Теорема существования. Инвариант - Ann Up

хорошо, что он не заставил себя долго ждать.

– Она без седла, давай руку.

Без лишних слов, я протянула руку, меня моментально вздернули вверх, на лошадь. Я почувствовала как он пятками стукнул её по бокам.

– А эти двое? – поинтересовалась я.

– Сами разберутся, мы и так им очень помогли.

– Лошадка в темноте, по лесу, ноги не переломает?

– Надеюсь нет, – отрывисто ответил Ян пытаясь удержать меня и справиться с поводьями, – Инь, не возись.

– Нам нужно вернуться туда где мы были, за снаряжением! – я обняла его за шею, – без него нам не подняться к входу.

– Уверена?

– Без снаряжения нам не подняться наверх. И думаю, только поднявшись наверх, мы уйдем от преследования.

– Ты права, – Ян еще раз проехался пятками по бокам лошади. Она осторожно двинулась в ту сторону откуда мы пришли.

– Через сколько они начнут нас догонять. Как думаешь?

– Вполне возможно, что сейчас. Я заколол двоих, и еще одного, когда забирал лошадь. Еще двух этот алорнец, Имириэль. Это тех, что я видел. Думаю, Керио тоже не остался в долгу.

– То есть, из десяти вы вывели из строя больше половины, – констатировала я.

– Да. Жалко, что не всех.

 Такой Ян был мне мало знаком, он был похож на того Яна из Равенхальма, с сурово сжатой неулыбчивой линией губ, слегка надменным выражением лица и развернутой идеальной осанкой. Я молча втянула ноздрями воздух и уткнулась Яну в шею побоявшись смотреть на него – такого. Его рубашка пахла порохом, дымом, чужой кровью и как ни странно, ставшим уже привычным, запахом лимонного мыла.

 Он поежился, хихикнул и пояснил.

– Щекотно.

– Нужно сделать факел, – предложила я, – в темноте ехать невозможно.

– Да, только у нас огниво осталось на стоянке.

– Обижа-аешь, – протянула я, – в кармане у меня обломыши кремня лежат. Не спички конечно, но искру выбить можно.

– Умница моя, – Ян крепко меня расцеловал, – а ножи?

– А клинки на что? Кстати мульты я прихватила с собой, – хихикнула я, – не люблю вещи бесхозными оставлять. Там и пилки есть.

– Предположим, на тряпку я свою рубашку могу пустить, – размышлял Ян, осторожно направляя лошадь вперед, – только вот смолы или жира у нас нет, чтоб её пропитать.

– Можно индейский факел сделать, – предложила я, – тогда из расходов только шнур.

– Какой факел?

– Это когда вокруг толстой ветки, полешки приматывают, как финскую свечу.

– Инь, милая, – устало сказал Ян, – ты забываешь, что я не понимаю названия которые ты используешь. Объясни толком, как делают тот факел о котором ты говоришь?

– Берется палка, – начала я, – высокая. К ней с одного конца привязывают поленья. Но тут их нет, значит толстые ветки, между ветками, как в стакан, набивается кора и прочий розжиг.

– Все, понял о чем ты. Да, такую штуку можно сделать. И скорость увеличится и будет шанс, что эта …это… эта кобыла не свалится в пропасть.

– Да, ты ценитель конских статей, как я погляжу, – пошутила я.

– Ценитель или нет, я не знаю, но в состоянии отличить клячу от лошади с хорошими данными, – мягко срезал меня он.

Разумеется, это я в лошадях ничего не смыслю, а у него небось своя конюшня "с выездом".

Мы отошли как можно дальше от опасной поляны и Ян используя клинок как топор, срубил подходящее по высоте деревце. Рубил долго, клинок, конечно, для рубки дерева не подходил, но Ян упрямо нахмурившись продолжал замахиваться и высекать осколки светлой древесины.

– В лесу раздавался топор дровосека, – сообщила я, удерживая лошадь за повод.

– Это опять что-то из твоих фокусов? – поинтересовался, отдуваясь, Ян.

– Стихи это, потом переведу, расскажу, – пообещала я.

– Я запомнил, – улыбнулся он продолжая собирать нам светильник.

– Сюда бы фонарь, – размечталась я, – представляешь, нажал на кнопку и светит метров на десять вперед, а то и больше.

Ян наконец-то справился с деревяшками, сделал факел, разжег. Обращался с кремнем он намного более ловко, чем я.

– Ну вот, примерно круг гореть будет, – сказал щурясь, глядя на то, как разгорается огонь и протянул его мне, – подержи-ка, сейчас еще один комплект для факела с собой прихватим.

Мы снова забрались на лошадь и двинулись через лес к месту нашей неудавшейся стоянки.

– Инь, а почему ты сказала, что Арано – козел? – задумчиво спросил Ян.

– А он не козел? – хмыкнула я.

– Хм, а знаешь, если про поведение речь, то да, похож, – задумчиво ответил Ян поправляя поводья, – хочет съесть всю траву вокруг.

До места старой стоянки мы добрались меньше чем за полсуток, загнав бедную лошадь. Примерно в пятистах метрах от стоянки она легла на тропинку и уже не встала. Ян даже не стал её понукать.

– Может отойдет еще, – неуверенно сказал он, снимая с нее повод, – дышит ровно, и даже не в мыле.

– Жалко лошадку, – я осторожно погладила лошадь по голове между ушей, – дышит вроде.

– Жалко, – согласился он, – вот только убегать верхом на лошади быстрей и удобнее, чем пешком по лесу. Если бы не она мы бы все еще шли.

– Ты прав, – снова вздохнула я с жалостью глядя на темно-рыжие уши.

– У меня рука не поднимается её убить, – сказал он положив руку на клинок, – но придется.

– Нет! Ты что! Разве можно! – я не могла поверить своим ушам, – она же живая!

– Инь, мы её загнали, понимаешь, а загнанные лошади не выживают. Она умрет чуть позже, но очень сильно мучаясь. Или останется совсем слабой.

Я схватилась за голову и повторила,

– Она же живая, нельзя её убивать. Она не виновата в том, что мы её загнали. Пусть будет слабой, зато живой.

Умом я понимала, что он прав и что он говорит правду: загнанная лошадь не проживет долго. Но эмоции бунтовали. Я представила, что он подойдет к ней и проведет лезвием по золотистой шкуре, а потом мы пойдем прочь, потому, что смотреть как вытекает жизнь из живого существа, моральных сил не хватит. А потом на запах крови слетятся – сползутся – сбегутся поедатели падали. И будет у них над горной тропинкой пир.

Меня передернуло.

– Она ведь еще живая, – повторила я.

Ян убрал руку от рукоятки клинка.

– Иногда милосердие оказывается во вред, – он развернулся и пошел к месту стоянки.

Я поплелась за ним следом ощущая непонятное чувство вины. За свою излишнюю гуманность. За жалостливость которая, он был прав, во вред. Когда мы отошли метров на триста сзади раздался шум, я обернулась. Лошадь, отряхнувшись стала на ноги и развернувшись уныло побрела в сторону откуда мы приехали.

– Ян! – окликнула я, – смотри!

– Ну, может еще не все