Леди-бунтарка - Мэгги Осборн

– Так вы осмеливаетесь утверждать, что я закрою на все глаза? Думаете, я забуду все, что вы сделали? Неужели полагаете, что мы будем встречаться на балах и на званых обедах и станем раскланиваться и кивать друг другу как ни в чем не бывало?

– Совершенно верно. Считаю, это будет разумнее, чем устраивать скандал, который погубит вашу репутацию и уничтожит леди Кэтрин. Нет, дорогая мисс Морган. Когда у вас будет время подумать, уверен, вы признаете, что лучше закончить это дело сейчас. Став виновницей смерти своего отца, вы, конечно же, не захотите лишиться и матери.

– О Господи… – прошептала Блу. Хамфершир был прав: публичное разоблачение убило бы леди Кэтрин. Ее мучителю нечего бояться, она ничего не скажет властям.

Лорд Хамфершир встал и окинул девушку насмешливым взглядом.

– Казнь состоится через десять дней. Вы, конечно же, захотите повидаться с отцом в Ньюгейте. Заклинаю вас сделать это. Мне бы хотелось, чтобы ваш отец убедился, что я сдержал слово и выпустил вас.

– Гнусный ублюдок! – Собственное бессилие привело Блу в ярость. Если бы у нее была шпага, она бы пронзила насквозь эту подлую тварь без малейших колебаний! Она бы с превеликим удовольствием разрезала его на кусочки! – Кое о чем вы не подумали, – сказала девушка, взяв себя в руки. – Да, вы правы, вам можно не бояться властей. Но берегитесь! В один прекрасный вечер, крепко заснув в своей постели, вы можете не проснуться! Уверяю вас, у меня тоже есть друзья. За нас с отцом есть кому отомстить.

Хамфершир улыбнулся, отвесил шутовской поклон и махнул рукой в сторону лестницы.

– Сегодня выдался чудесный день, мисс Морган. Говорят, в этом году будет ранняя весна.

Блузетт улыбнулась в ответ, но ее глаза оставались холодными как лед.

– Вижу, вы мне не верите, милорд. Хочу сказать вам напоследок, что далеко не все находят убийство хлопотным делом. Там, где я выросла, думают иначе.

Подхватив юбки, Блу взбежала по ступенькам, миновала несколько совершенно пустых комнат и вырвалась на свободу.

Осмотревшись, она убедилась, что ее действительно ждала карета. Забравшись без посторонней помощи в экипаж, Блу крикнула кучеру, чтобы тот отвез ее на Гросвенор-сквер. Ей хотелось побыстрее принять ванну и снова оказаться в кругу семьи, рядом со своими близкими. Рядом с Томасом. О Господи, как же ей хотелось вновь увидеть Томаса!

Когда экипаж подъехал к дому леди Кэтрин, Блу немного помедлила, прежде чем открыть дверцу кареты. Сначала она привела в порядок мысли, подождала, когда дыхание выровняется, и попыталась укрыть свою любовь в самом потаенном уголке сердца. Только после этого она выскочила из кареты и подбежала к двери.

Они ждали ее. Стоило Блу войти в дом, как все бросились к ней с объятиями и поцелуями. Все старались дотронуться до нее, как будто никто уже не верил, что она вернется. Сесил и тетушка Трембл то и дело утирали слезы.

– Мы так боялись, что эти негодяи убьют тебя! – вскричала пожилая леди, прежде чем упасть в обморок.

Даже Изабелла была здесь.

– Месье сказал, что похитители скорее всего освободят тебя именно сегодня. – Она привлекла Блу к своей огромной груди и крепко сжала ее в объятиях. – Мои подруги так переживают, что отказались тебе помочь. Но они не знали…

– Ох, Блузетт! – Сесил схватила сестру за руку. – Дорогая, я чуть с ума не сошла от тревоги за тебя. – На ресницах Сесил блестели слезы. – Слава Богу, ты дома и в безопасности!

Даже леди Кэтрин украдкой утирала глаза.

Месье изо всех сил стиснул Блу в объятиях. Моутон же обхватил девушку за плечи, заглянул ей в лицо и широко улыбнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами.

Наконец Блу перевела взгляд на Томаса. Глаза его потемнели, а возле губ обозначились глубокие складки. Все эти недели он страдал вместе с ней. Ее боль была его болью.

– Ради Бога, Эдвард, поприветствуй Блузетт. Она снова дома, – сказала Сесил, улыбаясь сквозь слезы. – Ты не поверишь, Блу. Хоть сейчас по виду Эдварда этого и не скажешь, но он переживал больше всех. Они с Моутоном каждый день тебя искали. И все это время он не мог ни есть, ни спать, как и веемы.

На глазах у всех они шагнули навстречу друг другу, словно две ожившие статуи. Леди Кэтрин, стоявшая рядом с ними, заметила, как исказились их лица, и отвернулась, чтобы не видеть, какое невыносимое страдание отражается в их глазах.

Блу коснулась щекой его щеки, двигаясь неловко, точно деревянная кукла. Герцог поднял руки и обхватил девушку за плечи. Его прикосновение пронзило ее огненными стрелами, и она судорожно сглотнула, сдерживая слезы. Затуманенные болью глаза Томаса, казалось, смотрели прямо ей в душу.

– Кто это был? – прохрипел он.

– Лорд Милтон Хамфершир.

Глаза Томаса превратились в черные льдинки. Он поднял голову и выразительно взглянул на Моутона. Великан кивнул, и Блу поняла, что Хамферширу недолго осталось жить на этом свете. В прежние времена она пожелала бы сама предать негодяя смерти. Но теперь ей было достаточно знать, что Хамфершир не уйдет от возмездия.

Собираясь в Ньюгейт, Блу одевалась с особой тщательностью. Она уложила волосы в высокую прическу и, чтобы сохранить ее форму, опрыскала специальным составом из костного клея, говяжьего жира, орехового масла и ванили. Смесь благоухала розовым маслом. Духи она заказала в роскошном магазине на Джермин-стрит. Ее платье было слишком тонким и легким для холодного февральского дня, но Блу хотела, чтобы отец увидел ее в шелках, как часто представлял в мечтах.

Отступив на шаг от зеркала, она окинула себя придирчивым взглядом. Перед ней стояла настоящая английская леди – фарфоровая статуэтка в облаке сапфирового шелка, воплощение изысканности и грации. Девушка пожала плечами и горестно вздохнула. Как сильно она изменилась. На глаза ее навернулись слезы, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не заплакать.

И все же она – дочь Бо Билли Моргана. Слава Богу, этого у нее никто не отнимет. Возможно, Блу ощутила в себе отцовскую силу. Блузетт Морган не станет плакать.

Она расправила плечи и в последний раз поправила прическу. Затем надела шляпку, взяла из рук своей новой горничной бархатную накидку и позвала Месье и Моутона, которые должны были ее сопровождать.

Когда карета остановилась на Холборн-стрит, Блу стиснула руку Месье и закусила губу.

– Его повесят, и это – моя вина, – тихо сказала она. За окном экипажа возвышались мрачные стены Ньюгейтской тюрьмы. При мысли о том, что Бо Билли встретит свою смерть за решетками толщиной с мужское запястье, у девушки сжалось сердце. Тот, кто привык повелевать морями, кто познал подлинную свободу на солнечном острове, ставшем его королевством, умрет здесь, в холодном и сумрачном Лондоне.

Месье сжал ее холодные пальцы.