база Кронштадт и большие судостроительные заводы. Здесь же был сосредоточен крупнейший из советских флотов, здесь строилось большинство новых кораблей для советских ВМС. Когда германские армии попытались нанести решающий удар, именно флот оказал наиболее ожесточенное сопротивление, причем не в море. Главную роль сыграл меткий огонь дальнобойных орудий стоящих на якоре кораблей.

По крайней мере на бумаге советский Балтийский флот выглядел внушительно: 2 линкора[131], 3 крейсера, 47 эсминцев, 96 подводных лодок и огромное множество мелких кораблей[132]. Но германский флот без всякого труда загнал его в самый дальний угол Балтики. Русские отошли за плотные минные заграждения и многочисленные батареи и наотрез отказывались выйти, чтобы сражаться. Но германские войска, ворвавшиеся в пригороды Ленинграда, на своей шкуре убедились в его мощи.

«С Лысого холма можно было видеть все вокруг, вплоть до Кронштадта. Мы могли видеть порт и мощный советский линкор „Марат“, который обстреливал цели на суше из своих тяжелых орудий. Взрывы 305-мм снарядов поднимали фонтаны земли высотой с дом. Особенно тяжело пришлось 58-й пехотной дивизии, которая наступала в прибрежном секторе, чтобы замкнугь кольцо вокруг города в направлении Ораниенбаума».

Мощь огня тяжелых морских орудий германская пехота не раз испытала на себе за годы этой войны. Когда огромные орудия линкоров ведут огонь, они могут засыпать своими ужасными снарядами любой пункт в прибрежной полосе на глубину до 20 миль, причем вермахту на это нечем было ответить. Однако пехота всегда могла вызвать на помощь Люфтваффе, чтобы изменить соотношение сил, используя уникальные возможности их «летающей артиллерии» — смертоносных пикировщиков Ju-87. Так произошло и в Кронштадте.

Знаменитая эскадра пикировщиков St.G.2 «Иммельман», прославившаяся на Крите всего 4 месяца назад, была вызвана, чтобы уничтожить этих огнедышащих гигантов. Воздушные налеты проводились в течение 2 недель, начиная с 16 сентября. Русские собрали не менее 600 тяжелых зенитных орудий, чтобы защитить свой флот. Такое количество зениток, пожалуй, превосходило даже ПВО Бреста.

Немецкие пилоты прекрасно понимали, с какими проблемами им предстоит столкнуться при атаке линкоров. Вот что пишет знаменитый Ульрих Рудель, тогда еще зеленый новичок, о предполетном инструктаже:

«В ходе этой операции нельзя было использовать обычные бомбардировщики и обычные бомбы, особенно потому, что разведка доложила о большом количестве русских зениток. Штеен сообщил, что ожидается прибытие 2 бомб весом в 1000 килограммов со специальными взрывателями, приспособленными для атаки кораблей. При обычном взрывателе бомба безвредно взорвется на бронированной главной палубе, и взрыв только снесет часть легких надстроек, что никак не может привести к потоплению корабля. Мы можем добиться успеха и потопить этих двух левиафанов, только используя бомбы с замедленными взрывателями, которые должны пробить верхние палубы и взорваться глубоко внутри корпуса корабля».

Однако положение армии было настолько отчаянным, что «Штуки» были брошены в бой еще до прибытия специальных бомб. Было решено хотя бы повредить корабли, если нельзя их потопить. Налеты начались 16 сентября, и «Марат» получил попадание 500-кг бомбой, которая не сумела пробить броню, но вызвала большие пожары.

21 сентября прибыли долгожданные бомбы, и в тот же день самолет-разведчик сообщил, что «Марат» ремонтируется в гавани Кронштадта. В воздух немедленно было поднято множество Ju-87, и на сей раз они не промахнулись. Ханс-Ульрих Рудель дал красочное описание атаки пикировщиков, в ходе которой было покончено с «Маратом».

«Мой Ju-87 пикирует удивительно устойчиво. Он не уходит в сторону ни на сантиметр. Я чувствую, что промахнуться невозможно. Прямо перед собой я вижу огромный „Марат“. По палубе бегут матросы, видимо, они несут боеприпасы. Я нажимаю кнопку сброса бомб на ручке управления и изо всех сил тяну ее на себя. Сумею я отвернуть или нет? Я начинаю сомневаться, так как пикировал, не выпуская тормозов, и сбросил бомбы на высоте не более 300 метров. Командир на инструктаже говорил нам, что 1000-килограммовую бомбу следует сбрасывать с высоты не менее 1000 м, так как радиус разлета ее осколков составляет именно 1000 м. Поэтому спуститься ниже — значит рисковать самолетом. Но я забыл об этом! Я только хотел попасть в „Марат“. А сейчас я рву ручку, напрягая все силы, но не чувствую, чтобы она подавалась. Мое ускорение слишком велико. На мгновение перед глазами все меркнет, и я теряю сознание. Ранее я ничего подобного не испытывал. Моя голова еще не слишком хорошо соображает, когда я слышу голос своего стрелка Шарновского: „Герр обер-лейтенант, он взорвался!“ Теперь я начинаю видеть. Мы скользим над водой на высоте всего 3 или 4 метра. Я делаю небольшой вираж. Над „Маратом“ поднимается огромное облако дыма высотой 350 метров. Вероятно, взорвались погреба».