Майнеры. Задача византийских генералов - Вильям Цветков

Скоков попытался сосредоточиться, факты, о которых сказал Ларин, всплывали в его сознании постепенно… он знал о них, но списывал на женскую неустойчивую психику.

– И че?

– И че?! – переспросил Ларин. – Да она наркоманка. Не знаю, на чем сидит, но я почти уверен в этом.

Скоков вспомнил, как резко изменилось ее настроение у него дома, когда они поднялись по ступенькам и вошли в квартиру – с ней явно творилось что-то неладное, может быть, она тревожилась, стеснялась… но когда Саша вернулась из туалета, куда зашла на минутку, снова стала собой… веселой, чуть взбалмошной и такой милой…

– Фак, – сказал Скоков. – Фак! Как же… как же так? Как же я мог не заметить? Ведь все сходится… Боже мой, Саша… почему ты ничего не сказала?

– Боялась, естественно. К тому же в ее положении доставать наркоту, если, конечно, она подсела, очень трудно. Все стоит денег, пусть и не запредельных, но, когда доза нужна постоянно – суммы становятся приличными. Да и отчим – полицейский… особо не разгуляешься.

– Твою мать… – простонал Скоков. – Как же так…

– Насколько я могу судить, она не слишком давно употребляет. Может быть, месяца три. С Нового года примерно. Я на лету улавливаю, когда человек под кайфом. И когда ты курил травку тоже замечал, не обольщайся.

Скоков покачал головой.

– Я бы и сейчас не прочь.

Ларин посмотрел на экран ноутбука, который светился рядами цифр.

– Последняя неделя принесла почти шесть с половиной тысяч долларов. Учитывая, что впереди еще две поставки оборудования, наш доход скоро возрастет до двадцати тысяч в неделю, а то и больше. Но сложность вычислений также не стоит на месте, она растет пропорционально, не сегодня, так завтра нам потребуется еще более мощное оборудование, и мы знаем, где его брать. Это хорошие новости.

Скоков поднял голову с колен и вопросительно посмотрел на Ларина, который продолжил говорить.

– Но есть и плохие. За нами следят.

– Господи, наконец, ты дома! Как же я рад! – Ларин бережно принял маленький белый сверток из рук жены. Личико девочки было прикрыто полупрозрачной тканью, сквозь которую он видел ее широкий нос, губы бантиком, закрытые глаза. Она спала.

– По тебе не сильно заметно, что страдал, – откликнулась Света. – Похудел слегка. Может, почаще рожать?

Виктор, открывая водительскую дверь черного джипа, засмеялся, услышав эту реплику, Марго укоризненно взглянула на него с переднего сиденья, но промолчала.

Он помог выбраться Свете, которая походила на гусыню, передвигаясь медленным осторожным шагом.

– Милый дом, – произнесла она, оглядывая развороченный мусорный бак. Запах кошачьей мочи возле подъезда сбивал с ног, слуховое окно подвала служило пропуском для всех бродячих котов округи, по ночам судя по звукам, на цокольном этаже облезлые хвостатые устраивали дискотеку с эротическим уклоном, хриплые стоны солиста пугали детей всю прошедшую неделю.

Марго поморщилась.

– Как же у вас тут… шумно, – отозвалась она, имея в виду, конечно же, этот навязчивый, едкий запах. Прямо перед окнами квартиры раскинулась огромная строительная площадка, обнесенная двухметровым забором из плотного материала зеленого цвета.

БАМ! БАМ! БАМ!

Ева на руках Ларина вздрогнула.

Пахнуло мелкой строительной пылью, которая вмиг покрыла джип тонким сероватым налетом.

– Пойдемте быстрее, – крикнул Виктор. – Дышать нечем.

Они поспешили в подъезд.

– Не-е-е… – сказал он отплевываясь. – Надо вам что-то думать. И чем быстрее, тем лучше. Как тут люди, вообще, живут?

– Привычка, – отозвался Ларин.

– Олег дома? – спросила Света.

– Скорее всего, на тренировке. Я сказал, что мы тебя заберем.

– Ну хорошо.

Они поднялись на первый этаж (какой это кайф, подумала Света), Ларин открыл дверь.

Узкий коридор, заставленный обувью, коробками с бытовой мелочевкой заканчивался громоздким холодильником и едва вместил четверых взрослых с младенцем. Ларин сразу прошел в зал, там стояла детская кроватка, куда он бережно положил спящую дочь. Под потолком колыхались надутые гелием розовые шарики. Поперек комнаты, чуть покачиваясь, растянулась цветная гирлянда, на ее кружках было написано: «С Рождением дочери!».

Тут же стояла полуторная кровать, дутое кресло в стиле псевдоампир, купленное в комиссионке, журнальный столик и большой телевизор. Крохотное пространство посреди комнаты занимал пушистый ковер сероватого цвета. Низкий потолок буквально нависал над головами.

Виктор протиснулся в комнату между холодильником и углом прихожей. То ли у него вырос живот, то ли стены в квартире постепенно сдвигались и «когда-нибудь они просто схлопнутся и раздавят тут всех», – подумал он чертыхаясь.

– Нет, ребята, так нельзя. Вы как хотите, но нужно решительно что-то менять, – пробубнил он снова.

Марго присела возле спящей Евы на кровать хозяев дома, стоящую посреди зала. Она смотрела на шевелящиеся губы ребенка и думала, что готова променять любой дворец на что угодно, лишь бы сидеть рядом и смотреть, как твой ребенок чмокает во сне. Или даже кричит. Требует есть. Хочет внимания. Зовет. Орет. Она, конечно, слышала, как орут дети, но этот крик ласкал ее слух, словно небесная музыка, серенада ангела, – недоступная, несбыточная, невозможная.

Виктор знал, о чем она думает. Одного взгляда на детскую кроватку хватило ему, чтобы почувствовать настроение жены. Может быть, экстрасенсорики не существует, и все эти шоу с напомаженными клоунами – хорошо разыгранный спектакль, но то, что энергетика мыслей реальна – он не сомневался, – в этой комнате, маленькой, бедной, похожей больше на монашескую келью, все сейчас буквально было пронизано мыслями Марго о детях, которых у нее нет.

– Памперсы купили? – встрепенулась Света.

– Да, все там, – Ларин указал на комнату Олега.

Виктор хлопнул себя по карманам. Ему нужно было срочно себя чем-то занять.

– Пойду выгружать подарки, – сказал он. – Поможешь?

Ларин кивнул.

Никто не спрашивал, что и как с Евой и… разве сейчас это имело значение? Именно сейчас – нет.

Но когда входная дверь хлопнула, мужчины ушли, Марго оторвалась от лицезрения детского личика. Света сидела рядом с ней, кроватка стояла прямо перед ними, как священный алтарь, из нее исходило золотистое сияние, – они обе могли в этом поклясться.

– Ну как ты? – спросила Марго.

– Устала. Очень устала. Не помыться, не перекусить, не отдохнуть… тяжело до ужаса. Как же хорошо дома… – Света обвела взглядом комнату со старыми, выцветшими обоями, отваливающейся штукатуркой на потолке, деревянным дощатым полом с дырками между досок, но, она, казалось, всего этого не замечала.