Бегущий по Лабиринту - Джеймс Дэшнер

В тех обрывочных воспоминаниях, которые и обрывочными-то можно было назвать с натяжкой, Томас не видел ничего, вселяющего надежду.

Он постарался перебороть боль, заточить ее глубоко в душе. Ради Терезы. Ради Ньюта и Минхо. Какие бы невзгоды их ни ожидали, они будут преодолевать их вместе, и сейчас это было самым главным.

Томас отпустил Чака и резко отвернулся, стараясь не смотреть на почерневшую от крови рубашку мальчика. Смахнул со щек слезы, вытер глаза, попутно думая о том, что ему следовало бы стыдиться истерики, а он ее нисколько не стыдится. Наконец он поднял голову и посмотрел на Терезу. Заглянул в большие синие глаза, исполненные грусти — как за Чака, так и за него самого. Томас был в этом уверен.

Она наклонилась и, взяв за руку, помогла встать. И после того как Томас поднялся, они уже не отпускали друг друга, продолжая держаться за руки. Юноша стиснул ладонь Терезы, пытаясь передать, что сейчас испытывает. Никто не промолвил ни слова; большинство глэйдеров просто стояли и смотрели на тело Чака с непроницаемыми лицами, словно они давно перешагнули ту грань, за которой еще могли что-то чувствовать. На Галли, который неподвижно лежал на полу, хотя и дышал, не смотрел никто.

Тишину нарушила женщина из ПОРОКа.

— Все, что происходит, происходит с определенной целью, — сказала она. Теперь в ее голосе не сквозили жесткие нотки. — Вы должны это понять.

Томас посмотрел на нее, вкладывая во взгляд всю заключенную в душе ненависть, но не двинулся с места.

Тереза положила руку ему на плечо и легонько его сжала.

— И что теперь? — спросила она мысленно.

— Не знаю, — ответил он. — Я не могу…

Внезапно раздавшиеся крики и гвалт со стороны входа, которым воспользовалась женщина, оборвали Томаса на полуслове. Очевидно, дама здорово перепугалась, так как от ее лица разом отхлынула вся кровь. Томас проследил за взглядом суровой дамы.

В зал ворвались несколько мужчин и женщин, одетых в грязные джинсы и насквозь промокшие куртки. Они что-то кричали, отдавали друг другу команды и размахивали оружием. Томас не мог разобрать смысл их слов, но заметил, что оружие — винтовки и пистолеты — выглядело как-то… архаично и убого, словно игрушки, оставленные в лесу на несколько лет и найденные следующим поколением детей, которые решили поиграть в войну.

Прямо на глазах Томаса двое ворвавшихся в зал в мгновение ока сбили женщину с ног, после чего один из них чуть отступил назад, вскинул пистолет и прицелился.

Не может этого быть! — пронеслось у него в голове. — Не…

Сверкнули вспышки, грянули выстрелы, и тело женщины, превратив его в кровавое месиво, прошило несколько пуль. Томас попятился назад и чуть не упал, обо что-то споткнувшись.

Один из мужчин направился прямо к группе глэйдеров, тогда как остальные нападавшие рассредоточились по всему залу и принялись палить по ряду окон, за которыми сидели наблюдатели. Томас услышал звон бьющегося стекла, вопли людей, увидел кровь и отвернулся, сосредоточив внимание на подошедшем к ним человеке. Тот был темноволос, с довольно молодым лицом, но глубокими морщинами вокруг глаз, словно каждый день своей жизни проводил, думая только о том, как дожить до следующего.

— На объяснения нет времени, — быстро проговорил он. — Просто следуйте за нами, и бегите так быстро, как если бы от этого зависела ваша жизнь. Потому что, по сути, так оно и есть.

Сказав это, незнакомец махнул рукой своим компаньонам, выставил перед собой пистолет и помчался к большим стеклянным дверям. Грохот выстрелов и предсмертные крики Создателей продолжали оглашать зал, но Томас, стараясь не слышать их, бросился делать то, что ему приказали.

— Вперед! — рявкнул за спиной у него один из спасателей — сейчас Томас воспринимал этих людей именно в таком качестве.

После секундного замешательства глэйдеры повиновались и, чуть ли не оттаптывая друг другу ноги, ринулись вон из зала, чтобы убраться от гриверов и Лабиринта как можно дальше и скорее. Томас, все еще рука об руку с Терезой, бежал вместе со всеми, оказавшись где-то в конце группы.

Тело Чака пришлось оставить.

Томас окончательно исчерпал запас эмоций — чувства его словно атрофировались. Сначала он несся по длинному коридору, затем по тускло освещенному туннелю. Взлетел вверх по винтовой лестнице. Вокруг царила непроглядная тьма, пахло электронным оборудованием. Еще один коридор. Снова вверх по ступенькам. Опять коридоры. Томасу хотелось испытывать боль утраты Чака, хотелось радоваться побегу, наслаждаться тем, что с ним находилась Тереза, но слишком уж много выпало на его долю за последнее время. В душе осталась лишь пустота.

Он продолжал бежать.

Половина мужчин и женщин возглавила колонну и вела ее за собой, другая часть — замыкала, крича сзади что-то подбадривающее.

Не останавливаясь, они неслись вперед и вскоре оказались у еще одного ряда стеклянных дверей. Проскочили через них и выбежали на улицу под сильнейший ливень, буквально рушившийся с черного неба. Кроме тускло поблескивающих струек воды, ничего не было видно.

Командир спасателей остановился лишь тогда, когда они подбежали к большому автобусу — его металлические бока были сплошь изуродованы вмятинами и глубокими царапинами, а чуть ли не все окна покрывала густая паутина трещин. Из-за потоков воды, которые омывали автобус, он казался Томасу каким-то невиданным чудищем из глубин океана, показавшим над волнами покатую спину.

— Залезайте! — крикнул мужчина. — Быстрее!

Они стали один за другим энергично протискиваться внутрь. Толкаясь и спотыкаясь, глэйдеры спешили вскарабкаться по трем ступенькам и занять места в салоне. Казалось, конца этой живой цепочке не будет никогда.

Томас оказался в самом хвосте очереди, а Тереза — прямо перед ним. Он задрал голову к небу, чувствуя, как по лицу барабанят капли дождя — теплого, почти горячего и обладающего странной плотностью, которая моментально привлекла его внимание и, как ни удивительно, помогла немного развеять депрессию. А может быть, обманчивое впечатление плотности возникло из-за интенсивности водяного потока. Он постарался сосредоточиться на автобусе, на Терезе и на побеге.

Они уже находились почти у самой двери автобуса, когда кто-то хлопнул Томаса по плечу, схватил за футболку и дернул назад. Он вскрикнул, выпустив руку Терезы, и шлепнулся на землю, разбрызгивая вокруг воду из лужи. Позвоночник пронзила резкая боль, а уже в следующее мгновение, всего в паре дюймов над его лицом, загородив Терезу, возникла женская голова.

Грязные засаленные волосы, обрамляющие скрытое тенью лицо незнакомки, свесились вниз и коснулись кожи Томаса. В нос ударила страшная вонь, что-то среднее между запахом тухлых яиц и перекисшего молока. Женщина чуть отстранилась и в свете чьего-то фонаря Томас смог разглядеть ее черты: бледная, сморщенная кожа, покрытая омерзительными гнойными язвами. Томаса словно льдом сковал животный страх.