Подземная война - Алекс Орлов

Впрочем, он быстро справился с собой, а потом даже поднялся и подошел к кухонной телеге, где происходило приготовление завтрака.

– Доброе утро, матушка, – сказал Винзель останавливаясь рядом.

– Доброе утро, ваше благородие. Завтракать пришли? Так еще рановато.

– Завтракать подожду, орешки вот разгрызаю.

– А чего же не спите? Господин ван Гульц, вон, наскакался за ночь, теперь дрыхнет.

– Я после завтрака завалюсь. Я к вам, матушка, подошел, чтобы справиться о здоровье. Как оно?

И Винзель склонил голову, чтобы заглянуть Зене в глаза. А та взяла закипевшую на очаге воду и нарочито небрежно плесканула в котел с крупой. Винзель отскочил и посмотрел на бриджи. Потом отряхнул их и сказал негромко:

– Ехали бы вы восвояси, матушка, а то может так случиться, что захвораете.

– Да уже собралась, – ответила Зена не прерывая работу. – Сегодня вечером уеду.

– А что так?

– Время пришло. Теперь вы и без меня управитесь.

Винзель хотел что-то сказать, но не стал и просто ушел к своему возу, где был весь его багаж и овес для лошади.

Так, за стряпней и разговорами прошел день. Отряд оставался на месте – новых вестовых пока не прибывало, и Зена, заложив в котел две меры бобов для похлебки к ужину, направилась к ван Гульцу, который о чем-то разговаривал с лейтенантом Рубенсом.

– Здравия вам желаю, господа офицеры, – сказала она, подходя к ним.

– Что-то случилось? – спросил ван Гульц.

– Пришло время расставаться, – грустно улыбнулась Зена.

– А мы уже к вам привыкли, матушка Зена! – огорчился лейтенант Рубенс.

– Ничего, найдете себе кого-нибудь помоложе и посноровистее. Господин капитан, давайте отойдем ненадолго, поговорить нужно…

Ван Гульц извинился перед Рубенсом и следом за Зеной отошел к соседней телеге.

– Так что случилось? – спросил он.

– Пару дней назад Винзель пытался вас подстрелить.

– Как это?

– Вы тогда с отрядом к границе мотались, а когда возвращались, он, при луне, пытался ссадить вас с седла.

– И почему не ссадил?

– Камушек в голову попал.

– Понятно.

– Но теперь он догадался, кто кинул камушек и решил избавиться сначала от меня. Поэтому я и уезжаю, но мне уже и так пора по своим делам.

– Что ж, предупрежден, значит вооружен, – сказал ван Гульц и достав из кармана кошелек, выудил три серебряные монеты, которые протянул Зене.

– Расчет? Но здесь много.

– Благодарность за камушек, – сказал ван Гульц.

Зена убрала деньги и пошла попрощаться с кирасирами, который как и лейтенант Рубенс, огорчились ее отъезду.

А повар сказал:

– Ну вот еще выдумала, как же мы без тебя обходиться будем?

– Так тебе же моя стряпня не нравилась, – напомнила Зена.

– Да хороша твоя стряпня, это я для порядка недовольство высказывал!

Как бы там ни было, но Зена быстро собралась и еще раз махнув кирасирам, рысью погнала лошадь в сторону небольшого города, до которого было пять миль.

Для застоявшейся в обозе лошади, это было не расстояние и скоро – уже в сумерках, Зена прибыла к трактиру на окраине городка. Возле коновязи дремали четыре мула, а с крыльца спускались их хозяева – четверо подвыпивших путников, которые, между собой, продолжали обсуждать высокие цены и недостаточно приветливого хозяина.

– И все же, Криклый, я бы его мордой по стене повозил. За такие слова у нас наказывают…

– Вот, когда он к нам приедет, тогда и накажешь, а здесь он у себя дома…

– О, смотрите, бабуся на дорогой лошадке! – воскликнул другой из четверки, заметив Зену.

Та соскочила на землю и крикнула:

– Хозяин, лошадь прими в конюшню!

На ее властную окрик выглянул бородатый мужик в фартуке и заметив дорогую лошадь, быстро сбежал по ступеням, растолкав зазевавшихся посетителей-скандалистов.

– Прикажете расседлать? – спросил он, беря лошадь под уздцы.

– Расседлай, спинку протри, ну и овес, чтоб без жучков.

– Разумеется, добрая женщина!

– Ты это – погоди лошадку уводить, – очнулся один из четверки и попытался выхватить уздечку из рук работника.

– Ну-ка, грабли прибери, пока не обломала, – строго заметила Зена и сбросив на землю седельные сумки, больно ткнула хама в солнечное сплетение.

– Уй-уй-уй… – завыл тот, скрючиваясь.

– А ты чего такая неуважительная, бабуся? – возмутился старший в этой компании.

– Хочешь чтобы объяснила? – спросил Зена и холодное лезвие кинжала коснулось горла слишком смелого хама.

– Я… я не это…

– Кто такие? Как тут оказались? Местечко не по масти для себя выбрали, – сказала Зена, сразу определив, что это не дорожные воры, а городские. Их дело шнырять по улицам и в темноте сшибать на мостовую загулявших работяг или, если повезет, перепивших приказчиков.

– А, ты… мы же свои, да? Баба…

– Еще раз скажешь это слово – рот до ушей разрежу, – казал Зена, однако кинжал опустила.

Наблюдавший эту картину работник поспешил к конюшне волоча на поводу лошадь Зены.

– Дык, может выпьем за знакомство?

– Может и выпьем, если деньги водятся.

– Водятся, нам обчество выделило…

– На что выделило? – продолжала расспрашивать Зена.

Воры стали переглядываться.

– Можете не говорить, – отмахнулась Зена и собралась уже подняться в трактир.

– Нет, подожди, добрая женщина. Я расскажу тебе, может чем поможешь…

– Ну рассказывай, только быстро.

– Фраер один нас злобно кинул и товарища нашего прирезал.

– И как кинул?

– Сговорил другого фраера уделать.

– Военного, – добавил еще один из четверки.

– Ага, военного. Только тот оказался скор на руку, о чем первый фраер – ни гу-гу. А когда наш товарищ пошел разбираться и ответ взять, тот его уделал на краю пруда.

– А почему военный-то?

– Дык, у нас там полусотня стояла кавалеристов.

– Кирасиров, – подсказал другой из четверки.

– Так, – кивнула Зена. – А как военный фраер выглядел, кто-нибудь знает?

– Я, вроде, помню – кожаный прикид на нем был – замша такая из бычьей кожи, вроде легкой брони у военных. И вся в шрамах и царапинах. Нам бы, как увидеть это, сразу смекнуть, что он тот еще волчара, а мы – лопухнулись.