Гиблое место - Дин Кунц

– Бобби, ты что?

– Ничего.

– Чего ты ерзаешь?

– Простатит замучил.

* * *

"Шанель № 5", мягкое сияние лампы, старое доброе покрывало и обои с розочками…

Материализовавшись в спальне родного дома, Золт с облегчением рассмеялся. Поразившие его пули остались далеко в Пласентии. Ран как не бывало, затянулись в два счета. Одна пуля прошла навылет, но Золт потерял не больше унции крови да нескольких кусочков плоти. Сейчас он цел и невредим, даже боль забылась.

С полминуты он стоял у туалетного столика, глубоко вдыхая аромат, который струился с надушенного носового платка. Это благоухание вновь придало ему решимости и напомнило, что он еще не выполнил самое главное: надо во что бы то ни стало отомстить за смерть матери. И не только Фрэнку – всем ее врагам, всему свету, который строил против нее козни.

Золт погляделся в зеркало. На губах и подбородке не осталось и капли крови сероглазой женщины. Молекулы крови не подверглись телепортации – то же самое происходит с дождевой водой после возвращения Золта из тех краев, где льет дождь. Но вкус крови во рту не пропал. Человек, отражавшийся в зеркале, казался живым воплощением мести.

Золт снова перенесся в дом Клинта. Он надеялся застать противника врасплох и полагался на свое умение материализоваться в нужном месте – тем более теперь он знает кухню вдоль и поперек. Противник наверняка отвернулся от двери и смотрит в ту точку, где совсем недавно стоял Золт. Значит, разумнее всего появиться в дверях и подкрасться к нему сзади.

Но вышла промашка. То ли, несмотря на спокойствие Золта, выстрелы все-таки выбили его из колеи, то ли ярость помешала ему сосредоточиться, но материализовался он не там, где предполагал, а у двери, ведущей в гараж справа от того места, где стоял Клинт, на приличном расстоянии от противника. А ведь Золт рассчитывал выхватить у него револьвер, пока он не успел опомниться и не открыл стрельбу. Теперь ничего не выйдет.

Однако Клинта в кухне не оказалось. Тела женщины на столе тоже не было. Только по пятнам крови можно было догадаться, что здесь произошло убийство.

Золт отсутствовал не больше минуты – несколько секунд на телепортацию да короткая передышка в комнате матери. Он ожидал, что Клинт склонился над трупом, горюет или отчаянно пытается нащупать пульс. Значит, как только Золт исчез, противник подхватил покойницу и… И что? Наверно, цепляясь за последнюю надежду, он уверил себя, что в ней еще теплится жизнь, и поспешил унести из дома, пока Золт не вернулся.

Золт вполголоса выругался и тут же попросил прощения у матери и у Всевышнего за сквернословие. Дверь в гараж была заперта. Стало быть, Клинт вышел не отсюда, иначе он не стал бы терять время на возню с замком.

Золт бросился через гостиную в прихожую, чтобы проверить, нет ли Клинта во дворе или на улице, но на полпути остановился: из глубины дома послышался шорох. Золт повернулся и крадучись двинулся по коридору.

В одной спальне горел свет. Золт осторожно приблизился к двери и заглянул.

Клинт только что уложил покойницу на огромную двухспальную кровать и поправлял ей задравшуюся юбку. В руке он по-прежнему сжимал револьвер.

С улицы донесся знакомый вой. Сирены. Второй раз за этот вечер. И часа не прошло, а они вновь преследуют Золта. Верно, соседи услышали выстрелы и позвонили в полицию.

Клинт увидел Золта. Он даже не подумал вскинуть револьвер и не произнес ни слова. На окаменелом лице не дрогнул ни один мускул. Так и стоял, будто глухонемой. Его странное поведение озадачило и встревожило Золта.

А что, если в револьвере уже не осталось патронов? Правда, тогда в кухне Клинт выстрелил только два раза, но чем черт не шутит. Стрелял он, судя по всему, машинально, поддавшись не то гневу, не то страху. Едва ли он успел за одну минуту перенести убитую в спальню и снова зарядить револьвер. А коли так, можно запросто отнять у него оружие.

Но Золт не сдвинулся с места. Подумать только, каждый из тех двух выстрелов мог оказаться для него смертельным! Он чувствовал в себе невероятную силу; будь он побойчее, ему бы ничего не стоило распылить летящую пулю, ч о вот бойкости ему как раз и не хватает.

Однако вместо того, чтобы затеять стрельбу или драку, странный человек повернулся к Золту спиной, обошел кровать и лег рядом с убитой.

– Что за чертовщина? – вырвалось у Золта.

Клинт взял покойницу за руку. В другой руке был сжат револьвер 38-го калибра. Он повернул голову на подушке и устремил взгляд на покойную. Глаза его поблескивали – похоже, невыплаканные слезы. Клинт приставил дуло револьвера к горлу, и в тот же миг его не стало.

Золт остолбенел. Но его замешательство длилось недолго: вой сирен раздавался совсем рядом. Надо непременно выяснить, какое отношение имеет этот человек к Томасу и этим самым Бобби с Джулией, иначе до них никак не добраться. Тогда все пропало: он уже не докопается, кто такой Томас, как Клинт узнал имя Золта, кто еще о нем слышал, что за опасность над ним нависла и как от нее избавиться.

Подскочив к кровати, он перевернул мертвеца на бок и вытащил у него из кармана брюк бумажник. В бумажнике он нашел удостоверение частного детектива. Рядом в пластиковом окошке – карточка сыскного агентства "Дакота и Дакота".

Как же, как же. Помнит он это агентство. Когда в интернате он обследовал альбом с вырезками, кроме образа Клинта, он смутно различил помещение, где располагается организация с таким названием. На карточке был указан и адрес. А ниже имени Клинта Карагиозиса – мелким шрифтом – имена Роберта и Джулии Дакотов.

Сирены смолкли. Кто-то забарабанил во входную дверь. Снаружи донеслись голоса:

– Откройте! Полиция!

Золт бросил бумажник и выхватил зажатый в руке мертвеца револьвер. Пятизарядный. Все патроны израсходованы. Значит, в кухне он выпустил четыре пули, но, даже дав волю ярости, не утратил самообладания и приберег последний патрон для себя.

– И все это только из-за бабы? – недоуменно спросил Золт, словно ожидал услышать ответ. – Только из-за того, что больше не сможешь с ней спать? Дался вам этот секс! Не мог подыскать другую? Неужто спать с ней было так приятно, что без нее тебе и жизнь не мила?

В дверь барабанили. Кто-то кричал в мегафон, но Золт не слушал. Он отбросил револьвер и брезгливо вытер руки о штаны. Человек, который держал этот револьвер, был помешан на сексе. Воистину мир погряз в разврате и блуде. Счастье, что мать и Господь Бог уберегли Золта от нечистых желаний, которые снедают едва ли не все человечество.

И он покинул дом грешников.

Хэл Яматака развалился на диване с куском пиццы в одной руке и романом Макдональда в другой. Внезапно по комнате разлился глухой рокот знакомой флейты. Выронив книгу и пиццу, Хэл вскочил с места.

– Фрэнк?