Битва при Молодях. Неизвестные страницы русской истории - Александр Гапоненко

Стеклянные чаши после этого здесь же, в храме, были разбиты, дабы более никто никогда не пил из них.

Накрыв соединённые руки сначала одной, а затем другой пары епитрахилью, священник трижды обвел их вокруг аналоя. При этом церковный хор пел «Святии мученицы», напоминая брачующимся о подвигах святых, претерпевших мучение и смерть ради выполнения заповедей Божиих.

Затем священник развернул молодых лицом к находящимся в храме людям и прочитал наставление о благочестивой супружеской жизни. После этого Иллиодор снял венцы с головы женихов и невест и провозгласил многолетие новобрачным, после чего они приложились к принесенным в храм иконам.

Наконец Иллиодор поздравил новобрачных, а они поздравили друг друга и, обратившись лицом на запад, стали принимать поздравления от гостей.

После венчания в церковной сторожке невестам заплели две косы и уложили их вокруг головы – «окрутили молодых по-бабьи». Тут же разломили хлеб над головами молодых, и каждый из них должен был хранить этот разломленный хлеб, как и венчальные свечи, до конца его жизни.

Молодые с гостями поехали в дом Конона на свадебный пир. Зовя в церкви гостей на пир, перед этим молодые кланялись им в ноги, стараясь сделать это одновременно, чтобы жить дружно.

Из-за того, что Михаил Черкашенин с сыном предстояло скоро уезжать, свадьба длилась не три, как обычно, а только два дня.

В хоромах у Конона в первый день накрыли прямой, угловой и кривой свадебные столы.

Приехавшие гости рассаживались за столом по старшинству – мужчины с одной стороны, женщины с другой.

Молодые сидели посередине прямого стола. Евфросиния была уже на шестом месяце беременности, что было сильно заметно даже под красным свадебным платьем с широким подолом, но она ничуть не стеснялась своего положения. Дмитрий Иванович, сидевший рядом, всячески выказывал жене свое внимание. Данила сидел рядом с Анастасией, был все в том же красном кафтане с чужого плеча, но тоже нимало не стеснялся своего внешнего вида. По обычаю, в начале пира молодые ничего не ели и не пили.

В честь молодых родственники и гости произносили поздравления и пожелания, дарили им подарки. Молодожены одаривали подарками гостей.

Анастасия одарила отца Данилы саадаком с луком и стрелами, который принадлежал Девлет-Гирею. Она называла его батюшкой и низко кланялась в ноги. На шее у нее, поверх свадебного платья было надето то самое серебряное монисто, которое она привезла из полона. При поклонах гостям монисто радостно звенело.

На венчание в храм, а потом на свадебный пир пришел Воротынский. Он уже давно понял, что, отсылая захваченную турецкую казну в Александровскую слободу, Хворостинин действовал по приказу царя, а не из желания самостоятельно прославиться, а потому перестал сердиться на своего боевого товарища. Бывший воевода Большого полка сидел за столом на почетном месте рядом с Дмитрием Ивановичем и его женой. Вместе с отцом на свадьбу пришел его старший сын Иван Михайлович, уже известный воевода.

Рядом с ними сидел князь Иван Петрович Шуйский, командовавший Сторожевым полком в битве при Молодях. Он был без жены, поскольку все время проводил в походах и не мог найти себе подходящую пару.

С мужской стороны за угловым столом среди гостей были Гордей Старый с сыновьями Петром, Борисом и Глебом. Гордей стал уже дьяком Бронного приказа и отвечал за строительство гуляй-городов для войск всего Московского царства.

Петр быстро пришелся по душе купцу Конону Полесскому за его общительность и предприимчивость. Купец предложил ему стать торговым представителем в Смоленске. Петр согласился.

Рядом с Гордеем за столом сидел Степан Литвин. Ему на следующий день назначили встречу в Посольском приказе. Надо было ехать к германскому императору вести с ним переговоры о выдвижении Федора Иоанновича на польский престол. В большой и представительной делегации Степану определили место толмача.

С женской стороны за столом сидела жена Гордея Наталья, дочь Настя и Арина Полякова. Она приехала вместе с Петром из Смоленска на свадьбу сестры. Арина теперь заведовала госпиталем в Свято-Троицком монастыре, и архимандрит Дормидонд отпустил ее только ненадолго. Петр, познакомившейся с сестрой Евфросинии поближе в течение долгих совместных поездок, предложил ей выйти за него замуж. Она согласилась, но со свадьбой попросила пока не торопиться.

От Ивана Васильевича в разгар свадебного пира приехал посыльный с подарком. Это был рында Борис Годунов. Узнав кому предназначается подарок, и поминая доброе отношение князя к себе, он сам вызвался передать его Хворостинину. Это была шуба с царского плеча – знак особого благоволения царя к воеводе и к его жене.

Придя на пир, Годунов передал подарок, произнес тост в честь молодоженов и выпил за их здоровье чашу с хмельным медом.

Годунова пригласили за свадебный стол. Он попервоначалу отказывался, ссылаясь на то, что вместе с ним племянник Степан. Позвали и Степана, который ждал дядю на улице, держа под уздцы их коней.

Бориса Годунова, как царского посланника, посадили за прямой стол, рядом с отцом Иллиодором. Он немного смущался оказанной чести, и священник успокаивал его рассказом о том, как он жил в Свято-Пантелеймоновом монастыре. Молодой рында заинтересовался его рассказом, стал уточнять, почему Константинопольский патриарх выше по статус, чем московский митрополит и почему русским епископам нельзя самим себе избрать патриарха.

Племяннику Годунова только исполнилось 15 лет и поэтому его посадили на свадебном пиру за «кривой» стол, рядом с Авдотьей, которую Хворостинин в начале пиршества публично нарек своей дочерью. Это было не по правилам, но места с мужской части стола не оказалось.

Пока все поздравляли молодоженов, Авдотья, на правах хозяйки, следила за тем, чтобы тарелка, которую им дали на двоих со Степаном, была наполнена лучшими кусками рыбы и мяса.

Как-то так, само собой, вышло, что Авдотья стала рассказывать Степану о том, как помогала матери ухаживать за раненными в гуляй-городе, а заодно про то, как шла битва при Молодях. Этот рассказ племянник Годунова выслушал с нескрываемым интересом. Сам он мог поделиться только сплетнями из придворной жизни, в которых выглядеть героем было достаточно трудно.

В какой-то момент празднества Авдотья ненадолго вышла из-за стола, сославшись на желание подышать свежим воздухом, а вернувшись продолжила развлекать племянника Бориса Годунова рассказами о своих приключениях. В палате, в которой шел свадебный пир, стало жарко, Авдотья расстегнула ворот своего платья, но из зала больше не выходила.

Михаил Черкашенин сидел за прямым столом вместе с братом Дмитрия Ивановича Андреем Ивановичем. Оказалось, что они уже встречались несколько лет тому назад, во время отражения одного из набегов крымских татар и им было чем поделиться друг с другом.

Донской атаман взял на свадебном пиру слово и сказал то, что никто другой не говорил:

– Мне легко и радостно с вами, мои братья и сестры! Всю свою жизнь я провел в далеких донских степях, сражаясь с кочевниками. Хотел защитить русский народ от их смертоносных и разорительных набегов. Все это время прошло в ожидании того, что когда-нибудь мы будем спокойно жить, ничего не опасаясь.