Филумана - Валентин Шатилов

Впрочем, очень ненадолго. Я и шагнуть-то туда толком не успела, как была резко выдернута обратно. Рывок Михаила, как клещами сдавившего мою ладонь, едва не вывернул руку. Я взвыла от боли, но уже здесь, на этой стороне. В объятиях любящего супруга.

– Ты чего? – поразилась я.

– Испугался, – виновато промямлил он. – Твои пальцы вдруг стали холодными как лед и твердыми как камень, в который ты входила. Вот я и…

– Холодными и твердыми? – повторила я, озадаченно оглядываясь.

Неожиданный маневр князя не прошел незамеченным: Ни-кодим замер с обнаженным мечом на изготовку, готовый отразить любой удар неведомого врага, и даже у мирного анта

Ануфрия в руках невесть откуда взялась какая-то палка, которой он успел замахнуться в сторону каменной кладки.

– А теперь как – оттаяли пальцы? – поинтересовалась я у Михаила, все еще крепко держащего меня за руку.

– Теперь – да… – Он еще раз, проверяя, погладил мою ладонь. – Но ведь были же как камень… Не могло мне это почудиться!

Я забрала у него руку, пошевелила пальцами. Пальцы как пальцы. Мягкие, теплые. Никаких необычных ощущений не наблюдалось.

– Давай попробуем еще раз. Держи мою ладонь. И если опять почувствуешь изменения – дерни за руку. Но только не так сильно, как только что. Просто дай знать.

Михаил покорно взял протянутую руку. Я повернулась, но едва ступила на невидимую черту границы между мирами, как почувствовала, как он неуверенно тряхнул руку.

– Ну что такое, я же только шагнула в калитку, – недовольно забурчала я.

Михаил поднял мою ладонь, как главное доказательство.

Она и впрямь выглядела необычно. Отливала в сгущающихся сумерках нездоровым ртутным блеском, который покрывал пальцы лаковой пленкой и тянулся дальше – по локтю и выше.

– Да я ведь вся такая! – охнула я, оглядывая себя с головы до ног.

Мертвенное ртутное мерцание покрывало весь брючный костюм, включая и походные кожаные сапожки. Исключение составлял только локоть правой руки, еще погруженный в стену и находящийся за пределами видимости.

Но, возможно, и он такой же?

Я отступила на шаг, вытаскивая локоть из иного мира. И наваждение кончилось. Блеск исчез – как его и не было.

– О! – только и сказал Михаил. А я почувствовала, что мою ладонь жадно мнут его осторожные теплые пальцы.

– Хм, – задумчиво сообщила я.

И вновь шагнула к невидимой черте между мирами. Ртутная пленка по всей видимой поверхности засеребрилась вновь. Я отступила – все исчезло.

Я вопросительно взглянула на Михаила и предположила: – Мир, располагающийся по ту сторону границы, обволакивает меня, стоит только к нему прикоснуться?

– Какой, однако, жадный мир, – покачал головой мои князь. – Стоит ли ему давать такую возможность?

– А вот мы поглядим! – сказала я, быстро вырвала у него свою руку и шагнула в стену парка.

Негодующий возглас супруга смолк, едва успев коснуться моих ушей. И наступила тишина.

Светло-серая тишина с голубоватым отливом.

Я стояла на том же месте, что и в прошлый раз, но, кажется, тут наступил день. Бледное меланхоличное солнце дарило свой рассеянно-блеклый свет бугристой пустыне, расстилающейся вокруг. Его большой, четко очерченный круг, висевший прямо над головой, глаз не слепил и был покрыт какими-то темными, несвежими пятнами. Впрочем, его сияния вполне хватило мне, чтобы сразу увидеть свою торбу, сиротливо валяющуюся в каком-то полуметре от носков моих сапог. Каковые мерцали уже знакомым мне ртутным блеском.

Ага, значит, не этот мир меня обволакивал, а тот!

– Хм, – пробурчала я.

А не хватит ли мистики про обволакивающие миры? Вот ведь им, мирам, больше делать нечего, кроме как меня обволакивать! Наверняка все гораздо проще, и стоит лишь напрячь мозги…

Но вот как раз этого мне сделать и не удалось. Едва я склонилась, чтобы поднять торбу, за которой пришла, как вокруг началось движение. Призрачные тени, как струйки дыма, стали подниматься со всех сторон.

Сначала – лениво и как-то неуверенно, потом все быстрее. И вот я уже стою в окружении целого леса колеблющихся и меняющих форму созданий. Я разглядываю их, а они – меня. При том, что ни глаз, ни даже голов у них не обнаруживается. Как и ног. Но это не мешает им постепенно и неотвратимо стягивать вокруг меня кольцо окружения. Они полупрозрачны, но их так много, что до этого четкий горизонт размывается, а потом и вовсе теряется, закрытый волнующимся маревом дымчатых существ.

Какой может быть вред от почти бестелесных созданий? Но их обилие, а главное, неотвратимое движение вперед, ко мне, начинает действовать на нервы.

– Кыш! – говорю я.

И взмахиваю левой рукой, свободной от торбы, отгоняя их. Но для них это мое движение – как сигнал к атаке.

Первая их волна окатывает меня сразу со всех сторон. Кольцо вокруг меня смыкается – и тут же распадается. Я не слышу визга, но, кажется, они должны визжать как ошпаренные.

Ртутный блеск, покрывающий меня, на мгновение смазывается, в некоторых местах даже исчезает совсем – например, на предплечье руки, которой я так неосторожно махнула. Ткань куртки при этом совсем не пострадала, но я чувствую в этом месте такое жжение, будто стая комаров одновременно впилась в кожу своими хоботками.

Впрочем, как только дыра в серебристой пленке затягивается, все неприятные ощущения исчезают.

Да только на смену первой волне существ-дымков идет вторая, еще более плотная. Она окутывает меня туманным мороком. Она такая плотная, что первый ряд существ, ошпаренных моим ртутным блеском, даже не может отступить – некуда. Он просто бессильно сползает вниз, под ноги, затягивая рытвины грязно-сиреневым мутным пологом.

А на его место выдвигаются новые призрачные струи. Они льнут ко мне, обволакивая, лишая сознания, истончая покрывающий меня ртутный блеск до полной невидимости – и он не успевает восстанавливаться, и клубы тумана, в котором уже запутались меланхоличные лучи здешнего светила, все плотнее. И я кричу, я зову Михаила, руку которого так самонадеянно отпустила, и валюсь в беспамятство.

К счастью, как выясняется, я валюсь навзничь, спиной прямо в калитку между мирами. И крик мой уже оказывается на этой стороне, а я сама – в крепких руках мужа, который и вытаскивает меня в благословенный сумрак наступающей ароматной парковой ночи.

* * *

Я прихожу в себя уже в собственной опочивальне. И первое, что вижу, – яркие звезды за окном.

Слава богу, значит, я выбралась! Потому что в том сумасшедшем мире, куда я теперь могу попасть вместо родной Земли, звезд не наблюдалось. Ни вокруг маленького красного светила, ни вокруг большого пятнисто-серого.